Происходящие в современном казачестве процессы для меня, природного черкасса, выросшего на хуторах Тихого Дона и прожившего жизнь на Буйном Хопре, по определению не оставляют места для равнодушного созерцания.
Сам факт исторической реабилитации Русского казачества, возрождения из небытия истории и Славы его, естественно не может не вызывать у меня, частички того, служилого, Народа, искренних чувств удовлетворения и радости.
Но вот некоторые аспекты формирующегося сегодня нового уклада жизни нынешнего казачьего движения одновременно не могут не вызывать у меня и состояние тревоги. Уж очень легко интерпретируются сегодня народные традиции, перекраиваются исторические устои, подменяются понятия…
Одной из таких, осознанных или нет, подмен, является то обстоятельство, что в сегодняшней казачьей среде практически исчезло понятие «справа», как-то уж больно легко замененное словом «форма».
Но даже в совершенно упрощенном, если так можно сказать, бытовом понимании военная форма лишь часть справы и отличаются они тем, что во второй половине 19 века русскому солдату форму выдавала интендантская служба Императорской Армии, а казак обязан был ее справить сам. Помимо обмундирования как такового к моменту достижения юношей возраста призыва на строевую службу, то есть 21 года, он должен был семьей снаряжен конем, шашкой и пикой. Вооружение служилого винтовкой возлагалась на интендантскую службу Армии, но, как правило, новоиспеченный «срочник» уходил служить со своим пристрелянным и хорошо знакомым седельным карабином.
Вот именно от слова «справить» и произошло слово «справа», со временем из обиходного, превратившись в отличительный признак иррегулярных казачьих частей от регулярных подразделений действующей Русской Армии.
Понятно, что сегодняшнему казаку для призыва в армию ни коня, ни пику справлять не треба, последнюю квартиру продавая – автоматов Калашникова на всех хватит.
Но если абстрагироваться от предложенного мной чуть выше примитивного сравнения этих понятий, надо отметить, что у «справы» есть еще и другой сакральный, а в некоторых случаях, и мистический смысл. Достаточно сказать, что до сего дня на улице можно с легкостью определить природного казака от представителя любого другого народа по набекрень надетому головному убору: по народным повериям чуб должен был выглядывать из под фуражки, чтобы в бою Христос казака за него с того Света вытянуть мог!
А сакральность «справы» заключается в том, что это была не просто военная форма, а национальный костюм, который являлся идентифицирующим, отличительным признаком воинского сословия от всех остальных сословных групп населения Российской Империи. И, как следствие, вытекающее из столетиями сложившихся правил ношения национальной одежды – культура и устои казачьей жизни. Нравственность, наконец, взрощенная на понимании с измальства определенного свыше предназначения служения Отечеству до той пули «которая в сердце белое вопьется»…
На мой, субъективный, взгляд, не понимание некоторыми моими братушками с истинно природными черкасскими корнями столь важных нюансов народной жизни ставит жирный крест на самой идеи возрождения казачества, заменяя ее на клепанием на коленке новодела с историческим антуражем в угоду «революционной целесообразности момента».