Женский Султанат

XVIII век в истории России называется «век императриц». А все потому, что с 1725 по 1796 год, почти 70 лет, государством правили исключительно женщины. Был подобный период и в истории Османской империи: чуть больше века — с 1550 по 1656 год — женщины играли огромную роль в политике, а наиболее влиятельные из них решали судьбы империи. Это столетие получило название «женский султанат».

РЕФОРМА ГАРЕМА

Это была целая эпоха, во многом подготовленная же­ной Сулеймана I, Хюррем, известной в Европе как Рок­солана. Эта удивительная женщина посмела не только безнаказанно нарушать дав­ние османские традиции, но и создавать новые. За 100 лет до Сулеймана I султа­ны Османской империи пере­стали вступать в законный брак и для продолжения рода довольствовались многочис­ленными наложницами. В то же время действовало огра­ничение: «Одной наложни­це — один сын», что влекло за собой увеличение числен­ности обитательниц гарема.

Ведь детская смертность в те времена была довольно высо­кой, и, чтобы гарантированно иметь наследников, султан не мог ограничиваться одной на­ложницей.

Согласно традиции, сы­новья султана, достигнув совершеннолетия, отправ­лялись в провинции — сан­джаки. Там они становились санджак-беями и под руко­водством опытных настав­ников осваивали искусство управления населением и ко­мандования войсками. Сыно­вей сопровождали их матери, а место последних в гареме занимали другие наложницы.

Разумеется, такой порядок, при котором мать наследни­ка престола на долгие годы покидала столицу, был на руку только ее соперницам, которые получали прекрас­ную возможность добиться благосклонности султана. Со всеми вытекающими послед­ствиями.

Первой, кто нарушила эту незыблемую традицию, стала Хюррем. Пленив сердце Су­леймана, она отказалась ехать вместе с сыном в провинцию, и султан, уже не мысливший жизни без нее, не стал возра­жать. Больше того, еще рань­ше он придумал для Хюррем особый титул — хасеки, что означает «возлюбленная сул­тана», а затем и официально женился на ней, несмотря на недовольство придворных.

Продолжая нарушать тра­диции, Хюррем родила не одного, а пятерых сыновей, один из которых впоследствии взошел на трон. Правда, она не успела стать валиде , то есть получить статус матери правящего султана — второй по значимости в империи, потому что умерла, не дожив и до 60 лет. Возможно, ее от­равили.

СМЕНА СУЛЕЙМАНА

Как мать султана, Сафие беззастенчиво вмешивалась в госу­дарственные дела и распоряжалась казной.

Новшества, вошедшие в жизнь гарема с подачи Хюррем, стали нормой благодаря усилиям ее последователь­ниц: хасеки рожали сыновей столько, сколько могли, и больше не уезжали в про­винции, а султаны женились на них, когда им заблагорас­судится.

По иронии судьбы, после грозного Сулеймана I на пре­столе оказывались не самые лучшие представители дина­стии Османов. Так, его сын Селим II по прозвищу Пьяница мало интересовался государ­ственными делами: нередко ими приходилось заниматься его жене. Под стать ему были и его потомки: падкий на жен­щин сладострастник, садист и алкоголик, двое душевно­больных и один лентяй, увле­кавшийся охотой.

Сулейман I охоте предпо­читал войну и, отправляясь в очередной поход, поручал все текущие дела заботам Хюррем. Нурбану, жене тон­кого ценителя вин Селима II, заниматься делами приходи­лось постоянно. Собственно, с нее и началась эпоха жен­ского султаната, в истории которого наиболее яркий след оставили такие незаурядные личности, как Сафие, Кесем и Турхан.

ВЧЕРАШНИЕ РАБЫНИ

В отличие от российских императриц или, скажем, английской королевы, они не были коронованными осо­бами и не могли передавать свою власть по наследству.

Напротив, вчерашние рабыни даже свободными станови­лись лишь после заключения официального брака с султа­ном. Все они были иностран­ками, по воле случая оказавшимися в чужой стране с иными законами, понятиями и обычаями. Так, Нурбану и Сафие родились венециан­ками, Кесем была боснийкой или албанкой, а Турхан — русской по происхождению.

