Я придумал – выставить вперед коня, чтобы его съела вражеская пешка, тогда эта пешка окажется в двух шагах от нашей королевы, - королева съест её, схрупает вместе с косточками. Казалось бы, мелочь – но в перспективе именно эта пешка дошла бы до края доски, стала бы королевой, - а теперь не станет, и победа будет за нами.
Вот что я придумал, вернее, оно само придумалось, пришло в голову, сложилось в гениальную комбинацию, рвется наружу.
Он не слышит меня – он, там, по ту сторону экрана, он прикидывает, что будет делать вражеская ладья, если пустить слона близко-близко к вражескому королю, получится расправиться с этой ладьей, или нет...
Я посылаю сигнал.
Мне самому становится страшно, когда я посылаю сигнал, вот черт, никогда такого не делал, как у меня вообще мозги повернулись такое своротить, сам от себя не ожидал такого. А как иначе, хорош я буду, если не подброшу идейку, мыслишку, если из-за моего молчания мы проиграем...ъ
Мы...
...мою идею подхватывают – трепетно, бережно, но это еще ничего не значит, они все идеи подхватывают трепетно и бережно... кто они... все они, сколько нас есть миллиардов, хватают идеи, перебирают, решают, что подкинуть Игроку, а что оставить за бортом.
Я выжидаю, я смотрю, как игрок выставляет пешку, чтобы разогнать двух вражеских слонов, которые замышляют что-то слишком близко от нашего короля, - но ему мешает ладья...
Мою идею перебирают, оценивают, я и сам понимаю, её оценят миллионы экспертов, тысячи инстанций, прежде чем она поднимется до того уровня, где будут решать – дать её игроку, или не дать.
Мне страшно.
Мне по-настоящему страшно.
Хочется завопить во все горло, дайте-дайте-дайте, ну что, сами не видите, что ли, мы победим...
Нет, не видят, вперед проскальзывают варианты, как кажется всем, более мощные, моя идея остается где-то там, нигде. Хочется орать во всю глотку, да посмотрите же на неё, да посмотрите же – не ору, знаю, нельзя, игре можно внимать только в мертвом безмолвии...
Вздрагиваю – что-то сдвигается с мертвой точки, игрок выстраивает комбинацию из двух ладей, чтобы заманить в ловушку вражескую ладью. Смотрю, как игрок перебирает варианты, вижу до какого-то хода, а дальше все теряется в хаосе мыслей. А ведь кто-то видит и дальше, и видит неплохо, не в пример мне, куда я вообще лезу со свиным рылом в калашный ряд, гроссмейстер нашелся, мне только шахматы в руки давать, слона от коня не отличу...
...что-то меняется – даже не замечаю сразу, как мою идею подхватывают – осторожно, нехотя, они все идеи подхватывают осторожно, нехотя, несут дальше, умнейшим умам, идею препарируют, разделывают, смотрят под микроскопами...
Идея проскальзывает дальше.
И дальше.
Все это происходит не просто быстро - стремительно, за считанные секунды, мы перебираем мириады и мириады вариантов игры, мы знаем, что наши противники делают то же самое – возможно, быстрее и многограннее, и у нас уже не будет шансов...
...не думать.
Не думать.
Все будет хорошо.
И бесконечная игра завершится нашей победой.
Через часы.
Через годы.
Через века.
Через тысячи лет.
От мраморных плит в далекой пустыне, где два мудреца играли массивными фигурами, которые трудно было удержать в руках – до виртуальных клеточек, зависших в пустоте, где силой мысли движутся призрачные ферзи и пешки...
Я вижу, как идеи бросают игроку – куда-то в никуда, в подсознание, как он отсеивает их, подобно ненужному сору, изредка подхватывает какую-нибудь неприметную идейку, обнюхивает, отбрасывает в сор...
Подхватывает мою...
Я выжидаю, ну же, ну же, ну...
Он медлит какие-то доли секунды, выставляет вперед коня.
Мне страшно.
Вот теперь мне по-настоящему страшно, когда он выставляет коня, чтобы его съела пешка...
Я жду.
Вражеская пешка отступает, противник оказывается умнее нас, мы теряем двух боевых слонов одного за другим, все по моей милости, чер-р-рт...
Все вздрагивают.
Все.
Разом.
