Большой, добротный бревенчатый дом недалеко от железной дороги построили еще в 50-е годы. Здесь теперь будет жить семья работников станции.
Захар, крепкий, плечистый мужчина, обросший густой бородой, и его жена, Степанида, тоже рослая, с длинными волосами соломенного цвета, заплетенными в тугую косу, приехали сюда сразу после войны в поисках работы. Сначала жили в бараках на станции, потом, когда Захара назначили помощником станционного смотрителя, Степанида надоумила его идти, просить отдельную жилплощадь. Так они и стали жить в своем доме, развели хозяйство. Корова, куры, свиньи. Степаниде было не привыкать ухаживать за скотиной. Сноровистая и быстрая женщина, казалось, даже и не уставала. Всегда ходила веселая и добродушно напевала что-то.
У Захара с домом была какая-то необъяснимая связь. Это как невидимая пуповина между матерью и ребенком. Захар будто чувствовал настроение дома, знал, где и что нужно подлатать, починить, какая доска подгнила и ее нужно заменить.
Любил дом и Степаниду, любил слушать ее песни. Они разносились по всем комнатам, ныряли в печную трубу, забегали в погреб, наполняя все пространство простым человеческим счастьем. Окна шелестели занавесками, а веник в углу, казалось, приплясывал в такт веселой мелодии. Вот только было что-то в этой женщине, что пугало ,что-то затаилось и выжидало, искало подходящего повода вырваться наружу. Что-то злое нечистое. Дом чувствовал, что уже хранит в себе эту червоточину, но понять, где затаилась угроза, он не мог.
Шло время. У Захара и Степаниды родилась дочь.
Маленькая Галя, топоча по деревянным половицам новыми ботиночками, перебегала от одного окна к другому, потом хваталась за руку матери. Девочка смотрела, как рядом с их участком бульдозеры выкорчевывают деревья, равняют землю. Здесь скоро будут выделять садовые участки. Галю пугали громкие звуки кипящей вокруг работы. Приехавшие москвичи, только что получившие землю, привезли с собой беспокойство и суету городской жизни. Одинаковые щитовые домики, построенные садоводами из того, что было под рукой, робко поглядывали на бревенчатый дом Захара. Но тот не кичился своими добротными, на совесть сколоченными стенами, а, наоборот, как будто старался подбодрить новичков.
Садоводы быстро познакомились со Степанидой. Она продавала им молоко, яйца, показала, где можно брать воду. Колодец был вырыт на другой стороне железной дороги, и каждый, кто шел к нему, непременно проходил мимо угодий Захара и Степаниды, Приветливо кивал хозяину, обсуждал погоду с хозяйкой, ласково улыбался маленькой Гале, подглядывающей за прохожими через дырки в заборе.
Потом Степанида родила Захару еще двух сыновей, Михаила и Григория.
Дом радовался, что теперь в нем живет большая, дружная семья. В комнатах всегда вкусно пахнет хлебом, кашей и топленым молоком.
Дети росли. Галя училась всему у матери. Гриша и Михаил ходили с отцом на станцию, в свободное время играли с друзьями в футбол на поле, бегали на пруд ловить рыбу.
Однажды днем Миша забежал домой, чтобы забрать мяч. Он прошел в комнату и увидел, как мать что-то бережно перебирает в руках, достает из какой-то деревянной шкатулки, а потом укладывает на место.
-Мам! А это что у тебя? – вдруг услышала Степанида голос за спиной и вздрогнула. Она тут же накрыла все краем скатерти, неестественно улыбнулась сыну и ответила:
-Что сынок? Вернулся уже? Случилось что?
-Нет, мам, все нормально, - Миша не мог оторвать глаз от стола. – Что там?
-Ах, это!... Да это ничего, так, ерунда всякая. Ты поесть пришел? Может, я разогрею? – попыталась женщина отвлечь паренька.
-Не, спасибо, я за мячом.
Мальчик схватил мяч, лежащий под лавкой, и выбежал во двор. Но уходить от дома не спешил. Он притаился у занавески и проследил, как мать осторожно сунула руку под подоконник, положила туда шкатулку. Он обязательно посмотрит, что там. Только нужно дождаться удобного момента…
Стеша быстро выпрямилась. Никому она не рассказывала о своей тайне. Она не хотела, чтобы Захар узнал, что ее предки были нечисты на руку, украв когда-то, давным-давно те самые драгоценности, которые хранила теперь Степанида под половицей. Расстаться с ними она не могла, уж больно красивыми они были, но и носить ворованное было ей противно. Она думала просто выкинуть их в пруд или закопать в лесу, но что-то останавливало ее. Кровь предков, жажда обладания чем-то ценным, пусть даже тайно, не давали покоя.
Через несколько дней, когда Михаил остался дома один, он нашел тайник, вынул коробочку. Открыв ее, мальчик увидел несколько женских украшений: кольцо, брошь, сережки. Они как будто вспыхнули в его руках, поблекшие камни вдруг осветились изнутри таинственным, холодным светом. Что-то мимолетное промелькнуло в его глазах, как будто бы тень упала на лицо, душа, прежде чистая, детская, теперь стала чернеть.
–Красивые! – подумал Миша, заворожено разглядывая находку, но забирать себе все это не стал. Мать сразу заметит пропажу и поймет, что это он. Нужно подождать.
