Ожидая пополнения и подвоза боеприпасов, наш полк с небольшими боями дошёл до другого села, где и расквартировался. Немцы оставили его почти без боя, было много уцелевших домов и самое главное бань. Местное население, выжившее в оккупации, встречало нас радостно, даже с песнями. Солдат и офицеров брали за форму, вели в свой дом. Слышал как-то, как двое малолетних пацанов хвастались количеством солдат остановившихся в их хатах на постой.
- Воротников, командир зовёт.
- Иду. Лейтенант сидел за столом в большой комнате соседнего дома. Перед ним стояла большая чашка солёных огурцов. Запах в комнате стоял такой, что я несколько раз сглотнул слюну. Вспомнился дом.
- Садись, ешь!
- С удовольствием! Я надкусил огурец, воспоминания о доме стали ещё сильнее.
- Тут вот какое дело. Командование планирует выход большой группы в тыл противника. Цель этого рейда мне пока не говорили. Есть приказ тебе идти с тем отрядом. Там вроде, как и коллега твой будет.
- Кто? – не понял я.
- Коллега! Ты что слова такого не знаешь? Я замотал головой, доедая второй огурец.
- Снайпер говорю, там будет. Деревня!
- Ну, раз есть приказ, надо его выполнять. Боясь проблем с желудком, я отказался от третьего огурца.
- Завтра к нам прибудет два взвода. Из нашей роты два взвода и часть разведчиков. Такая армия получается, маленькая, но армия. Я командир того отряда. Пойдёшь со мной?
- Конечно пойду, отчего не сходить.
- Тогда иди, оружие проверь, про боеприпасы не забудь. Приказ брать только оружие и еду.
Начались сборы. Бойцов отобранных в этот поход приезжал проверять сам командир полка. Нам простым солдатам цель похода не говорили. Со своим коллегой я пока не встретился, хоть и искал бойца со снайперской винтовкой глазами. К нашему отряду было приписано три лошади, они должны были везти боеприпасы и продовольствие. Пройдя почти весь день, отряд остановился на ночёвку в почти разрушенной деревеньке. Собрав последние силы, отправился в голову нашей колонны, на встречу с коллегой. Проходя мимо уставших солдат, я вглядывался в их вооружение. Как ещё его можно найти, не кричать же?! Наконец я увидел винтовку с оптическим прицелом на плече стоящего спиной ко мне бойца, уши на его шапке были опущены.
- Здорово, коллега! Я с силой ударил по плечу стоявшего солдата. Солдат аж присел! Медленно поворачиваясь, боец пытался выпрямить ноги. Я стоял и ни чего не понимал. Лицом ко мне стояла молоденькая девушка, ей восемнадцать то хоть есть?! Веснушки на её лице делали её ещё моложе.
- Здравствуйте, а вы кто? Тихий, еле слышный голос вернул меня в сознание.
- Снайпер этого отряда. А ты кто? Кто тебе винтовку доверил? Только сейчас я заметил, что винтовка была чуть меньше самой девушки.
- И я снайпер этого отряда.
- Ты чего говоришь, мужик где?!
- Я мужик! Девушка озорно улыбалась.
- Дела! Заметившие моё удивление и растерянность бойцы хохотали вполголоса.
- Ольга, - девушка протянула руку, - ваш коллега! Я стоял и смотрел на её маленькую ручку. Я не мог понять как такими маленькими и нежными пальчиками можно нажимать на спусковой крючок, а ещё патроны снаряжать. Тут уже хохотали не вполголоса, командиры даже прикрикнули на некоторых солдат, что бы они замолчали. Я протянул свою руку навстречу и аккуратно пожал руку девушки. Я сжимал её так будто и не рука это человека, а большое пёрышко, которое страшно сломать.
- Миша, - представился я, - так как ты сюда попала?
- Окончила школу снайперов, потом в полк, и вот я здесь. Меня, правда, не хотели отправлять с отрядом, но я устроила скандал и всё равно пошла.
- Ты, наверное, устала очень, а я тебя на ногах держу?
- Не больше чем все другие. Девушка устроилась на большом пне, предварительно положив на него свой вещмешок.
- А зачем ты вообще на войну пошла, ты школу то закончила, ты …?
- А чем я хуже других?! Из нашего класса, почти все девчонки на войне. Кто-то по медицине, кто-то по связи, а я вот снайпер.
- Ты хоть немца видела? После этих слов девушка расстегнула полушубок и, достав снайперскую книжку, протянула мне. В книжке значилось, что рядовой Красной армии Скворцова Ольга Витальевна уничтожила троих фашистских захватчиков.
- Убедился?
- Я не верю. Нет, какая тебе война?! Дома, на печки куклам платья одевать!
- А другие пусть воюют? Ни чего, я к трудностям привычная.
- Всем занять имеющиеся помещения, костров не разводить, печи не топить. Отдыхать. Нам завтра ещё день идти. Воротников, тебя это тоже касается. Голос командира был строг.
