Вышедший в 1934-м году "Чапаев" братьев Васильевых (на самом деле - творческий псевдоним однофамильцев) имел феноменальный успех. Толпы людей шагали в кинотеатры с транспарантами "Мы идем смотреть "Чапаева"!". Сам комдив - фигура в гражданской войне "местная" и не слишком знаменитая - вмиг превратился в народного героя.
Главный "продюсер" СССР товарищ Сталин прозорливо разглядел идеологическую, воспитательную ценность такого кино. И лукаво намекнул Александру Довженко, не пора ли, мол, поставить "украинского "Чапаева"? Вопросы вождя не бывали случайными - и в 1939-м году вышел "Щорс".
А в грозном 1942-м году свет увидели еще две похожие ленты о героях гражданской с типовыми названиями - "Пархоменко" и "Котовский".
Все три вариации на тему пантеона героев гражданской были поставлены лучшими режиссерами страны. "Щорс" - всемирно признанным Довженко. "Пархоменко" - автором "Большой жизни" Леонидом Луковым. "Котовский" - Александром Файнциммером, мастером приключенческого кино - наверное, поэтому лента получилось самой "остросюжетной" и динамичной.
Героев сыграли прекрасные актеры - статные красавцы Евгений Самойлов, Александр Хвыля и Николай Мордвинов. Рядом с ними - цвет советского актерства. Петр Алейников, Фаина Раневская, Иван Любезнов, Борис Чирков, Татьяна Окуневская, Борис Андреев и многие другие.
Отличная музыка - чего стоит знаменитая "Ты ждешь, Лизавета, от друга привета!" в "Пархоменко" и "Любо, братцы, любо" оттуда же!
Все три фильма мастерски поставлены. Многие кадры "Щорса" напоминают, что Довженко - великий поэт-визионер мирового кинематографа.
Луков и Файнциммер не так щедро одарены, как Довженко, но они - настоящие мастера, их ленты - крепкие работы даровитых профессионалов.
Все три фильма пользовались успехом, заслуженно причислены к советской классике, но... все-таки ни один не повторил грандиозный, подлинно всенародный успех "Чапаева". Эти ленты смотрели - "Чапаева" любили всей душой.
Почему же, на мой взгляд, "второго "Чапаева" не случилось?
Причина феноменальной популярности "Чапаева" - прежде всего в самом Чапаеве (без кавычек). Вернее, в образе, который создали сценаристы, режиссеры и актер Бабочкин, для которого Чапаев - главная роль жизни.
Чапаев 1934-го - живой и настоящий. Не монумент, не идеал, не ходульный "пламенный революционер". Герой? Да! Но свой, народный герой. Из "наших", понятный и близкий каждому.
Мы видим Чапая и "впереди на лихом коне". И видим его растрепанным, босым, бытовым. Видим в необузданном гневе, вызывающим иронию комиссара ("Александр Македонский тоже был великий полководец, но зачем же стулья ломать"). Видим его мальчишеское, по-детски наивное бахвальство - и дивизию готов принять, и армию, и фронт. И "в мировом масштабе" готов - только подучиться чуть-чуть.
И гибнет Чапай как обычный человек - нелепо и в чем-то по собственной неосторожности. Не как герой эпоса - в гуще эпической битвы или в решительном штурме вражеской твердыни. Ничего величественного или фаталистического - в отрыве от главных сил заночевал с небольшим отрядом в неукреплённой станице. Поэтому и гибель его воспринимается как личная боль - не какой-то там мифический герой пафосно и "красиво" умирает, а свой, родной, один из нас.
Пять лет спустя вы "Чапая" уже не увидите. Посмотрите на Щорса (снова без кавычек) в исполнении красавчика-сердцееда Евгения Самойлова. Какая там нательная рубаха, как у Чапаева! Щорс что голливудская звезда - всегда идеальная прическа, усы и борода словно каждое утро после барбер-шопа. Гимнастерка и галифе сидят как влитые - без единой складки. Даже кожанка - хоть сейчас на Патриарших пофорсить.
Под стать внешнему виду - и образ, и поведение. Щорс не ошибается. Всегда прав, все предвидит, всегда побеждает. Иронизирует по телефону над польскими офицерами, громит подозрительных военспецов, клеймит (в духе времени) Троцкого, разве что Сталина не цитирует.
"Щорс" - при всей любви к классике - тяжеловат для просмотра. Скучновато, когда безупречно выглядящий безукоризненный герой безошибочно ведет войска от победы к победе. Это не вина актера - такова концепция. Видать, тяжелая ноша заказа на "украинского Чапаева" настолько сковала авторов, что из фильма ушло почти все живое и человечное.
Там, где Довженко снимает любимую родную Украину, видна рука большого мастера, его боль за страдания народа. Взрывы немецких снарядов среди поля подсолнухов, горящие хаты, свадебные сани в гуще боя - прекрасные сильные кадры.
Где начинается "героика" - там скучные разговоры, однообразные батальные сцены (куда-то бежит пехота и скачут всадники) и нарисованный одной краской герой, вернее, оживший монумент без единого изъяна.
"Пархоменко" - живее, но все-таки и ему до Чапая далеко. Отличный актер Хвыля выглядит более человечно, чем Самойлов, герой-любовник по амплуа. За героическим величием нет-нет, да промелькнет озорной взгляд - не случайно позже Хвыля блеснет комедийным талантом в таких фильмах как "Вечера на хуторе близ Диканьки" и "Королева бензоколонки" (помните уморительный эпизод с попом, не признающим "полумер"?).
Несмотря на харизму Хвыли и колоритный фон из блестящих актеров (тут и Алейников, и Раневская, и Чирков в неожиданной роли батьки Махно), образ Пархоменко близок Щорсу. Закованный в кожу рыцарь революции без страха и упрека. Всегда прав, всегда побеждает, сомнений не знает.
"Котовский" похож на "Пархоменко". Харизмы у Николая Мордвинова хватит на пять Щорсов. Рядом блистательные Михаил Астангов, Николай Крючков, Вера Марецкая. Но опять же - экранный Котовский предстает эталонным героем. Сначала - бессарабским Робин Гудом, а потом непогрешимым красным командиром.
Талант Мордвинова так велик, что он создал обаятельный образ даже в шаблонной трактовке безупречного героя. Но, конечно, как художественное достижение, Котовский рядом с Чапаем - схематичен и однобок.
Повторюсь, и "Щорс", и "Пархоменко", и "Котовский" - классика советского кино. Но до "Чапаева", даже несмотря на "заказ" вождя, не дотянулась ни одна из этих картин.
Только "Чапаев" всенародно любим поколениями зрителей. Только он стал фольклорным персонажем, шагнул с экрана в жизнь. Стал героем бесчисленных анекдотов - а это признак безграничной народной любви.