Ранее: Купание коней.
Часть первая.
После получения паспорта я десять дней загорала на огороде – готовила, помогала на грядках, купалась, рыбачила и чудила со всеми. Однажды во время рыбалки попалась на крючок сама. Неудачно размахнулась удочкой. Пришлось вырывать крючок, вытащить было невозможно. Смешно и больно, прижигали уже испытанным способом – соляркой.
После огородов отпросилась у директора в Туркестан к тёткам и бабушке, которые звали меня хотя бы на несколько дней, там же живет и брат отца. Я уже им описала всё в письмах, что знаю о смерти отца. Отец в последний свой приезд говорил, что навестил сестёр и мать в Туркестане перед тем, как к нам ехать. Просил съездить к ним, как только смогу, якобы они обещали, что дом после себя завещают мне, но в Туркестане я жить не собиралась.
Я как-то уже гостила у своих тёток, уже находясь в детдоме, на весенних каникулах. Но после того раза у меня не было никакого желания ехать к ним. Все дни каникул они больше молчали, на все мои вопросы отвечали односложно. А мне и тогда хотелось узнать о семье отца и о его детстве очень много. Просила показать фотографии бабушки и деда, какими они были, но показали на этажерке фото деда, а бабушки там почему-то не было. Хотя я знала, что в русских семьях всегда висят на стенах фото родителей в паре. Здесь этого не было.
Все три тётки жили в одном дворе, но в трех разных помещениях с разными входами. Я была только в одном помещении, где жила тётя Шура, а тёти Оля и Лёля, даже не пригласили ни разу в свои комнаты. Бабушка тоже жила у тёти Шуры в отдельной комнате и почти не вставала и к ней ежедневно заходили тёти Оля и Лёля. Правда, когда было солнышко, её выводили во двор и сажали на стул. Она грелась на солнышке и говорила мне, чтобы я одела чулки, а я спрашивала её откуда она знает, что я без чулок, она же не видит. Но бабушка в ответ говорила, что это она видит.
Мои предложения помочь помыть пол или посуду отвергались на корню. Нет и всё. Мы сами. Одно мне там понравилось – это книги. Я у них все перечитала, а когда они закончились, то поторопилась домой. Но чем-то всё-таки я их не удовлетворила, что они и сказали отцу, а он был недоволен мною по этому поводу. Я так и не узнала, что и почему. И в этот раз ехала просто потому, что была последняя просьба отца и их тоже.
Ехала в Туркестан не одна. Со мной ехала девочка родом из этого города к матери. Мать её была слепа и как-то обходилась со своей инвалидностью одна. Вера часто с детдома ездила к ней. Вместе было веселей, да и от скучных тёток можно было там с Верой время провести, в кино сходить, на танцы. Мы уже взрослые.
Её мать знала моих тёток, а обо мне из писем и разговоров Веры, но женщиной была строгой и Веру так просто из дома никуда не выпускала, а со мной да. Вера же в предыдущий свой приезд познакомилась тут же с солдатиком и всем сердцем рвалась не столько к матери, как к нему. И ехала в Туркестан в предвкушении своей встречи с ним.
Я её понимаю, сама недавно пережила такие страсти, что врагу не пожелаешь. На второй день нашего приезда в Туркестан, Вера приходит за мной к тёткам и просит меня отпросить её у матери, что она будет якобы ночевать со мной у тёток. Сама в это время хочет идти на свидание. Мне не хочется врать женщине, которая мне верит, но и подруга умоляет, чуть не плачет.
Отпросила я её у матери, а она мне спасибо и ускакала. Ту ночь она якобы просидела с солдатиком у своей калитки до утра. А тут к моим тёткам пришла приёмная дочь дяди - Эмма со своей матерью и женой дяди - тётей Гутей и маленьким сынишкой Андрейкой. Мне они сразу понравились, как и я им.
Эмма в тот же день без всяких моих отговорок забрала меня к себе домой, я пошла только потому, что она сказала, что к ней домой. А жила она на Нефтебазе, где её муж работал. С дядей я встречаться не хотела, это он чуть не надругался надо мной двенадцатилетней. Но там этого никто не должен был знать. Они же не виноваты, что он такой. Вечером Эмма познакомила меня со своим мужем. Мы весело провели вечер. Смеялись оттого, как её муж ходит босиком по земле по моему примеру, но как будто по стеклу, и делает смешные гримасы от боли в подошвах. И он не притворяется.
На второй день был выходной, и Гриша подогнал транспорт, загрузил нас всех туда и повез к тёте Гуте. Это я уже узнала, когда оказалась у ворот дома дяди. Я не хотела встречаться с ним, но и уйти, не объяснив причины, я не могла. Решила молчать. Дядя встретил меня очень хорошо, в доме уже были гости из Москвы, какой-то родственник подполковник с женой. Я уж и имена их забыла.
Дом был большой просторный, тётя Гутя очень гостеприимной, сказала, что и тёток пригласила, но они, как всегда, не пришли. Среди большого зала стоял длинный широкий стол, уже накрытый для нас. Был целый таз вареников с луком и яйцами, который исчез со стола в мгновение ока. Через полчаса тётя Гутя внесла второй такой же тазик. На столе было еще и домашнее вино с закусками. Пока еще все сидели за столом Эмма позвала меня искупаться с ней в бане.
Оказалось, что уже все там побывали кроме нас. Я пошла. Мы смеялись с ней отчего то по всяким пустякам, потом она быстро вымылась и сказала, что принесет мне сменную одежду вышла из бани, но я не хотела одевать чужую одежду, одела свою и вышла к столу, где все еще сидели.
Я уже была у порога зала, когда услышала, как Эмма с восхищением описывает им мою фигуру, я только последнюю фразу услышала, и не сразу поняла, что она ко мне относится. Мне стало очень неловко, хотела уйти, но меня заметили и пригласили к столу. Всё остальное время я ловила на себе взгляд Эмминого мужа. Я этого не хотела.
Часть вторая здесь: Наши Туркестанские родственники.
К сведению: Это одно из моих воспоминаний на моем канале "Азиатка" , начиная со статьи "История знакомства моих родителей". За ними следуют продолжения о моей жизни и жизни моей семьи. Не обещаю, что понравится, но писала о том, что было на самом деле.