Давным-давно... а впрочем, не очень... наступил в СССР и всем мире новый 1959 год. И вскоре 6 января ленинградцы и гости города, балетоманы и просто зрители собрались в театре оперы и балета имени Кирова. Давалось представление с необычным названием и формой…
В то время в почете были большие сюжетные балеты, чаще трехактные. Одноактные, коих адептом был М. Фокин, стали редкостью. И вдруг зрителям предложили форму еще меньше – да, сюжетную, но всего на 2–5 минут каждая. «Хореографические миниатюры» – так назывался тогдашний вечер. Антрактов по-прежнему было два, около 6 миниатюр составляло одно отделение. Номера объединял только их постановщик – автор необычного балета «Спартак» (1956), известный строптивец Леонид Якобсон.
После первого антракта, в самом сердце представления зрителей ждал изрядный сюрприз. Перед ними предстал «Триптих на темы Родена». Какими скульптурами О. Роден больше известен? То-то и оно. Но это была, как ее называли, оттепель, ничего особо страшного, да и скульптор признанный.
Три миниатюры были поставлены на музыку различных произведений импрессиониста К. Дебюсси в 1958 году, специально к спектаклю. Артисты были одеты в практически одинаковые одежды – белые хитоны вроде античных. Правда, хореограф хотел комбинезоны телесного цвета, имитирующие наготу, но ... не всё же разрешали. Не все коту в оттепель масленица. Артистки выступают не в пуантах, у них имитация босой стопы. Танец не классический, свободная пластика. В итоге весь облик исполнителей очень естественный, и вообще все три миниатюры выполнены в одной стилистике. Триптих все же.
«ВЕЧНАЯ ВЕСНА» (музыка – «Арабески» Дебюсси)
Первой эту миниатюру танцевали красавица Нинель Петрова и Анатолий Нисневич.
Нинели Александровне сейчас 97 лет, и видеопленка ее танец не запечатлела. В фильме-балете в этом номере снялась замечательная Ирина Колпакова с тем же Нисневичем. А помогать мне в обзоре будет искусствовед Г. Добровольская. Всем трем дамам дай бог здоровья.
«Вечная весна» – это экспромт о первой любви. Прозрачная, струящаяся музыка «Арабески» Дебюсси подсказывает настроение, и в пластике как будто «слышится» молодой радостный смех. Юноша догоняет девушку, а она то приостанавливается, то снова убегает, отклоняется от его ласк и смятенно наслаждается его влечением. Она отстраняется от его поцелуев, а все существо ее переполнено ожиданием, смехом, радостью.
Словно в лесу или на берегу речки разворачивается счастливая, безмятежная идиллия. Забываются театр, рампа, исчезают сценические условности. Да и есть ли они, эти условности? Остается впечатление, что герои ведут себя, как в жизни, послушные логике чувств и отношений. Их ноги, руки, тела – в натуральном положении, ни разу нога не поднимается выше, чем это требуется для шага или бега, даже в совокупности движения не обретают специфически танцевальной манеры. Истоки этой пластики очевидны – они почерпнуты у Дункан, в античных балетах Фокина, в лексике многочисленных ритмо-пластических школ 1920–1930-х годов. Да и содержание «Вечной весны», взятое в отрыве от последующих миниатюр «Триптиха», не далеко от весенних экспромтов Дункан со сбором цветов и пением птиц.
Это (курсивом) написала не я, а Добровольская. Я лучше не скажу. Но от себя могу добавить, что танец Дункан сохранился минимально, но на него свет проливают хотя бы номера, вдохновленные ее творчеством. А номер Якобсона мне нравится. Исполнители на высоте. Впрочем, без этого у него трудно, иначе магия уйдет, и останется лишь аллюзия на скульптуры, но без особого содержания. Кстати, от «Вечной весны», имея ввиду скульптуру, осталось только название. Резвящиеся на природе юноша и девушка вроде как стремятся принять позу скульптуры, но этого не происходит.
«ПОЦЕЛУЙ»
Исп. Алла Осипенко и Всеволод Ухов. Музыка – «Лунный свет» Дебюсси
Здесь я вынуждена попросить отмотать на 50-ю минуту.
Якобсон трактует этот номер, как полдень чувств. Характерно, что не страсть интересует балетмейстера. Здесь нет необузданных порывов. Любовь предстает умудренной, проверенной, как высшее взаимопонимание любящих. Женщина приникает к мужчине, словно рассказывая о чем-то переживаемом, о сомнениях, несчастьях, надеждах. Он понимает ее с «полуслова», его любовь и нежность сочетаются с покровительством сильного. И под влиянием его чувства женская жалоба оборачивается благодарностью, и житейские невзгоды отступают перед силой и величием любви.
Исчерпывающе: любовь уверенная, спокойная, доверяющая. От себя дополню только, что вот в этом номере одноименная скульптура Родена оживает, это будет и в третьей миниатюре.
«ВЕЧНЫЙ ИДОЛ»
На музыку романса Дебюсси «Прекрасный вечер». Исп. Алла Шелест и Игорь Чернышов. Эта же видеозапись есть и в вышеприведенном документальном фильме (или скорее передаче) о Якобсоне 1975 года, прямо вслед за «Поцелуем».
