Фильм Станислава Говорухина «Ворошиловский стрелок» 1999 года — прямолинейное художественное высказывание с очевидным посылом: десятилетие 90-х демонстрирует общественное разложение, а его ценности и этика достойны только осуждения. На первый взгляд, в «Ворошиловском стрелке» нет подтекстов и скрытых посланий, но при внимательном просмотре заметна малопонятная деталь — один из главных героев учится на структурного лингвиста, хотя единственную в стране кафедру, где преподавали эту специальность, ликвидировали задолго до начала съёмок.
Кандидат филологических наук Борис Орехов разбирается, кто такие структурные лингвисты, почему они больше похожи на математиков, чем на филологов, зачем Говорухину понадобилось давать герою анахроничную профессиональную характеристику, кто на самом деле скрывается за образом лингвиста, и как через одну маленькую деталь в картине режиссёр выразил отношение к современному кинематографу и целой эпохе.
Женщины по средам
«Ворошиловский стрелок», вышедший в 1999 году, — выпад против эпохи девяностых, приговор этим самым девяностым, и в какой-то степени инструкция по борьбе с новыми хозяевами жизни.
На квартиру к одному из таких хозяев — вульгарному коммерсанту Борису Чуханову — приходят отдыхать и развлекаться его приятели Вадим Пашутин, сын полковника милиции, и Игорь Зворыгин. Хотя все трое студенческого возраста, об учебе «в институте» явно говорится только про Зворыгина. По средам компания приглашает к себе проституток , но в одну из сред, случайно оставшись без привычного женского общества, компания заманивает к себе и насилует невинную соседку Катю. Об этом узнаёт её дед, ветеран Иван Афонин. Не добившись справедливости в милиции и у чиновников, он начинает в духе голливудского кино мстить самостоятельно, расстреливая злоумышленников из снайперской винтовки.
В этой схеме всё подогнано и точно спроектировано: практически каждая деталь работает на сюжет и встраивается в консервативную идеологическую конструкцию. Чуханов и его приятели, лица новой жизни, — зло, а вершащий возмездие ветеран, живое воплощение славного прошлого, — добро. За Чухановым стоят коррумпированные чиновники и милицейские начальники, а за Афониным — простые люди, такие же, как он; такие же, как мы, зрители.
Только одна нота в этой пьесе звучит диссонансом. Если с Чухановым и Пашутиным всё ясно: один мелкий лавочник, другой — сын бесчестного милиционера, к тому же предатель (он одноклассник и сосед Кати, должен был быть на ее стороне, но переметнулся к «новым русским»), то Зворыгин в меньшей степени очевидный представитель той новой реальности, против которой выступает Говорухин. Велеречивого и обольстительного студента, отчасти воспроизводящего архетип Дориана Грея, играет Марат Башаров, которому роль вполне подходит по темпераменту. Зворыгин — интеллигент, живущий за счет коммерсанта и обслуживающий его интересы: именно он красивыми словами и жестами заманивает Катю в квартиру Чуханова.
В плотном повествовании фильма, где ни одно слово не звучит случайно, можно было бы ожидать, что этот персонаж окажется артистом или журналистом — в наши дни он, вероятно, был бы блогером. Но Зворыгин признается, что изучает «структурную лингвистику». И если остальные характерологические сигналы в этом фильме рядовой зритель считывает совершенно безошибочно, то как он должен встроить в общую схему эту самую структурную лингвистику? Никакого широко распространенного стереотипа за этим названием нет. Едва ли большинство посмотревших фильм хотя бы в общих чертах представляют, о чем идет речь.
Что такое структурная лингвистика?
В быту принято называть лингвистикой знание иностранных языков. Но если мы добавляем определение «структурная» или «теоретическая», то подразумевается изучение не конкретного языка — английского или немецкого, — а языка вообще, его внутреннего устройства, или, несколько упрощая, — структуры.
