Когда свадьба закончилась и гости разошлись, Григорий Филиппович заспешил домой. Там его встретил Джан. Китаец наказал Григорию внимательно смотреть за состоянием Евдокии и при любых изменениях немедленно сообщать. Велел беременной больше лежать, меньше ходить, не поднимать тяжести, не нервничать.
Джан как-то осмелел последнее время, его скромность исчезла, и он провёл с Григорием беседу о пьянстве. Григорий слушал, опустив голову. Ему было невероятно стыдно от того, что молодой китаец отчитывает его, взрослого мужика, как мальчишку. Григорий Филиппович всё понимал, он уже пожалел, что лишился своей работы. Но даже после разговора с Джаном хотелось выпить.
Только неумолкающая Евдокия никак не давала ему выйти из дому и прогуляться до ближайшей харчевни.
Жена спрашивала о том, как прошла свадьба, что дарили гости, как вели себя Зоя, Янек, пани Анна.
Григорий отвечал на все вопросы отстранённо. Но Евдокии этого было мало. Тогда он напряг всю свою волю и начал рассказывать более подробно.
Жена улыбалась, а потом заплакала. Причитала, что очень хотелось побывать на свадьбе Зои. Муж успокаивал её, просил взять себя в руки и подумать о малышах, которым может навредить волнение матери. А когда Евдокия спросила про Макара, то Григорий ответил, что больше не хочет слышать о сыне никогда. Евдокия замолкла.
***
Янек помог Зое выбраться из кареты. Расплатился с кучером и повёл жену в дом, в котором снял на время квартиру. На пороге Зоя остановилась, страх вновь охватил её. Янек посмотрел Зое в глаза и произнёс:
— ЗолОто моё, я люблю тебя.
Зоя оглянулась, услышав, как отъезжает карета. Стало ещё страшнее. Янек крепко сжал её руку и повёл в квартиру.
Страх не отпускал Зою, а когда она увидела посреди комнаты большую кровать, совсем запаниковала.
На кровати было постелено золотого цвета покрывало. На нём были аккуратно разложены крупные розы из блестящей ткани.
— Я делал их сам, — смущённо произнёс Янек. — Ещё в Варшаве я помогал матери собирать такие розы в букеты.
— Очень красиво, — прошептала Зоя. А потом заметила, что вся комната украшена такими розами.
Янек подошёл к жене и сказал:
—Зоя, я хочу, чтобы ты переоделась. Я купил тебе платье, — Янек опустил голову и продолжил, — точно такое платье, которое было на тебе в тот день.
Зоя удивлённо посмотрела на мужа, он протянул ей платье.
— Пожалуйста, переоденься, я отвернусь.
Руки не слушались Зою, она с трудом освободила себя от свадебного наряда, надела то, что просил Янек.
— Я готова, — произнесла она очень тихо.
Янек повернулся, его глаза горели.
Когда он подошёл к Зое близко, она задрожала. Сначала он рассматривал её и приговаривал:
— Господи, спасибо тебе за такую красоту! За то, что у меня такая прекрасная жена. Спасибо тебе, любимая, что ты встретилась на моём пути. Я не верю своему счастью.
Янек коснулся Зоиной груди, развязал верхнюю ленточку лифа. Зоя дрожала. Янек развязывал ленточку за ленточкой, пока грудь полностью не оголилась.
Он глубоко вздохнул и прижал жену к себе. Янек чувствовал жар Зоиного тела. Целовал её шею, грудь, живот. Зое казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Янек почувствовал, как жена обмякает в его объятьях, взял её на руки и положил на кровать.
— ЗолОто моё, я люблю тебя, — шептал он, продолжая покрывать свою любимую поцелуями.
