Как всякий среднестатистический советский школьник долгожданные летние месяцы, (за исключением августа) я проводил в пионерских лагерях.
Заботливые родители старались забраговременно обзавестись соответствующими путевками, чтобы их ребенок мог самое беззаботное время года провести на свежем воздухе Подмосковья. Тем более альтернативными вариантами (дачей или близкими деревенскими родственниками) наша семья не располагала. Зато кровные узы с родней зв Крыму даровали возможность в конце лета, когда мама брала отпуск, насладиться отдыхом у моря.
В звенигородское «Поречье» я попал уже на излете своего пионерского возраста. Забегая вперед, хочу отметить, что эта здравница (под патронажем Академии наук СССР) оказалась достойным местом для завершающего аккорда моего красногалстучного детства. Уже сами проводы детворы от ансамбля старого академического Президиума (Ленинский проспект, 14), проходившие под духовой оркестр, выглядели солидно и пафосно. Колонна автобусов для отъезжающих выстраивалась торжественным полукругом, в центре которого красовался фонтан работы скульптора И.Витали (перенесенный сюда в 30-е годы с Лубянской площади). Со ступенек бывшего дворца князей Трубецких в начальство произносило в микрофон напутственные речи.
Подходя с чемоданом к месту отрядного сбора, я -- по выработавшейся с годами привычке -- оглядывал своих будущих сотоварищей, пытаясь определить, с кем и какие у меня сложатся отношения. Дело в том, что в то лето, как и во все предыдущие, мне в очередной раз предстояло «вливаться» в новый коллектив. К сожалению, в лагерь, где я отдыхал накануне и успел обзавестись друзьями, путевку получить не удалось. Значит, в который раз суждено быть «на новеньких».
Обычно первые дни после прибытии на место уходили на «акклиматизацию» и притирание с незнакомым коллективом, в котором -- на первых порах -- верховодили признанные «лидеры» прошлогодних смен. Будучи старожилами данных мест, они считали неотъемлемой привилегией подчинять своей воле вновь прибывших. Долговязый, рыжий, худощавый, с платочком в нагрудном кармашке я представлялся им легкой добычей. Выручала закалка, полученная во дворах и на улицах родного Пролетарского района, и когда «испытательный срок» наконец заканчивался, то половина отряда уже числилась в закадычных друзьях.
С позиций сегодняшнего дня могу сказать, что, благодаря такому порядку вещей, я прошел хорошую школу выживания, приучившую в любых обстоятельствах не теряться, отстаивая честь и достоинство.
Теперь о самом пионерском лагере «Поречье». Созданный еще до войны, он во многом выгодно отличался от подобных мест для детского отдыха. Утопающая в зелени территория с тенистыми аллеями, ухоженное футбольное поле, уютный клуб, светлая просторная столовая, кружки по интересам , грамотно подобранный персонал. Все располагало к полноценному оздоровительному отдыху. Прилегающие к лагерю рощи, еще не вырубленные под дачи, представляли отличное пространство для проведения военно-спортивной игры «Зарница». Радовала и близость Москва-реки. Нешуточные баталии разыгрывались на лагерном стадионе, когда к нам приезжали команды из соседних лагерей. Всем мальчишкам хотелось попасть в сборную, чтобы в борьбе с гостями отстаивать честь «Поречья». Болеть за своих любимцев приходили все: от мал до велика. Даже работники кухни и других вспомогательных служб подтягивались. По завершении состязаний на тожественной линейке вручали кубки и призы победителям.
Недалеко от флагштока, где каждое утро взвивался в небо красный флаг, была установлена стела в память о санинструкторе Наталье Качуевской, работавшей до войны в «Поречье» пионервожатой (12 мая 1997 года ей было присвоено звание Героя России посмертно). Конечно, все «пореченцы» знали о подвиге, совершенном под Сталинградом бывшей студенткой театрального института (ГИТИСа), ставшей в военное лихолетье сестрой милосердия.