Структурная лингвистика — не та специальность, которую можно получить в любом случайном вузе, она не равна филологии и не является какой-то обязательной частью филологического образования. Отделение структурной и прикладной лингвистики (ОСиПЛ) хотя и существовало несколько десятилетий под крышей филологического факультета МГУ, очень отличалось от соседей учебным планом.
Во-первых , лингвистам не обязательно было изучать литературу: ни русскую, ни зарубежную классику на отделении не проходили. В фильме Говорухина Зворыгин подхватывает цитату из Пушкина, начатую капитаном Кошаевым: «...учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», и это настораживает. Не то чтобы выпускники ОСиПЛа не знают русской поэзии — конечно, знают. Но это знание является их прямой профессиональной обязанностью не более, чем у выпускника биологического или географического факультетов. А сценарий «Ворошиловского стрелка» намекает, что перед нами не просто студент, а студент-гуманитарий, лингвист — значит, должен уметь цитировать Пушкина. Это явный промах. Структурный лингвист совсем не по этой части.
Во-вторых , лингвисты углубленно изучают математику. Для них материя языка похожа на ту, с которой имеют дело на естественно-научных специальностях. Благодаря этому возможно строгое (структурное!) описание языка, характерное для физики или химии. Для традиционного филолога это всё немыслимо.
Один из создателей отделения структурной лингвистики Владимир Андреевич Успенский как раз математик. Для него появление «структурной лингвистики» в «Ворошиловском стрелке» не прошло незамеченным: в одном из интервью он связал инаковость лингвистов на факультете, их непохожесть на остальных филологов с чужеродностью Зворыгина: «И кафедра, и отделение, которые были созданы, оказались бревном в глазу для всего остального факультета. Они раздражали. Они были какие-то не такие… Особенные. Раздражение засвидетельствовано в известном фильме Говорухина “Ворошиловский стрелок”. <...> Три мерзавца изнасиловали девочку. А кто эти мерзавцы? <...> Один — хозяин ларьков. Ясно, что хозяин ларьков — это априори сволочь. Второй — сын большого милицейского начальника. Тем самым тоже гад. А третий изучает в университете структурную и математическую лингвистику. Ясно же, что мерзавец! Он же, Говорухин, не выбрал человека, который изучает, допустим, химию».
Но всё же кажется, что в глазах зрителя дистанция между ларёчником и сыном милиционера с одной стороны и каким-то структурным лингвистом с другой будет слишком большой. В то, что студент ОСиПЛа обязательно мерзавец, сходу поверят только люди, имеющие отношение к филологическому факультету МГУ. Во всех остальных эта художественная деталь не попадает. Кстати, в оригинальной повести Виктора Пронина её нет: «структурная лингвистика» появляется только в фильме.
Зачем Говорухину структурная лингвистика в фильме о 90-х?
В 1960-х годах «структурная лингвистика» была известным научным направлением, известным настолько, что попала в повесть братьев Стругацких «Попытка к бегству» (1962):
Воет ветер дальних странствий,
Раздается жуткий свист —
Это вышел в Подпространство
Структуральнейший лингвист.
Со временем об отделении за пределами университета стали говорить всё реже. Тем более, «блатные» или «дети мажоров», к которым примкнул Зворыгин, в 90-х туда совсем не стремились: родители выбирали для своих чад востребованные экономические или юридические специальности — обеспеченного будущего диплом лингвиста не гарантировал, а сама структурная лингвистика была не на слуху. Но она почему-то осталась в фильме характеристикой персонажа.
Есть ещё одна важная деталь. Строго говоря, именно на структурного лингвиста можно было выучиться только до 1982 года, когда кафедра структурной и прикладной лингвистики МГУ была ликвидирована. Позже ее возродили, но уже под новым именем — теоретической и прикладной лингвистики, а слово «структурный» из названия исчезло. Таким образом, реплика Игоря Зворыгина в фильме — явный анахронизм. Абсурдно было бы думать, что Говорухин и его соавторы по сценарию следили за историей филфака МГУ, но то, что «структурной лингвистики» как названия университетской специальности к моменту съемок в 1998 году не существовало, отчетливо показывает: этот эпизод в фильме появился не благодаря актуальной повестке и не как сигнал простому зрителю. Это диалог с кем-то другим.