Ближе к вечеру следующего дня я заметил возле командира неизвестного мне пожилого мужчину. Одет он был во всё гражданское, на лице чёрная, как смоль, пышная борода. Несколько раз я порывался спросить разрешения у командира на то, что бы сходить в голову нашей колоны, но что-то меня останавливало. К обеду третьего дня, по поведению командиров взводов я понял, что мы пришли. Они все собрались возле лейтенанта, что-то обсуждали. Наконец, организовав группу в десять человек, в неё входил и я, командир отряда объяснил задачу. Оказалось, что мы находимся недалеко от немецкого военного аэродрома. Тот бородач - это партизан, который скрытно нас к нему проведёт. Наша группа должна была выявить слабые места обороны аэродрома и после, уже совместно с партизанами, атаковать его всеми силами. Со слов командира, противовоздушная защита у него такая, что ни один наш самолёт не может к нему подлететь, чтобы бомбить. Мы должны её уничтожить, а потом прилетят наши самолеты, и разрушать всё до основания. Сидел этот аэродром у нашего командования в горле как кость!
К вечеру пришли к аэродрому. Я впервые в жизни увидел стоящие на земле самолёты, большие грузовые машины с бочками. Строений на аэродроме было не много, в основном большие палатки с трубами. Взлётное поле показалось мне огромным. Привыкший к тайге я не видел такого большого открытого пространства. Всё это было огорожено забором из колючей проволоки, через каждые пятьдесят метров была вышка с пулемётом. Сколько там человек в охране ни кто не знал. Осмотрели всё, что было доступно нашему взору, слабых мест не заметили. В двух дальних углах поля находились зенитные орудия и крупнокалиберные пулемёты – наша основная задача. Лес или не рос возле «колючки» или его специально вырубили. Всё было расставлено на этом аэродроме с немецкой аккуратностью и порядком. Расстояние между лесом и зенитчиками было больше двухсот метров, ладно мы с Ольгой попадём, а остальные?! Ни какого вреда от стрелков обслуге орудий не будет, нужно вплотную к ним подходить, но как это сделать? Если я правильно понял, то времени у нас разделаться с зенитками часа два, потом наши самолёты прилетят, если что не так, то их тут и посбивают. Задача! Возглавлявший мою группу молодой лейтенант из пополнения, внимательно всматривался в ворота аэродрома. Я тоже пригляделся. Вроде и не мощные они совсем, но руками сорвать их - проблема. Осмотрев дорогу и прилегающую к ним местность, у меня созрел план. Я подполз к лейтенанту и, только начав рассказывать свою идею, как удивился, услышав от него её продолжение. Вот так бывает, что у людей мысли сходятся. Вернувшись, чуть ли не перебивая друг друга, мы с лейтенантом рассказали командиру наш совместный план, тот его одобрил. Отозвав в сторонку партизана, он попросил его сделать нам «кошку» из подручных средств. Тот утвердительно кивнул головой и ушёл в лес. Через полчаса у нас было что-то подобное, из толстых деревянных сучьев. Далее последовал приказ собрать все верёвки. Назначенные командиром бойцы, принялись их связывать, руководил этим всё тот же партизан. Собрался было сходить к Ольге, но командир отряда всё время озадачивал меня какими-то поручениями. То стрелков отобрать с винтовками, то проверить их оружие. Загрузил работой на всю ночь.
Утром, ведомые партизаном, мы вышли к аэродрому. Поочерёдно он уводил группы на свои позиции, я же сам привёл свою группу стрелков на место. Затаились. Сигналом к началу боя должна была служить перестрелка возле ворот. И вот началось! Согласно плану, те двое метателей, должны были как можно ближе подползти к воротам, используя редкий кустарник вдоль дороги, я даже отдал одному из них свой белый маскировочный халат. Затем закинуть на ворота самодельную «кошку», а там уже, связанные в одну упряжь, три наших лошади рывком их открыть или сорвать с петель, как получится. Далее быстрым броском часть солдат добегает до первого строения, занимает там оборону. Остальные открывают огонь по вышкам расположенным ближе к воротам, мы же обстреливаем дальние вышки. Ольга находилась на другой стороне лётного поля, её группу партизан увёл первой. Партизаны открывают огонь по охране аэродрома, когда они появятся. Для них и тащили мы сюда боеприпасы. Сначала раздался одиночный выстрел, потом длинная очередь из немецкого автомата, а потом уже и пулемёты заговорил. В ответ наши открыли огонь по намеченным целям, был приказ патронов не жалеть. Открыли огонь и мы.