***
Лоран, чтобы не видеть Таисию, переехал на работу. Он всё думал, как ему поступить. Но выхода кроме женитьбы не видел. На сердце было неспокойно. Всё время перед его глазами была Зоя: красивая, желанная, любимая, но не его. У него на память остался только вкус её губ. И он поймал себя на мысли, что совершенно перестал стыдиться своего поступка. За спиной шептались все, кому не лень: и о свадебной выходке, и о том, что Таисия живёт в его служебной квартире.
Лоран нанял сиделку для Таисии и сам ни разу за полтора месяца не появился в служебной квартире.
Поначалу никто не знал, что Таисия беременна. Но Тайга, выздоровев, быстро избавила всех от этого «недоразумения», придя к Лорану на работу и громко сказав ему, что малыш в животе соскучился по папеньке. Лоран промолчал. Он ждал этого момента и готовился.
Таисии его хладнокровность не понравилась, она повысила голос и произнесла то же самое. Но Лоран промолчал опять. Он ликовал, что смог сдержать себя. А Тайга устроила истерику. Кричала, что без помощи мужа ей было тяжело, что сиделка морила её голодом и сама съедала всё, а ей, беременной доставались только крохи.
И опять Лоран молчал. Он знал правду. Но все вокруг, конечно, верили Таисии.
Живот Тайги начал округляться, и Лорана беспокоило, что в церкви на венчании это будет заметно. Письмо от отца Таисии не приходило, и Лоран отправил за ним помощника. Приказал, чтобы тот силой привёз в Ростов отца. Ему очень хотелось посмотреть на человека, который вырастил такую ведьму.
Таисия прихрамывала. Она перестала себе нравиться, хромота больше не делала её привлекательной. Стала замечать, что мужчины совершенно перестали обращать на неё внимание. Это злило её очень. Да и беременность внесла свои коррективы в образ. Лицо располнело, каждый день живот становился всё больше и больше.
Таисия расспрашивала знакомых о судьбе Николая, но никто ничего о нём не знал.
Середина марта 1910 года выдалась тёплой. Снег таял, образовывая потоки. Грязная вода неслась по улицам, прохожие перепрыгивали через лужи. Таисия медленно шла по городу в служебную квартиру Лорана. Ей было беспокойно. Что-то тревожило её последнее время. Со дня на день помощник Лорана должен был привезти «отца». Тайге было страшно. Она видела его всего один раз и очень боялась встречи. Боялась, что Лоран своим опытным взглядом раскроет обман и тогда ей светит не свадьба, а тюрьма.
Она задумчиво обходила лужи и вдруг услышала:
— Тая…
Тайга оглянулась, не увидела никого.
— Тая, — послышалось опять. Взгляд её упал на группу мужчин, сидящих прямо на земле.
Их было 5 человек. Один из них пристально смотрел на Тайгу.
— Тая, — чуть громче повторил он.
Девушка присмотрелась, и ей почудилось, что это Николай. Она подошла поближе. Поначалу ей стало казаться, что обозналась. Увидела шрам на лице, опухшие глаза. Он тянул к ней свои руки, но не вставал.
— Таечка, любимая, — сказал он.
Его соседи уставились на Таисию, потом на Николая и громко засмеялись. Один из них произнёс:
— Да ну его, ему эта Тая всё время чудится. Каждую бабу так зовёт, будто имён других не существует.
Николай смотрел на Таисию, она на него. Её сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она подошла ещё ближе. Сомнений не осталось. Это был он. Николай, видимо, заметил живот, его глаза потускнели.
— Таечка, где же ты была, любимая? — сказал он.
Но Таисия ничего не ответила, она лишь замотала головой, отвернулась и похромала домой.
Слёзы душили её.
— Коля, Коленька, прости меня, шептала она.
— Тая… — слышала она вслед.
Но не оглянулась, ускорила шаг. Вытерла слёзы. Ругала себя за слабость, говорила себе:
— Что тебя с ним ждёт? Жизнь под забором? Бедность и пьянство? Нееет, не для такой жизни я родилась на этот свет.
Продолжение тут