Мы думаем, что знаем окружающих. Это ошибка. Мы думаем, что знаем себя. Это тоже ошибка.
Отрывок из детективной повести Ю_ШУТОВОЙ "Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать"
Читайте на ЛитРес в сборнике "Чужие зеркала: про людей и нелюдей".
Мама говорила, сначала нас было двое. Близнецы. Разнополые. Хотя точно определить пол на восьмой неделе сложно. Но тогда нас было двое. А после десятой недели остался один. Она это рассказала, когда мне пятнадцать стукнуло. Зачем рассказала, я не поняла.
Мы у нее «от ветра» завелись. Ребенка очень хотела, а замуж идти, жить с кем-то не собиралась. Вот и постаралась. Знаю, почему. Не нужна была никому. Сама любить не умела. Совсем одна была. Хотела быть нужной, чтобы улыбался ей кто-то, с работы ждал, приносил чашку горячего чая с лимоном и медом. Кто? Поди, заставь постороннего мужика разглядеть именно тебя, утонуть в тебе. Не получалось. Стыдного жаркого счастья не получалось. Тогда пусть будет тихая радость, пахнущая молочной кашей и сиропом от кашля. Ребеночек, собственный, родной, он обязательно будет мать любить.
Тоже не получилось. Я не любила ее. Но она не знала. Не узнала.
Нас было двое. Значит, это я «сожрала» второго, своего брата, высосала его жизнь. И отравилась. Поэтому я такая. Я так думала. Но я ошиблась.
Недавно книгу прочитала. Так, — муть, фантастика. И прочитала-то случайно, в кафе с полки взяла наугад. Пока пила кофе, пролистала. Зацепило. Потом в инете нашла. Там про средневековую Японию, не настоящую, выдуманную, как говорится, авторская версия. А суть в том, что убитый человек, жертва, возрождается в теле убийцы. Выдумка? Конечно. Но ведь все выдумки приходят откуда-то. Идеи входят в нас. А мы потом на них турусы на колесах наворачиваем. Так что ее саму и не разглядишь сквозь налепленные поверх умопостроения. Но все идеи — они не из головы, они снаружи. Хоть информационным полем назови, хоть ноосферой, хоть богом, без разницы. Название значения не имеет.
Короче, я поняла тогда: не я его «съела» — он меня убил. Мой брат-близнец. Там, в теплой утробе нашей матери, в блаженном изначальном раю. Он убил меня. И я воскресла в его теле. В теле своего брата.
Ненавижу его. Ненавижу его тело, которое вынуждена таскать на себе всю жизнь как карнавальный костюм, что невозможно сбросить. Ненавижу нашу мать. Эгоистка. Хотела окружить себя любовью. Родить эту любовь для себя. А родила меня, монстра. Хорошо, что она умерла до того, как узнала это. Хорошо, что мне не пришлось убить ее. Спасибо какому там гриппу(?) свинячьему(?), птичьему(?), не важно. Спасибо атипичной пневмонии.
Ей повезло, что она умерла. Нам обеим повезло.
Я тоже хочу, чтобы меня любили. Поэтому – котята. Я приношу домой котенка, из приюта или с улицы. Маленького совсем. Он пищит, плачет, боится всего, не умеет толком ни есть, ни пить, пачкается сам, пачкает все вокруг. Под шерсткой – тоненькие косточки, как спичинки, только мягкие, гибкие. Как птенец, в руке сожми и задавишь. Я его кормлю, глажу, играю, кручу у него перед носом дурацкой бумажкой на веревочке. Я для него – все, все население планеты, вся вселенная. Он радуется мне. Любит.
Потом котенок вырастает и начинает меня бояться. Чует во мне зверя. Прячется, пытается сбежать. Некоторым побег удается, других я сама отдаю в приют. Если успеваю. Тех, которых я не успела отдать, приходится закапывать. Во Власьевой роще. На пригорке возле ручья. Там их уже пятеро.
***
Все, что про оборотней, про вервольфов пишут — чушь. Я все перечитала. Сказки, творчество народов мира. Ночь полнолуния. Луна головой заплесневелого сыра нависает над черным лесом. Голый мужик на полянке. Лунная пряжа опутывает его. Он падает на колени. Мучительно изгибаясь, корежится, меняется тело. Огромный безмозглый, забывший все человечье, волк воет, задрав башку к своему волчьему солнцу. Чушь. Все для создания страшной красоты момента.
Ничего такого нет.
Да, к полнолунию мы привязаны. Но не так однозначно. Перекидываешься и за день, и за два-три до волшебной ночи, и после тоже, и не обязательно прямо в полночь. Я, например, чувствуя, что вот оно, приближается, по вечерам ухожу бегать. Уезжаю на окраину куда-нибудь поближе к реке, люблю, как вода пахнет, и бегаю себе по тропинкам. Потом перекидываюсь и бегаю уже по-другому до утра. Бегаешь, впитывая в себя чистую радость: как движутся твои мышцы под шкурой, как разлетается мокрая грязь или сухие листья из-под лап, как в нос врываются, заполняют собой весь разум запахи, звучат в мозгу, пляшут перед глазами разноцветной мерцающей пеленой. Восторг. А выть на луну — это братья Гримм, сказочки. Чушь.
Я пыталась найти таких же как я. В интернете шарилась. По разным сайтам, где нечисть ошивается. Но все впустую. Там одни притворщики. Изображают из себя. Значит, я останусь одна. Пусть. Но надежда — баба здоровенная, я все же вывешиваю на одном сайте короткие рассказки про свой бег. С виду обычные фанфики. И только такой же, как я, способен понять, где там правда.
Год назад случилось. Вечером через Власьеву рощу шла. Кота похоронила. Пятого. Иду, чуть не плачу. Жалко котейку. Он ласковый был. Смешной. Залезет ко мне на колени или на живот, если я на кровати валяюсь, раскинется пузом вверх — гладь давай, а я мурчать буду. Ему восемь месяцев всего, только матереть начал. Тут как раз эта ночь наступить должна. У кого критические дни, а у меня — ночи. И я ушла бегать.
Хорошо бежать. Холодно. Наст под лапами сахарной глазурью крошится. Воздух поет. От реки — она подзамерзла, а в середине полынья паром исходит — от реки звон колокольчиком. Водой, снегом, отраженными облаками пахнет.
Несусь, ветер шкуру, в снегу извалянную, студит. На груди шерсть ледяными катышками схватилась, как промокшие варежки в детстве. Язык вывалила, всей пастью воздух хватаю, жру, большими кусками сглатываю.
Только там, подальше от людей, там, где река и деревья, только когда бегу на четырех лапах, упиваясь музыкой запахов и звуков, только тогда я свободна, адекватна самой себе. Я — Элла. Я — волчица.
Целиком - на ЛитРес.
Самое популярное на канале :
Русский кот во Франции - птица вольная. Ни замки, ни заборы его не остановят
Невыносимое счастье первой любви
У французской пары не было детей, и они взяли их в советском провинциальном детдоме
Большая стирка в Кастелламмаре и сарацинская башня в Вико-Экуэнсе
Урок географии