Первым же залпом были убиты почти все пулемётчики на доступных нам вышках. На той стороне поля то же слышались выстрелы, раздалась короткая очередь из пулемёта. Возле ворот уже шёл настоящий бой, на таком маленьком участке земли стреляло человек двести, выстрелы сливались в один гул! Перенеся своё внимание на зенитчиков, я заметил, что они находятся в нерешительности. По ним вроде ни кто не стреляет, самолётов нет, они просто не знали что делать. Несколько крупнокалиберных пулемётов развернули свои стволы в сторону ворот, но им не было, ни чего видно, постройки и палатки закрывали обзор. Невесть откуда появился офицер, без фуражки, в расстегнутой шинели. Тщательно прицелившись, я уложил его с первого выстрела, а потом мы побежали. Я так не бегал даже в детстве, от сторожей поселкового сада, я просто летел к колючему забору. Орудийная прислуга как будто нас не видела, всё их внимание было приковано к большому бою у ворот. Осталось сто метров до забора, пятьдесят! Замечаю, как два ствола одного пулемёта со щитом начинают поворачиваться в нашу сторону. Нас заметили, немцы заметались! Послышалась команда – «огонь по врагу», упал на одно колено, сделал два выстрела, одно попадание точно увидел. Солдаты группы сделали то же самое, раздались оглушительные выстрелы того большого пулемёта. Мы залегли. «Где же атака другой группы? Нас как глухарей на снегу сейчас положат!» - меня начало лихорадить от злости. Наконец, началась дружная стрельба с другой стороны позиций зенитчиков, немцы ещё больше заметались. Опять бегом к «колючке». Теперь по нам уже стреляют из винтовок и автоматов, кто-то за мой спиной вскрикнул, бегущий рядом боец упал. Вот и забор, опять лицом в снег, зарыться в него. Пользуясь тем, что немцы переносили свой огонь то на одну сторону поля, то на другую, у нас была возможность использовать гранаты. Не все смогли докинуть их до самих позиций, но оглушить и испугать мы немцев сумели. Гранатами воспользовались и бойцы противоположной группы. Сквозь дым от разрывов гранат, я видел, как падал враг. В дальнем от нас углу раздался сильный взрыв, вероятно гранатами попали в склады со снарядами. С немецких позиций стрельба стала стихать, бой возле ворот продолжался. В небо взлетела красная ракета – сигнал отходить к воротам. Вскочили на ноги, на ходу подбирая своих раненых, стараясь двигаться быстро, группа направилась к лесу. Лишь две минуты передохнув под защитой деревьев, ринулись к воротам. Уже подбегая к ним, заметил укрывшихся за всем, чем только можно было, немецких солдат. Наш дружный залп заставил их запаниковать, ведь по ним стреляли теперь и из тыла. Кто-то вскакивал и просто бежал по полю, не понимая, куда бежит, в итоге падал сражённый огнём партизан. Бой стал затихать, со всех сторон слышались крики раненых, разорвалось две гранаты, это партизаны пытались разделаться с блиндажом, я только сейчас его разглядел. Взлетела вторая ракета – сигнал уходить в лес. Это было вовремя, послышался гул самолётов. Надо отдать должное немецким летчикам, даже четыре самолёта они смогли поднять в воздух, теперь они кружили над аэродромом и делали попытки своими пулемётами уничтожить наших солдат. Тот гул, который я услышал, не перепутаешь ни с чем – это подлетали наши бомбардировщики. Вот уже наши истребители вступили в воздушный бой с теми четырьмя немецкими самолётами. Численный перевес был на нашей стороне, три фашиста были сбиты за считанные минуты, один просто удрал. Упал и наш самолёт, но все видели, как лётчик успел выпрыгнуть из горящей машины, теперь он спускался на парашюте. Началась бомбардировка аэродрома. Это было страшное зрелище! Видимо бомбы были большими, их разрывы закрывали небо, множество огненных шаров поднималось к верху, горело топливо. Взлетали бочки, горящие палатки огненными воздушными змеями летали над землёй. Слышалась стрельба уцелевших зенитчиков, но это уже была не та сила, которая могла остановить наши самолёты, да и истребители, разделавшись с воздушным противником, переключились на остатки немецкой противовоздушной обороны. Сделав два захода на аэродром, наши самолёты повернули домой. Задача была выполнена! Опасаясь немецкого подкрепления, наш отряд собирался в одном месте и готовился к отходу глубже в лес. Стали подходить партизаны, я их раньше не когда не видел. Многие с большими бородами, одетые кто во что. Немецкие шинели, шапки из кролика, всё перемешалось в их гардеробе. Приводили и приносили раненых, двое санитаров умело делали перевязки, тех, кто не мог идти укладывали на самодельные носилки и тут же уносили. Трое партизан принесли на плащ-палатке Ольгу. Шапка слетела с её головы, волосы золотом рассыпались по материи. Она была прекрасной даже мёртвой. Как рассказали, один из пулемётчиков на вышке успел дать очередь, уже раненая она его всё же достала! По уговору с партизанами, они похоронят погибших и отметят место на карте. Практически все оставшиеся боеприпасы мы оставили им, как и наших лошадей. Всё, в обратный путь.