В юном возрасте их оторвали от родных, продали в рабство и бросили в омут гаремных страстей. А страсти эти были нешуточными, потому что по­рой на кону стояла человече­ская жизнь. И остается лишь поражаться тому, как, не имея никакого отношения к правя­щей династии Османов, они смогли достигнуть вершин власти в одной из самых мо­гущественных империй свое­го времени.

ЕВРОПЕЙСКОЕ ПРИЗНАНИЕ

Все в Европе тогда пре­красно понимали, кто на са­мом деле правит султанатом, и не удивлялись, когда эти гурии принимали иностран­ных послов, вели диплома­тическую переписку и ре­шали важнейшие вопросы внутренней и внешней поли­тики. Правда, под государ­ственными документами для соблюдения приличий чаще всего значилась подпись сул­тана, но сохранились письма этих «теневых властительниц» к иностранным монархам.

К примеру, Нурбану долгое время переписывалась и об­менивалась подарками с Ека­териной Медичи, матерью трех французских королей, а Сафие, фаворитка Мурада III, на протяжении многих лет поддерживала связь с англий­ской королевой Елизаветой I.

Известно, что в 1593 году Елизавета подарила ей свой портрет, украшенный драго­ценными камнями. Сафие не осталась в долгу и отправила королеве роскошный наряд, расшитый золотом и сере­бром. Обмен красивыми без­делушками не прекращался, и 6 лет спустя королева пре­поднесла своей некороно­ванной «подруге» роскошно убранную карету. Сафие от­дарилась еще одним бога­тым нарядом и диадемой, инкрустированной жемчугом и рубинами и с удовольстви­ем разъезжала по столице в английской карете, хотя это и вызывало недовольство горожан, приверженных старине.

Но именно таким образом ло­маются изжившие себя тра­диции.

Конечно, все эти шаги со стороны королевских особ были не бескорыстными, но они свидетельствуют о том, насколько высоко европей­ские монархи оценивали роль султанских фавориток. Так, после смерти Нурбану даже ходили слухи о том, будто ее отравил генуэзский посол за отказ от союза с Генуей. Гену­эзцы понимали, кто именно в Османской империи опреде­ляет ее внешнюю политику.

Гораздо большего успеха при османском дворе добились венецианские послы, кото­рые указывали в своих отче­тах преподнесенные Сафие подарки и отмечали, что на ее слово можно положиться.

К тому же она не ждала подно­шений, а сама говорила, что ей нужно.

НУРБАНУ И САФИЕ

Придворная борьба за высокую должность осложня­лась жестким противостоя­нием между самими женами и фаворитками. Судьба рас­порядилась так, что наиболее значимые из них составили две пары непримиримых со­перниц. В одну вошли Нурба­ну и ее сноха Сафие, а во вто­рую — Кесем и жена ее сына Ибрагима, Турхан.

Подчинить своему влия­нию Селима II Нурбану оказа­лось сравнительно нетрудно: она была его фавориткой еще в то время, когда он управлялсанджаком. Поэтому, став султаном, он безоговорочно доверял ее советам.

А вот перед Сафие стояла куда более сложная задача.

Во-первых, в наложницы к Мураду ее определила не его мать Нурбану, а его сестра.

Поэтому Нурбану с самого начала относилась к Сафие враждебно, всячески ста­ралась ее принизить и отвлечь от нее своего сына.

Во-вторых, с ней сопернича­ли другие наложницы. И их было немало, судя по тому, что Мурад оставил потомство в количестве 20 сыновей и 27 дочерей. А в-третьих, мать была для него непререкае­мым авторитетом. Когда она скоропостижно скончалась в 1583 году, он впал в настоя­щее отчаяние. На ее похоро­нах он шел рядом с гробом, не скрывая слез, хотя это и противоречило османским традициям.

