Новосибирский театр оперы и балета (НОВАТ) в последние месяцы устроил настоящий марафон премьер. В феврале черед дошел до «Волшебной флейты» Моцарта, действие которой по задумке режиссера перенесено… в цирк.
За прошедшие полсезона только оперная труппа выпускала премьеры каждый месяц – «Иоланта», «Дидона и Эней», «Кащей бессмертный», «Снегурочка», детская фолк-опера новосибирского композитора Александра Абраменко «Сказка про козлика». В феврале черед дошел до последнего шедевра Моцарта – «Волшебной флейты». Такой спринтерский темп во многом можно объяснить необходимостью «отдавать долги» - и госзаданию, и родной и любимой сибирской публике, да и артистам, засидевшимся на карантине. А еще – смазанным из-за пандемии большим праздником, который все-таки хочется отметить: 12 мая прошлого года Новосибирской Опере исполнилось 75 лет.
Театр-ровесник Великой Победы сразу родился героем: строился все бурные индустриальные тридцатые, в войну сберег для страны бесценные сокровища музеев Москвы и Ленинграда, открылся через три дня после капитуляции Германии героическим народным эпосом – глинкинским «Иваном Сусаниным». Любого, кто бывал здесь, визуально тотчас поражают две вещи – циклопические масштабы и совершенство и красота форм зрелого советского конструктивизма. Большой театр Сибири, Сибирский Колизей – так Новосибирскую Оперу называли не раз – создавался, с одной стороны, на волне невиданного энтузиазма, как грандиозная стройка победившего социализма. С другой – как форпост русской европейской классической культуры в Азии, в Сибири, которая активно укоренялась в совсем новом по историческим меркам городе. Новый сибирский мегаполис – Новосибирск, новая, советская столица Сибири, вырвавшая этот статус и у сибирской столицы царской России Омска, и у старых купеческих центров края Тюмени, Томска, Красноярска и Иркутска, отчаянно нуждалась в архитектурной доминанте-символе, которая бы делала образ города всегда узнаваемым. Оперный театр с его выдающейся архитектурой стал таковым.
Но справедливости ради – не только своим невероятным обликом славен этот театр. Его история в три четверти века – удивительна. Он сразу начал очень круто: гениальный Исидор Зак за дирижерским пультом, семь оперных премьер только в первый сезон. Менее чем за два сезона была создана оперная труппа, причем мощнейшая, одна из ведущих в СССР – не случайно, не пройдет и двух десятилетий со дня открытия, а театр получит звание академического (1963), что тогда было прерогативой только самых именитых оперных домов страны. Постановки классики сочетались с тяготением к современному репертуару – оперы Т. Хренникова, Р. Щедрина, В. Мурадели, М. Коваля, С. Жуковского, М. Красева, И. Дзержинского, Ю. Мейтуса и др. активно ставились практически каждый сезон. Эта традиция сохраняется и сегодня: уже в новой России театр обращался к операм А. Шнитке, В. Кобекина, Б. Кравченко, В. Дашкевича и пр.
Словом, штурмовать высоты – привычное дело для сибиряков. Одна из высочайших планок – творчество Моцарта и, в частности, его опера – лебединая песня, изобилующая виртуозным вокалом и славная загадочным, неоднозначным сюжетом. В 1993 году театр уже обращался к этому названию, перенеся на свою сцену постановку Баденского государственного театра из города Карлсруэ (режиссер Г. Кёнеман), которая прожила здесь целое десятилетие. На этот раз решили создать полностью свой, оригинальный продукт, правда, поместив его не на главной сцене, а на малой (Зал имени И. А. Зака). Моцарт в малом формате – компромисс лишь отчасти: конечно, «Волшебная флейта» - опера не камерная, но прозрачный моцартовский стиль, инструментальность музицирования и галантность красок позволяет все же иногда и пренебречь стандартом «гранд-опера». Борис Покровский когда-то делал это в своем Камерном театре в Москве, пять лет назад в Самаре Михаил Панджавидзе инаугурировал именно «Флейтой» камерный зал местного театра: так что эксперимент, вполне допустимый, имеющий уже даже и традицию.