Торопятся, переглядываются, оборачиваются, выискивают, кто подкинул идею, кто, кто, кто...
Мне не по себе, отгоняю от себя жуткие слухи, как кто-то где-то когда-то подсказал игроку что-то не то, потом этого кого-то где-то когда-то нашли с перерезанным горлом, или повешенным, или еще что-нибудь...
Выжидаю.
Поиски иссякают, растворяются, дорожки теряются, виновный растворяется в толпе. Здесь по-хорошему надо почувствовать, как отлегло от сердца, только какое там, лучше бы меня нашли, лучше бы скрутили руки за спиной, заковали в кандалы, - чем это...
Еще теплится отчаянная мыслишка, исправить свою вину, подкинуть какую-нибудь гениальнейшую идею, которая поможет нам выиграть бой, как будто дилетант без году неделю может выиграть бой. Нет, дилетант, конечно, не может, а вот если, например, снова попробовать просочиться в сознание кого-нибудь из вражеских игроков – выхватить планы противника, подкинуть нашим...
Снова попробовать...
Снова...
...только сейчас понимаю, что я уже делал это, я уже пытался понять что-то по ту сторону шахматной доски, конечно, не на уровне Игрока, мне туда не пробиться, но хотя бы на уровне каких-нибудь вот таких подсказчиков, и...
...понимаю, что так оно и случилось, понимаю, что я выхватил идею с конем оттуда – вернее, не выхватил, мне её подбросили, чтобы я подкинул её игроку, чтобы мы продулись в пух и прах, потеряв слонов...
...все понимаю.
Посылаю сигнал куда-то в никуда, куда раньше не обращался:
- Я хочу... сделать... явку с повинной... я...
.
- ...вы хоть понимаете, на что вы идете? – спрашивают меня.
Уже потом. Когда я говорю, что готов загладить свою вину. И даже говорю – как...
- Вы хоть понимаете, что оттуда не возвращаются?
Понимаю.
- На что вы рассчитываете... на славу? Да про вас никто не узнает, понимаете вы? Вы вот знаете, кто вообще стоит там за пешками, за конями, за слонами?
Я не знаю. Никто не знает. Мы никогда не видим их лиц за забралами там, на экране... безликие фигуры, ведомые волей Игрока...
Повторяю обреченно:
- Я должен загладить свою вину.
- Да что вы заладили, вина, вина... тут знаете, сколько косячат? И ничего... А вы прямо спохватились...
Не выдерживаю:
- То все, а то я...
Смотрите, дело-то ваше... жить вам, умирать вам, живой вы оттуда все равно не вернетесь... перед экраном уже не посидите... думаете, романтика там, как на экране... да какое там... кровь, грязь...
Хочу спросить, откуда он это знает. Не спрашиваю. Мое дело – попасть туда, любой ценой, туда, где кровь, грязь и закрытые забрала...
.
- ...да вы с ума сошли вообще.
Молчу. Сам знаю, что мне скажут, что я сошел с ума, и вообще.
- Рехнулись...
Опять молчу, опять знаю, что мне скажут, что я рехнулся.
- Совсем уже...
И тоже молчу, и тоже знаю, что совсем уже.
- Вы хоть в курсе, что это мультфильм?
- Что?
- Мультфильм, что... люди нарисовали, придумали, показывают... а вы наивный, прямо как эти... которые прибытие поезда на вокзал смотрели, разбегались, кто куда... Вы хоть понимаете, что хотите попасть в мультфильм?
Киваю:
- Теперь понимаю.
- И что... не смущает?
- Нет.
- Ну, смотрите... потом без претензий... да потом вы никакие претензии и не предъявите, уже некому будет жаловаться, вас-то уже не будет...
Молчу.
- И что... и все еще согласны?
Понимаю, что отступать некуда:
- Согласен...
.
Я ничего не делаю.
Это просто несправедливо получается, а что я могу сделать, если...
...если я ничего не делаю.
Совсем.
Вот уже сколько часов, сколько дней, сколько месяцев, а может, и вовсе годы и годы.
Это просто несправедливо, это вообще дикость какая-то, что меня сделали ферзем, какого черта – ферзем, если я еле-еле тяну на пешку, да и то какую-нибудь самую захудалую и задрипанную. Так нет же, сделали из меня ферзя, наделили какими-то немыслимыми способностями, которых я сам боюсь не на шутку, не знаю, что с ними делать.
