Это был приговор. Четвёртая стадия. Рак желудка. Врач похлопал широкой ладонью отца по спине: "Готовьтесь к операции". А как тут готовиться? Это же не нормы ГТО сдавать.
Он лежал на продавленной больничной койке, смотрел в серый потолок и много думал о жизни. О той, что позади. О той, что впереди - думать боялся. Будет ли? И сколько? Он закрыл глаза.
Из пепельных сумерек вынырнуло лицо Витьки Стрижёва.
- Толька, чего лежишь? Айда в футбол.
- Футбол? Какой футбол? У меня утром операция.
- Так то утром. Пошли. Наши все уже собрались, тебя ждём.
На утоптанной поляне, условно ограниченной четырьмя кирпичами по углам, собралась команда - сборная ЖБИ. Он оглядел разношёрстный состав: Сашка Кондратьев, Серёга Пономарь, Колька Ульмер, Ванька Жданов. Оглянулся, внимательно посмотрел на Стрижёва.
- Все в сборе, - подмигнул Витька и толкнул его в плечо.
- Папа, папа, - мне не хотелось его будить, но пугал бойцовский настрой санитарки, и я стала трясти сильнее. Отец открыл глаза. - Папа, пора.
- Уже? - отец как-то уж слишком резко подскочил с кровати и стал торопливо засовывать ноги в тапочки. Тапки сталкиваясь носами, разлетались в разные стороны, прятались под кровать.
- Пап, не торопись.
Он сел на краешек кровати, нащупал босыми ступнями тапки.
- Сон мне приснился, - всегда умные глаза отца излучали грусть. - Такой...
Дверь распахнулась.
- Васильев. В операционную.
Согнутая спина вмиг постаревшего отца врезалась в память. И подкативший к горлу ком, который душил меня все пять часов, пока шла операция. Знакомая медсестра за взятку впустила в реанимационное отделение.
- Только быстро. Одним глазком. И не тревожь.
Я не узнала его. Решила, что медсестра ошиблась и провела меня не в то отделение. Только присмотревшись, разглядела знакомые лучики морщинок по краям глаз. Это был глубокий старик. Нет, не старик, старец.
Врачи отмерили отцу месяц жизни.
Август в Молдавии жаркий. Всего неделя, как отца выписали. Он лежит на балконе на тахте, подставляя послеоперационный шов солнцу. Никакие доводы о том, что это вредно на него не действуют. Устав спорить, я присаживаюсь рядом.
- Пап, а что за сон... Ты хотел рассказать, помнишь, перед операцией?
- Сон?.. Ааа... Стрижёв за мной приходил. Звал в футбол играть.
Я вопросительно смотрю на отца. Витька Стрижёв, друг детства, умер 5 лет назад.
- Собрал команду... Из наших... Заводских.
- И?.. - спрашиваю, тревожно поглядывая на красный рубец. Перехватив мой взгляд, отец поглаживает едва заживший шов.
- Они все уже умерли.
Отца не стало через семь лет, к тому моменту он полностью победил страшную болезнь, а умер от инсульта.
Читайте на Ридеро, Литрес и Амазон семейную драму Елены Касаткиной "Непрощённое воскресенье"