«Вечный идол» рассказывает о последней любви, после которой уже нет и не может быть места другим чувствам. Здесь возникает настроение предзакатное, сумеречное. <…> Мужчина поднимает женщину на руки и несет благоговейно, бережно. Она почти неподвижна и, кажется, ко всему безучастна. Поглощающее самосозерцание в этой неподвижности тела, в остановившемся, словно повернутом внутрь души взгляде. Но вот женщина начинает отстраняться от ласк мужчины. Голова ее отворачивается, тело ускользает, руки отталкивают. Мучительная душевная борьба накладывает печать на все ее движения, на все ее существо. Вдруг, словно не выдерживая этой борьбы и поддаваясь слабости, она прижимается к спине склонившегося перед ней возлюбленного, гладит его руками.
«Вечный идол», в такой же степени как образ Эгины, связан с индивидуальностью его первой исполнительницы А. Шелест. В скупых, исполненных сдержанной страсти движениях раскрывается сложная, мятущаяся душа, обездоленная или трагически сломленная действительностью. Но натура героини Шелест так значительна, что проносит величие и красоту через все испытания.
(Г. Добровольская)
Пожалуй, мне эта часть триптиха нравится больше всех. Или это в том числе от восхищения Аллой Шелест? До чего ж хороша!
И это вроде чуть ли не единственная сохранившаяся запись ее танца. Упоминающаяся Эгина – в «Спартаке» того же Якобсона, это было тремя годами ранее (1956). Повезло Якобсону с исполнительницей.
У меня от «Вечного идола» возникло ощущение, что трагизм такой любви в том числе в том, что женщина значительно старше мужчины. Хотя на видео качеством «так себе» и не видно, что в реальности так и есть: Чернышову на момент съемок (1960) было 23, Шелест 41. Так еще и потом оказалось, что критики считали так же (значит, легко считывается): «Большая разница в возрасте придавала настроению номера еще большую безнадежность». А может, такая ассоциация также и от тогдашнего союза Шелест с Григоровичем, который младше на 8 лет (потом их дороги разойдутся).
О своем понимании номера Шелест вспоминала: «Неисчерпаемый мотив искусства – тема любви – трактуется в «Вечном идоле» как мудрость чувства в сочетании с всепоглощающей страстью. Два начала смыкаются в замкнутый круг фатальной неизбежности извечных взаимоотношений мужчины и женщины. Светлый трагизм единства двух начал приобретает духовный смысл бытия...».
------------------------------------------------------------------
Как мы видим, концепция «Триптиха» может рассматриваться как три вехи жизни мужчины и женщины, как три цвета чувств. Номера парные, и мне не известны случаи, чтоб их танцевала когда-нибудь подряд в одном представлении одна пара. Еще бы! Это разные пары. Первой паре можно сказать, указуя на 2-ю и 3-ю: такими вы будете. Может даже и по отдельности друг от друга, увы. А третьей паре – такими вы были. Может быть.
Впрочем, возможны и иные толкования «Триптиха» (но мне они не знакомы).
Он требует от исполнителей быть значительными артистическими личностями. Иначе эффект будет не тот. И я совершенно не зря привожу именно эти видео, с трудом отыскивания их, а то и не находя отдельно отрезанных. Они из фильма-балета 1960 года «Хореографические миниатюры». Впрочем, все ли?
Завершу я эту статью о поэзии чувств прозой, которую, написанную чуть ранее, больше некуда, кажется, пристроить. Не знаю, любите вы этот жанр или нет, но сейчас будет небольшой рассказ из серии «как я провожу научные / околонаучные исследования и как с трудом распутываю клубки».
А началось с того, что я посчитала сколько было в фильме номеров. 16. Но не пропускаем же мы совсем уж мимо глаз начальные титры, верно? Они завершаются известной фамилией – А. Шелест. Фамилия есть, а самой ее нет! В конце участников представляли, и мы видим, что в фильме она не танцевала. Что за чудо?
Насмотренный глаз решает пересмотреть в начале фильма «парад» участников. И что же он видит? Среди знакомых видит каких-то посторонних персонажей – незнакомых и знакомых одновременно. Незнакомых – потому что в фильме их не было. Знакомых – потому что ну я же не только это кино смотрела. Читала, видела фотографии, и вижу что стоят перед нами все три пары из «Триптиха на темы Родена» («Вечная весна», «Поцелуй», «Вечный идол»), хотя в фильме есть только «Вечная весна», а еще стоит пара из номера «Слепая».
Кто и пошто их выкинул?! Аааа!! Ищи их теперь!
Зря ныла. Нашла легко, хоть и не все. Даже внутри передачи нашла. Вот только древней «Слепой» поиски успехом не увенчались (но хоть современные есть). А вот по «Вечному идолу» и «Поцелую» по их внешним данным (черно-белые, с декорационным фоном) видишь, что они ну очень похоже что из фильма. И титры не забываем. И что порой, если прислушаться, чувствуются склейки.
Итак, в фильме было 19 номеров, но 3 почему-то выкинули.
А я не знаю почему, и не нахожу чтоб кто-то об этом писал. Неужели думали «телевизор же и дети смотрят?». Вообще-то ничего страшного нет, но почему в фильме не оказалось? Сразу после смерти Якобсона они все же увидели свет в приведенной передаче.
Обидно за исполнителей, за Леонида Вениаминовича. Его жизнь – бег с препятствиями. Здесь можете у меня почитать, как позже «не пущали» его «Минотавра и нимфу». Вообще, на канале среди свежих статей есть обзоры большинства миниатюр Якобсона – «сериал» перевалил за половину.