И мало того – самое жуткое даже не это, а вот это вот состояние, когда готовишься к бою, когда мысленно уже там, в кровавой мясорубке – а вместо этого безмятежно прохлаждаюсь в королевских покоях, дни, недели, века, разыгрываю с монархом какие-то ничего не значащие партии, сижу на званых ужинах... Монарх утешает, говорит что-то, что вы хотели, бывает, до ферзя вообще дело не дойдет...
Я даже не верю себе, когда мне выпадает честь прикрыть монарха – просто на всякий случай, потом и правда оказывается, что есть от чего прикрывать – от вражеского слона, мы со слоном охотимся друг на друга, он уворачивается – как раз вовремя, чтобы я заметил коня, там, бесконечно далеко, я могу срубить его одним ударом, а потом ладью, а там и до вражеского монарха недалеко...
...что-то происходит, я понимаю, что не могу ничего сделать, что я не владею собой, что кто-то другой управляет мною, кто-то неведомый там, свыше, кто-то, кого я уже не помню, что он есть, о ком могу смутно догадываться...
Я кричу ему – куда-то в никуда, я сигналю – кому-то никому, я ищу его – где-то нигде, он не слышит меня, не может слышать, мне остается только молиться, ну пожалуйста, ну позволь, ну коня... полцарства за коня...
...он позволяет.
Я срываюсь с места, я буквально телепортируешь туда, я пронзаю копьем кого-то в доспехах со шлемом в форме конской головы, я вздрагиваю, когда фонтан крови хлещет на мои доспехи, плюется в забрало, я знал, что будет так, и все-таки не ожидал...
...кто-то спешит на помощь своему монарху, кто-то не успевает, я пополам разрубаю ладью...
.
- ...вот так... осторожнее...
...отфыркиваюсь, отплевываюсь, кто-то снова подставляет мне чашку, шлет сигнал – сильный, жесткий, вода, вода, вода, чтобы пить, пить, пить...
Молнией взрывается в голове – пить, пить, с жадностью глотаю воду, давлюсь, отфыркиваюсь, отплевываюсь, черт...
- Слон... слон...
- Да, да, вас чуть не убил слон...
- Но...
Хочу спросить, почему меня спасли, почему мне не дали пасть на поле боя, - голос меня не слушается, даже голову толком поднять не могу...
- Вы... как вы это сделали?
- А?
- Как вы это сделали?
Все еще не понимаю – как что сделал, да говорю же вам, сначала коня, потом ладью, а тут бы я королю шах и мат, если бы не слон...
- Да нет же... как вы сказали ему...
- Ч-что сказал?
- Ну как же... ему сказали... вы хоть понимаете, что это раньше никому не удавалось, вообще?
- Что... что не удавалось?
.
- ...понимаете... есть тут... а есть там...
- Ну да... мне что-то говорил... мультфильм...
- Вот-вот... вы мне можете объяснить, как пробились в голову игроку?
- Я...
- Это уникальный случай... просто уникальный...
.
...позвольте поднять бокал за уникального ферзя, который достоин стать новым игроком...
Поднимаю бокал вслед за всеми, в последнюю секунду понимаю, что что-то не так – нет, запах вина мне ни о чем не говорит, говорят мысли гостей, - тревожные, сбивчивые, неясные, ну же, ну же, ну...
Отбрасываю бокал, бросаюсь прочь в распахнутое окно, телепортируюсь куда-то в никуда, - некогда раздумывать, почему я здесь, в реальном мире, могу то же, что и там, в мире шахматном, некогда раздумывать, почему они хотят убить меня, да ясно, почему, боятся, еще бы не боялись такого, который просигналил что-то оттуда... крики, хватай его, хватай, отчаянные попытки найти меня, - врешь, не возьмешь...
.
Я знаю, что она придел.
Я ждал её.
Сейчас.
Ночью.
Именно ночью, когда мир затихает, и я остаюсь наедине со своими мыслями.
Тут-то она придет – мысль, роковая, пугающая, сводящая с ума. Даже не мысль – роковой вопрос, кто я такой, кто ведет меня – я сам, или чьи-то чуждые мысли откуда-то оттуда... с вражеской стороны доски...