Кинематографический конфликт
Всё это подталкивает к мысли, что источником фразы про «структурную лингвистику» была не репутация лингвистов, а личное отношение Говорухина или кого-то из его соавторов к одному-единственному человеку. Речь идёт о режиссёре Павле Лунгине, который выпустился из отделения структурной и прикладной лингвистики МГУ в 1971 году и сделал впоследствии карьеру в кино.
Павел Лунгин имел все основания заслужить скептическое отношение Говорухина. Сложные для России 90-е он провел во Франции, снимая там фильмы на деньги французских продюсеров: «Такси-блюз», «Луна-парк», а всего за два года до съемок «Ворошиловского стрелка» — «Линия жизни». Сам же Говорухин в это время «молчал»: последний его игровой фильм «Брызги шампанского» вышел в 1988 году.
Режиссеров разводило и социальное происхождение: Говорухин пришел в кино сам, из провинции, будучи потомком донских казаков, а Лунгин родился в аристократической по советским меркам семье всесоюзно известной переводчицы Лилианны Лунгиной и сценариста Семена Лунгина. Тема детей, которые имеют хорошую жизнь не заслуженно, а благодаря родителям, для «Ворошиловского стрелка» одна из ключевых.
Разница в возрасте с Говорухиным у них была не драматическая — всего 13 лет. Но кинокарьеру Лунгин начал гораздо позднее: его первый полнометражный фильм появился через 33 года после первой картины Говорухина. Так что последний вполне мог воспринимать Лунгина как ещё молодого творца.
Кроме того, Лунгин был у Говорухина на виду. В отличие от настоящих структурных лингвистов из жизни, режиссер «Ворошиловского стрелка» не мог не знать о режиссере нашумевшего в свое время «Такси-блюз», призёра Каннского фестиваля. Оба они были частью чрезвычайно конфликтного сообщества кинематографистов, могли иметь личные и профессиональные претензии друг к другу. Знал ли Говорухин о лингвистическом дипломе Лунгина? Трудно сказать наверняка: обычно люди из профессионального сообщества трепетно относятся к наличию у коллег специального образования, а сам Лунгин, как вспоминают лингвисты, своего прошлого никогда не скрывал.
Главная причина, по которой намек на «структурного лингвиста» Лунгина появился в «Ворошиловском стрелке», всё же не личные счеты, а моральная оценка современного кино в целом. Припечатывая этику нового времени, Говорухин в «Стрелке» критикует и эстетику: в тот момент, когда в одной комнате злосчастной квартиры совершается насилие, в другой спокойно смотрят какой-то дешевый боевик . Допрашивая Зворыгина, капитан Кошаев находит видеокассеты с порнографическими фильмами. Зрителю последовательно внушается мысль: киноискусство давно прогнило, точно так же, как милиция и чиновничество.
Говорухин мог считать, что Лунгин героизировал и идеализировал преступность, чего себе мэтр советского кино не позволял ни в «Место встречи изменить нельзя», ни в «Десять негритят»: «Линия жизни» в принципе рисует уголовников практически человечными. Чуть позже, в 2002 году, Лунгин снова оправдает новых русских в «Олигархе». Его киноэстетика была для Говорухина достойной порицания, но в отличие от «лобовых», стереотипных образов, отсылка к Лунгину осталась внутрицеховой, зашифрованной, понятной только представителям профессионального сообщества. Такой взгляд на картину позволяет увидеть в ней не просто агитку для масс, но и реплику в диалоге о том, какой должна быть этика нового российского кино.
