«ЧТО МОЖЕТ БЫТЬ ЛУЧШЕ ПЛОХОЙ ПОГОДЫ?»
Богомил Райнов
Легкомысленные в своём падении снежинки, большие и красивые, кружились в восходящих потоках тёплого воздуха от аэровокзала, в поисках, максимально ухудшающего операционную деятельность аэропорта, места приземления. Но юркая аэродромная техника, снующая по перрону, не давала им шанса отрицательно повлиять на регулярность полётов, убирая, едва коснувшиеся асфальта снежинки в высоченные сугробы на границе перрона.
Всё это происходило рядом за стеклянной стеной аэровокзала, где мы с моим старинным приятелем в уюте и комфорте кафе пили традиционную предполётную чашечку кофе. До вылета у меня оставалось почти два часа, а у приятеля немногим меньше.
-Знаешь, чего мне не хватает в современной авиации? - спросил коллега.
-Долгой лётной карьеры впереди, - ответил я, чувствуя настроение.
-Ну, это само собой, - и через паузу добавил, - Плохой погоды.
Я показал за окно. В смысле, а это что?
-Я не про то, что погода изменилась, а про то, как авиация на непогоду реагирует. Раньше такого снегопада хватило бы дня на три закрытия аэропорта. А сейчас даже незначительных задержек нет.
-О, как! – удивился я, - То есть тысячи умов работали многие десятилетия, чтобы мы с тобой могли взлетать при видимости 125 метров, а приземляться при семидесяти пяти. Разрабатывались машины, механизмы обеспечивающие полёты в снег, туман, ледяной дождь. А мы такие – нам бы плохую погоду.
-Да, я не о регулярности полётов, - вздохнув ответил приятель, - Я об общении. Раньше, как было? Приходишь на работу, а непогода. Туман или метель. Все в штурманской. И разговоры. Обо всём. Но больше о работе. Это же какая школа была. Ни один университет, ни одна академия такому не научит. А сколько времени в пилотской кабине проговорили в ожидании подходящей погоды.
-То есть регулярное выполнение полётов тебя не очень устраивает? – не скрывая иронии спросил я.
-Как-то за всем этим высокотехнологическим уровнем развития всего человек пропадает, - продолжая рассматривать перрон, где современная техника успешно боролась с непогодой, проговорил приятель, - Менее человечной, что ли становится авиация. Раньше, как на вылет приходили? Часа за два, хотя можно и за час прийти. Но за час пришёл – сразу подготовка. А поговорить? А пообщаться? Узнать, как выходные прошли. Как дома дела. Люди в экипаже знали друг о друге больше, чем иные члены семьи. Отсюда и понимание, кто чем живёт, что от кого ждать.
Коллега вздохнул, отпил глоток кофе. Я понимал, что не стоит прерывать.
-А сейчас, второй прибывает на вылет за шестьдесят минут тридцать секунд. И так бодро: «У меня ещё полминуты до явки!». И сразу каждый свои обязанности выполнять. Не люди, а функции. Как компьютеры или программы.
Я улыбнулся, и собеседник принял улыбку за несогласие:
-Ты не согласен?
-О чём спорить? – ответил я вопросом, - Через какое-то время эти пацаны займут на наше место, как мы заняли место наших наставников, и будут брюзжать, что авиация уже не та, что они были другими.
-Ну, это вряд ли, - немного подумав, продолжил разговор приятель, - Мы такими не были. Вспомни на какую технику мы из училища приходили. Помнишь? То-то.
-А ты вспомни, что нам тогда старики говорили. Смешно сказать сорокалетних мы считали ровесниками мамонтов. А по сути – это самый лётчицкий возраст, когда уже много знаешь и ещё много можешь. Помнишь, что твой любимый первый командир Андрей Фёдорович говорил? «Вы молодые после училища сразу на тёплый и комфортный лайнер Ан-2 пришли, а мы после лётной школы яйца морозили на По-2». А ещё: «Вы только и ждёте, чтобы мы окочурились, а вы на левую табуретку перепрыгнете».
Приятель задумался.
-Да, я помню Фёдорыча. «Ты, пацан, неба не видел! Тебя в сложняк, и ты усрёсся!», с улыбкой вспомнил он, - Неужели и мы уже такие древние?
-Успокойся, не такие. Много-много древнее, - «успокоил» я коллегу.
-Да, я не про возраст, - возразил приятель, - Я про восприятие нас молодёжью. Интересно, они догадываются, что мамонтов мы не застали?
-Про мамонтов не скажу, но то, что кривые Жуковского мы могли узнать лично от Николая Егоровича, это вполне может укладываться в их юном сознании.
-Но как же всё быстро, - погрустнел старинный приятель.
-Быстро, потому что интересно, - попытался успокоить, - сидел бы на шлагбауме, сутки через трое, знаешь как медленно бы время до пенсии тянулось.
Мы оба смотрели на перрон, где аэродромная техника однозначно обеспечивала наши вылеты по расписанию. У друга зазвонил мобильник.
-Всё нормально, уже на подходе, - коротко в трубку ответил он, и уже мне, - Второй звонил. Говорит, что полтора часа до вылета, а меня нет. Непривычно, мол.
-Однако, совсем молодёжь испортилась, - с иронией сказал я, - даже побрюзжать старикам не дадут своей предупредительностью.
Приятель засмеялся и засобирался. До штурманской, которая сейчас называется брифингом минуты две медленным шагом. Так что и на поговорить времени достаточно.
Выходит вовсе не в погоде всё дело.