Тут-то и пришло время Сафие. Но наибольшего мо­гущества она достигла уже после смерти Мурада, когда на трон взошел ее сын Мех­мед. Как мать султана, она беззастенчиво вмешивалась в государственные дела и распоряжалась казной. Зная, что все вопросы решает она, простолюдины и чиновники напрямую обращались к ней со своими жалобами и прось­бами, нередко даже на улице, когда она проезжала в своей карете.

Являясь валиде , Сафие скопила немалое состояние.

Дело в том, что обитательни­цы гарема получали денежное содержание, так называемое жалованье, размер которого зависел от их статуса. Так, ха- секи получали 1 000 и более акче (мелкая серебряная мо­нета) в день, тогда как другие фаворитки только 40. Так вот, будучи матерью султана, Са­фие получала 3 000 акче даже после смерти сына и значи­тельную часть денег раздава­ла нищим.

НЕСЕМ И ТУРХАН

Еще более жесткие про­тиворечия раздирали другую пару — мать и жену Ибрагима I.

Первая из них, Кесем, считается самой влиятельной женщиной в истории Осман­ской империи. Она была же­ной Ахмеда I, скончавшегося в 1617 году от тифа в возрасте 27 лет. После его смерти Кесем фактически управляла страной при двух своих сыновьях и в общей сложности находилась у власти около 30 лет.

Предметом ее особых за­бот был младший сын Ибра­гим, получивший прозвище Безумец. У него и в самом деле были проблемы с психи­кой, поэтому большую часть своей жизни он провел в за­ключении под неусыпной охраной. Вообще-то по за­кону османов его давно уже должны были казнить как не имеющего права наследо­вать трон, но всякий раз ду­шевнобольного сына спасала мать. А когда он все-таки стал султаном, она получила поч­ти неограниченную власть в стране.

Интересы Ибрагима зам­кнулись на гареме, но и здесь Безумец сумел вызвать недо­вольство придворных и даже рассорился со своей мате­рью. В конечном счете он был свергнут и отправлен обратно в заключение.

Ибрагим не выделял Тур- хан из толпы многочисленных фавориток, и единственное ее преимущество заключалось в том, что она была матерью его старшего сына Мехмеда.

И она воспользовалась этим сполна. Хотя и не сразу, по­тому что на ее пути к власти стояла Кесем.

Борьба за регентство при шестилетнем султане была неизбежной, но у его бабушки позиция оказалась гораздо более выигрышной.

Турхан же оставалось толь­ко собираться с силами: за­водить сторонников и ждать подходящего момента. И он настал: в начале 1651 года она узнала, что янычары с со­гласия Кесем планируют от­равить Мехмеда и посадить на трон другого ее внука.

Этого она допустить не могла.

И 2 сентября Кесем была за­душена в своих покоях...

ВЕЛИКИЙ ВИЗИРЬ

На правах валиде Турхан получила огромную власть.

Первым делом она назначила на высшие государственные должности своих сторонников. Кое-кого из прежних са­новников пришлось при этом казнить, но таковы уж были обычаи султанского двора.

Поскольку никакого опыта управления страной Турхан не имела, ей приходилось до­верять советам членов прави­тельства и его главы — вели­кого визиря. Но вскоре стало ясно, что многие из них рабо­тают только на свой кошелек.

При дворе процветало кумов­ство, страна все более погру­жалась в хаос и неразбериху, в народе зрело недовольство, а янычары готовились устро­ить очередной мятеж.

И тогда Турхан реши­ла отказаться от управления государством, передав эти полномочия... новому велико­му визирю, которого решено было искать за пределами дворцового окружения. Требо­вался авторитетный человек, который бы не был вовлечен ни в одну из противоборствующих группировок при дворе. И та­кой человек нашелся: им стал некий Кепрюлю Мехмед.

Это назначение положи­ло конец правлению женщин и ознаменовало начало эпохи династии Кепрюлю. Но Турхан нисколько об этом не жалела: она занялась строительством и благотворительностью и в историю Османской империи вошла как покровительница бедных.