Это утро было совсем другим. Оно не прокрадывалось в комнату Юлушки серым неверным светом, не брезжило за стеклом мутью предрассветного времени, как обычно, когда она вставала затемно и бежала в холодную кухню топить печь. Это утро просто ворвалось в её спальню - ярким весенним светом, победным щебетанием птиц, ощущением тепла и... ужаса.. . Юлушка вскочила с жуткой мыслью - проспала, сжалась от холода выстывшего дома и, приходя в себя от сна, увидела в профиль Сергея рядом, на подушке. Он лежал, запрокинув голову, открыв рот, как маленький, на небольшой Юлушкиной кровати ему было тесно, и он свесил с неё руку и ногу, и было впечатление, что этой ногой мужик держится за пол, чтоб не скатиться. "А ведь не ушёл. Остался. Даже раньше, когда у нас ещё все было не так плохо, он после этого уходил к себе. Говорил, что заснуть не сможет, курил долго в сенях. А потом оставался у себя. А тут..."
Юлушка вскочила, со странным смущением, поняла, что она без рубашки и вообще без ничего, натянула на себя свой серый мешок тёплого платья, хотела было затянуть волосы в пучок, но Сергей ласково пробурчал сзади.
-Хоть волосы оставь. Не убирай. В косу что ли заплети, или, там, хвостик сделай. Красивые у тебя волосы, Юлуш. Да и сама. А что у нас холодно так?
Юлушка совсем смутилась, быстро заплела рыжие волны в пышную, свободную косу, улыбнулась мужу.
-Так печка ж не топлена, Сереж. Проспала я.
-Слушай. Давай газ проведём. А то у всех есть, а я сэкономил, думал печка лучше, ты ж все равно топишь. Как?
-Не знаю, Серёжа. Ты мужчина, ты решай, как лучше. Пойду я, завтрак надо готовить, скотина не кормлена. Поздно уже.
Юлушка быстро растопила печь, выскочила на залитый предапрельским солнцем двор, прижалась спиной к нагретым бревнам сарая и прислушалась к себе. И то, что она услышала и обрадовало её и удивило, опечалило слегка, не больно, а так... чуть грустно. Она ничего не чувствовала больше к мужу... Совсем... Только холод в душе, привычное, равнодушное согласие, покорность его желаниям и только. Того адского взрыва, счастья, упоения от каждого знака внимания мужа - больше не было. Исчезло. Растворилось. Отозвалось тем же тупым равнодушием в ответ, завяло, усохло, как полынь в сухом октябре. Умерло.
Ласковый мяк отвлек Юлушку от грустных мыслей, Лис, неожиданно получивший свободу, жался к её ногам, подрагивал шерсткой и утренние лучи поджигали в его пушистой шубке крошечные костры.
-Ой, Лисенька. Маленький. Никак хозяин выпустил тебя, отмяк душой к котику моему хорошему. Ну, давай. Осваивай свое хозяйство большое. Беги.
Лис посмотрел на Юлушку, муркнул "я скоро" и мягко, как будто у него не было костей, перелился через забор и исчез, испарился в тумане парящей от жаркого солнца земли.
Сделав все дела, приготовив завтрак и накормив Сергея, Юлушка проводила мужа на работу. Он уезжал на две недели в район, на какой - то слёт, а потом в командировку по подшефным селам, и она с лёгкой радостью, как всегда в последние годы, подумала, что свободна. Жаль, маловато, вот бы месяц, бывало и такое. Но хоть так... Зато Сергей вел себя непривычно. Тянул с отъездом, да так, что чуть не опоздал на автобус, а уже в дверях обернулся, поцеловал Юлушку, как когда-то, погладил по щеке.
-Получится, вернусь пораньше. Ты тут хорошо себя веди без меня. Не балуйся. Ишь... Красивая...
Сергей ушёл, Юлушка пошла в свою комнату и открыла шкаф. Там, завернутые в старые простыни, почти забытые, слежавшиеся от ненадобности лежали её платья. Те, лёгкие, радостные, девичьи, которые так украшали весёлую, юную Юльку, когда-то очень давно летающую быстрой ласточкой по селу.
Поддержать, поблагодарить и простимулировать автора к дальнейшим подвигам можно здесь