Другая новация, которую также уже вполне можно счесть традиционной, – это пространство спектакля. За более чем двухсотлетнюю историю моцартовской оперы куда ее только не помещали – сказочно-философский, метафорический и иносказательный сюжет, полифоническая и синтетическая суть этого зингшпиля позволяют это делать легко, и, за редкими исключениями, практически любая телепортация не выглядит надуманной. Режиссер Вячеслав Стародубцев на этот раз выбирает пространство цирка: возможно, тут есть перекличка с последней постановкой этой оперы в родном для него «Геликоне», где «Флейта» разыгрывалась на территории луна-парка (2018), но скорее всего Стародубцев просто хорошо улавливает мотив уличного, балаганного театра, что так силен в этом произведении. А где же лучшая реализация игрового начала, как не в цирке с его эксцентрикой, преувеличенными эмоциями и яркой визуальностью?
Зарастро у него оборачивается хозяином шапито, Царица ночи – экстравагантным медиумом, Моностатос – экзотическим йогом, Папагено – дрессировщиком голубей, а Папагена – изящной балериной и т.п. Три дамы, товарки Царицы ночи, на самом деле – забавные клоунессы, они совершенно не страшны, а скорее потешны. Есть тут и силачи, и акробаты, и эквилибристы, и гуттаперчевая женщина-змея, соблазняющая в самом начале заблудившегося в закулисье принца Тамино, – полный набор цирковых чудес! Круглая арена, цилиндрические афишные тумбы, сверкающие огоньки гирлянд – сценограф Тимур Гуляев на небольшой сцене малого зала создает убедительную иллюзию циркового локуса. Кстати, идея прекрасна еще и тем, что в малом зале, не являющемся стандартным театральным пространством с полноценными кулисами и колосниками, легче обыграть его несовершенства, проведя параллель с цирковой ареной. На цирковую же эксцентрику работают и парадоксальные костюмы Жанны Усачевой.
Стародубцев не мудрствует лукаво, не городит концепции и не вытаскивает из сложносочиненного моцартовского ребуса все его философские, этические, психологические и мистические подтексты: он сознательно бежит перегруженности и добивается легкости, ажурности действа. К этой же легкости, кружевной тонкости стремится и дирижер Дмитрий Юровский – не жертвуя при этом драматическими кульминациями (которые, хоть немножко и не всамделишные, но все же в опусе есть) и чувственной лирикой. Оркестр откликается на этот посыл стопроцентно: там, где нужно, он порхает, где уместен чуть более насыщенный звук – он его выдает, но нигде не нарушая баланса с солистами.
Баланса достичь на самом деле не просто: зал акустически очень звонкий, деревянный лестничный подиум, на котором располагаются зрительские ряды, резонирует изрядно. Есть объективные сложности и с координацией: маэстро со своим оркестром расположены на боковом балконе, их солистам не всегда хорошо видно. Тем ценнее результат: преодолев все сложности, коллектив в целом остается на территории моцартовского изящества и рафинированного музицирования. Из двух составов солистов в премьерных показах особенно запомнились красавица Дарья Шувалова (Памина) с голосом сочным и ярким, маститый Николай Лоскуткин (Зарастро) со своим глубоким, фундаментальным басом, оба Папагено – молодой и звонкоголосый Гугий Гурьев и более опытный, ярко комедийный Андрей Триллер. Единственной исполнительнице партии Царицы Ночи Дарье Фроловой стоит отдать должное за ее феноменальный верхний регистр и точную интонацию на острых стаккато, но над ритмичностью стоит еще поработать, а самое главное – тембрально насытить и облагородить средний регистр. Из двух принцев Тамино более моцартовским получился менее опытный Алексей Курсанов, в то время как Владимир Кучин, при всех плюсах, все же тенор на более плотный репертуар. Искрометной характерностью и харизматичным актерстсвованием порадовал единственный Моностатос – тенор Юрий Комов.
16 февраля 2021 г., "Культура"