Так уж случилось, что и моим вожатым оказался студент актерского факультета Щукинского театрального института Александр Павлов, ныне заслуженный артист России, знакомый зрителям по фильмам «Экипаж», «Агония», «Мужики», «Человек с бульвара Капуцинов» и многим другим. По прошествии времени мы с ним встретились в Доме актера. Теперь уже как равноправные коллеги в Клубе уполномоченных. Он представлял Театр им. Вахтангова, я, соответственно, «Сферу». При обмене воспоминаниями бывший пионер поведал бывшему вожатому, что в свою очередь тоже «воспитал» в своем отряде будущего артиста.
Эстафету подхватил Александр Казаков, поступивший в школу-студию МХАТ. Мастером его курса был профессор В.К.Монюков , у которого ранее учился и я.
Но это произойдет позже, а тогда по окончании летних каникул вернувшись домой, я однажды ночью проснулся в ужасе от сознания, что ничего подобного в моей жизни больше не повторится и последняя страница пионерской жизни перевернута навсегда. От отчаяния даже слезы навернулись. Тогда мне и голову не могло прийти, что судьба еще не раз подарит встречи с дорогими сердцу местами.
Летом 1974 года, когда подходил к концу третий год обучения актерскому мастерству в школе-студии МХАТ, у меня наметились съемки в небольшом эпизоде. Сроки были неопределенные, поэтому предлагалось сидеть дома, в душной квартире, и ждать вызова. Не прельстившись такой перспективой, я стал искать более подходящий вариант. И нашел, устроившись вожатым в известный лагерь, совместив таким образом томительное ожидание с работой на свежем воздухе.
Надо сказать, что контакт с детьми установился легко, поскольку свежи были еще собственные ощущения. Повезло и с напарницей. Она была из команды присланных на практику из костромского педагогического института студенток. У себя в Костроме они специализировались именно на пионерской работе и дело свое знали туго. Сверху было принято решение превратить «Поречье» в подмосковный «Артек». Припоминаю, как на все возможные торжественные построения девушки облачались в специальную парадную форму с аксельбантами. Не чувствуя себя уверенным в идеологическом плане, я занимался более близкими мне вещами. Так, например, поставил со своими подопечными «Сказку о царе Салтане…». Пушкинский текст знал наизусть, а по сему, преобразившись со своей гитарой в гусляра и удобно расположившись на сцене, вступал при необходимости в игру, если новоиспеченные артисты забывали слова.
Наши дети очень любили играть в разные шарады, викторины и, конечно, в КВН. Один отряд состязался с другим. Правда случались порой и казусы. На одной из игр участникам был задан вопрос: «Сколько и каких скульптур установлено на лагерной территории?» Члены жюри, опиравшиеся только на свои визуальные «познания», и представить не могли всех подводных камней в заданной теме. Оказывается, что некоторые фигуры просто невидимы постороннему глазу из-за разросшегося кустарника и только вездесущим «следопытам» подвластны подобные секреты. Они же поведали и о лежащей на задворках хоздвора фигуре Сталина, бывшей когда- то частью групповой композиции. Однако с некоторых пор дедушка Ленин остался сидеть на скамье в одиночестве, вернее со стопкой книг, лежавших на месте пропавшего собеседника.
Через девять лет, 1982 году уже став отцом, я вновь решился повторить свой педагогический опыт вожатого. Меня встретили как старого доброго знакомого. Отрадно было отметить в этот заезд появление новых, кирпичных, корпусов и других признаков «модернизации». Неизменной оставалась лишь начальница лагеря «Поречья» -- Надежда Марковна Палатка. Ее я помнил будучи еще пионером. Долгие годы она была директором детского дома, и многие бывшие подопечные продолжали трудиться в лагере под ее началом.
Сейчас в самом Звенигороде живет и творит мой двоюродный брат скульптор-керамист Илья Куприянов. Часто бывая у него в мастерской «на послушании», я не мог ни завернуть по дороге в бывшее «Поречье». Остановив машину у закрытых ворот и глядя сквозь решетку забора на запущенную территорию, печально было созерцать унылый пейзаж на месте некогда цветущей пионерской здравницы.
По всему миру разлетелись бывшие «пореченцы», и в каждом из них живет частица человеческого тепла, полученная когда-то во время отдыха под сенью звенигородских рощ!
