Оля моя ещё сидела во мне. Год шёл 92… Мой муж, став одним из почти олигархов (как ему казалось) свалил в туман. До декретного отпуска оставалось около недели.
Звонит подруга: Света, одеяло детское есть по блату, 200 р. У меня ни гроша. Прошу взаймы у коллег по работе – нет ни у кого. Понятное дело, даже если есть, то цены каждый день растут – дашь 200, получишь 10… Дал мне Ефим Миронович Аронович. Если жив – спасибо, поклон нижайший. Знал человек, что фактически не отдам, а дал. Отдала весной… А шёл январь, заснеженный, мрачный.
Ну, купила одеяло. А кроме него ничего. Вышла в декрет. Приехала из Москвы вечером. Уткнулась в диван и завыла в голос – как жить, что делать?
Пошла в магазин, купила 2 бутылки пива, выпила и решила – не сдамся!
Утром звоню той подруге: Ирка, помоги, придумай, как заработать. Она аптекаршей была, и придумала – всякие дефицитные витамины, таблетки дала, говорит – ходи по палаткам, предлагай. Ну и пошла. Палаток тогда по Войковской много было. Немножко заработала, на прокорм хватало, но детское-то приданое надо покупать?
Сестра моя Лялька работала в Истре в газетном киоске. Пристроила её туда тётя Клава, заведующая истринской Союзпечатью, родителей моих подруга. Ляльке нужна была сменщица, и тётя Клава взяла меня.
Лялька неделуха, надвинет на глаза шапку, рожа злая, сонная, и стоит в немытом киоске. Грубит покупателям. А они тогда ждали газет толпами.
Отмыла я киоск, продала всё, что залежалось. Тётя Клава рада – мёртвая точка стала доход нести. Лялька сачкует, то ей зубы лечить, то проспала, ну я за двоих. А зарплаты мне – только на хлеб.
И придумала. Был на Войковской дивный книжный. Там детские книжки продавали тоже. Посмотрела я на цены – вдвое ниже, чем в Истре. Решила – буду в киоске продавать по среднему, например, в Истре книжка стоит 40 копеек, в Москве – 20, а я за 30 в киоске поставлю.
Ну и наладила. Как у меня выходной, лечу в Москву.
Фокус в том, что магазин открывался в 10 часов утра, а последняя электричка обратно в Истру шла в 11. По мосту переться долго, и я наладила прыгать с платформы. Сколько там – метр двести, полтора? Заметьте, 7-8 месяцев беременности. Подберу я брюхо двумя руками и прыгаю, и мчусь. Продавщицы мне уж книги в связки связали, отдают, плачу, лечу обратно, иначе стой до 2 часов дня на платформе. А январь, февраль, метёт…
Родители? А что родители, им по барабану, они только Ляльку знали. Лялька завидовать начала, что у меня копейка появилась. Чтоб не злить её, отдавала ей всю зарплату, себе брала только прибыль от московских книжек. Но она всё равно меня выжила… Нажаловалась отцу, что я ей мешаю жить, отец сказал мне: уходи из киоска.
Ушла. Купила маленький раскладной столик, встану у киоска, книжки разложу, метёт… Книжки мокнут… Эх…
Придумала новый способ – клеить иконы. Напилили мне други дощечек, я их шкуркой отполировала, съездила на Арбат, купила открыток и книг с иконами. Вырежу, наклею, лаком намажу, разложу в кухне на полу, включу газ, сушу, иду на рынок, торгую.
Пришёл отец, говорит: отравишь этим лаком ребёнка. А как жить, чтобы выжить, не сказал.
Таким образом, удалось купить мне детское приданое и коляску.
А в апреле муж явился, я как раз получила декретные и купила ему куртку, а себе золотое колечко… А детское приданое уже было мною обеспечено.
Помню тот апрель как сейчас вижу, много воды, на каждом шагу собачье дерьмо, не знаешь, куда наступить. Мутило меня…
Поехала в Снегири брюки мужу покупать, возвращаюсь, тормозит мужчина невероятной красоты, и … роман бы… да оставалось мне неделя до родов.
Он и потом звонил, приезжал, мы с ним по парку с колясочкой гуляли. И преподаватель математики приезжал с гостинцами, подкармливал меня в трудные дни. Всем я отказала, потому что – муж…