С тех пор Миша стал меняться. Ушла доброта и ласка, появилась надменность, грубость и злость. Родители удивлялись таким переменам, но объясняли все это лишь трудным возрастом. Только дом чувствовал, что во всем виновата шкатулка, но сказать об этом не мог.
Прошло время. Галя вышла замуж и уехала в город.
Через полгода после отъезда дочери в семье Степаниды случилась беда. Испуганный Гришка прибежал со станции и рассказал, что отец попал под вагон товарного поезда. Его забрали в больницу.
Степанида, не дослушав сына и бросив таз с чистым бельем, побежала узнавать, что с мужем. Дом задумчиво и горестно смотрел ей вслед. Он чувствовал, что так плохо Захару не было никогда, что жизнь постепенно уходит из него. Дом узнал этот последний, тяжелый вздох своего хозяина. Легкий ветерок промчался по всем комнатам, заглядывая в каждый уголок и прощаясь с ним.
Теперь в доме всегда горела свеча за упокой души Захара. Тот незримым призраком часто приходил вечерами и садился на лавку напротив грустной Степаниды, смотрел в ее печальные глаза. Женщина как будто чувствовала, что муж все еще рядом, тихо вздыхала и рассказывала ему о том, что случилось за день. Захар молча слушал. Дом старался не мешать им. Ни одна половица не скрипнет, ни одна дверь не застучит от ветра, пока Степанида беседует со своим Захаром. А поговорить было о чем.
Стеша все больше переживала за среднего сына, Михаила. Еле окончив восемь классов, Мишка бросил учебу, где-то пропадал по несколько дней, возвращался ободранный, голодный и злой. Матери слова не давал сказать. Ругался и грозился вообще уйти из дома.
Дом злился. Мишка с его резкой, острой и хлесткой бранью, с его запахом перегара и чего-то чужого, злого, заставлял дом содрогаться, захлопывать двери и закрывать окна.
Зимой Мишку поймали с бандой воров, обкрадывающих домики садоводов. На суде Степанида, Григорий и приехавшая из города Галя удивленно и растерянно смотрели вокруг, как будто не веря, что все это происходит наяву. А Миша только ухмыльнулся:
-Ничего, мать. Жди, увидимся еще!
По спине матери пробежала дрожь. Неужели это она «наградила» сына «воровской» кровью? Она не знала, что сын нашел ее тайник, что прикасался к драгоценностям. Не знала она и того, что ворованные вещи прокляты прежней хозяйкой. Проклятье пробуждало все самое злое и жестокое в человеке.Степаниду почему-то это обошло. Она пошла характером в отца, работящего, справедливого мужика. На ней проклятье не сработало. Миша оказался другим…
Однажды холодным ноябрьским вечером ветер протяжно завывал в трубах. Дом прислушивался к суете в комнатах. Степанида собирала на стол. Гриша должен прийти с невестой, хохотушкой Таисией. Они познакомились на станции. Скоро свадьба.
Дом снова весел. В нем теперь раздаются визжание и простодушный детский смех. У Гришы подрастает дочка, Сонечка. Тося и Степанида купают ее в большом тазу, поливая водой. Девочка радостно хлопает по воде ручками, разбрызгивая воду на дощатый пол, отполированный сотнями шагов своих хозяев.
Захар тихо, незримо стоит рядом и улыбается. Вот у него уже есть внучка.
Но вот дом вздрогнул, встрепенулся и уставился на крыльцо глазницами окон. Там кто-то стоял. Темный, сутулый. От гостя веяло опасностью, но дом почувствовал и что-то знакомое в этом силуэте. Чье-то перекошенное, бледное лицо уставилось на счастливую семью, сидящую за старым деревянным столом.
Стеша быстро оглянулась, сразу почувствовав этот взгляд.
-Миша! – всплеснула она руками. – Миша вернулся!
Женщина опрометью бросилась встречать сына, обняла его. Но тот только оттолкнул мать и зашел в комнату.
-Ужинаете? Привет всей честной компании!
Сонечка испуганно смотрела на незнакомца.
-А ты, видать, моя племянница! Ну, иди сюда! – Миша протянул к девочке руку, но та отпрянула, спрятавшись за Григория.
-Миша? Ну, здравствуй! Надолго к нам?
-Жить тут буду, понял?
С этими словами Михаил бросил на пол тощий мешок, который висел у него за спиной, уселся за стол и жадно схватил хлеб.
-Едите? Греетесь? И я тоже так теперь буду! Свое я отсидел, все, мать, дождалась ты сына!
Степанида не знала, радоваться ей или огорчаться. От вернувшегося сына веяло чем-то чужим, беспокойным и беспощадным. Но все же материнское сердце старалось сгладить это впечатление, вернуть образ прежнего, маленького мальчика, который забирался к матери на колени и обнимал ее.
Захар внимательно заглянул в глаза сына и разглядел в них бесовские огоньки. Мишка почувствовал этот взгляд, передернул плечами, сплюнул на пол.
-Миш, надо на работу тебе устраиваться. Думал уже, что и как? – через несколько дней просил его Гриша.
-Без тебя разберусь. И так надсмотрщиков хватает! – огрызнулся брат и угрюмо уставился в окно...