13. Ненависть между близкими
Наказание привлекло внимание жителей дома. Многие останавливались посмотреть, а дети снимали на смартфоны странную картину. Джекил и Хайд - два дворовых пса из одного помёта - бегали по кругу нюхая друг другу под хвостом, всё быстрее и быстрее, молча, сосредоточено. От этого необъяснимого кружения веяло ненавистью. Так и было. Чем больше эти двое уставали, тем больше они ненавидели друг друга.
14.Соперничество между близкими
Герберт и Эминем, дети одной матери и разных отцов, в детстве были неразлей вода. А повзрослев начали соперничать. Герберт призывал Эминема образумиться, жениться, записывать расходы, обучиться лизингу и майнингу и выполнять его поручения. Эминем ничего этого не хотел, любил свободу, личным обаянием достигал щедрых подарков и расположения и богатых родичей и окрестных женщин. Вместо того, чтобы дополнять друг друга, каждый из братьев отстаивал свою линию, как единственно верную, и на соперничестве взросла вражда.
15. Адюльтер, сопровождающийся убийством
После измены жены Герберт не находил себе места. Его жгло предательство обоих. Но больше всего он боялся, что Эминем погиб при телепортации, поэтому он избегал узнавать его судьбу. Ему казалось, что известие о смерти брата его доконает.
16. Безумие
Дайдо, жена Герберта сошла с ума.
Она раздобыла специальную машину, которая продуицирует снег, и целыми днями творила снег во внутреннем дворе замка. Снег таял. Дайдо плакала. Она сильно похудела и никого не узнавала.
17. Фатальная неосторожность
Женя уронила ледяной член и он разбился. Вот она расстроилась! Хотела притащить в редакцию, поприкалываться, но даже сфотографировать не успела, ну как так?! И вообще, что-то странное. То что она вылепила и приделала снеговику, не было таким произведением ледяного искусства, не обладало такой прозрачностью и реализмом, как тот великолепный предмет, который она с трудом оторвала от снеговика и не смогла сохранить.
18. Невольное кровосмешение
А если Дайдо беременна? - вдруг подумал Герберт. И вдруг это ребенок Эминема? Я выращу его, как своего, буду ему достойным отцом... Нет... Всё равно я урод, братоубийца, - плакал у окна Герберт, размазывал сопли, давился слезами. Что же он наделал?!