Если сгруппировать написанное и распределить по времени, его рассказ получится примерно таким:
Новая жизнь отбирала слишком много времени и сил. Я не знал, как правильно говорить, как вести себя в новом обществе. Я учился не только новому делу, но и учился жить самостоятельно, стал обучаться грамоте. Все это отнимало столько сил, что времени скучать о родных, о деревне не оставалось. Иногда вспоминал перед сном, но тут же появлялась прабабка и говорила:
- Сава, ты устал и хочешь спать!
И я сразу засыпал.
Через год встретил свою Тамару. Увидел и сразу понял – она моя судьба. С ухаживаниями не церемонился. На третьем свидании позвал замуж, и она согласилась.
Один за другим у нас родилось трое детей. А потом меня забрали на фронт.
В 1944 комиссовали по здоровью.
Дома узнал, что жена с соседкой стали ходить в лес, собирать грибы, да ягоду. Часть себе оставляли, часть выменивали на другие продукты. Старших детей несколько раз брали с собой, чтобы больше собрать. Супруга как-то сильно приболела. Думали не поднимется уже. Дети решили сходить в лес по ягоду. Самим поесть, да мамку подкормить. Как-то так вышло, что старшие потеряли младшего и хватились не сразу. Винить их в этом сложно. На то время старшему сыну 8 лет было, средней дочери 5, а младшему через два месяца три года должно было исполниться. Сами из леса живыми выбрались и то хорошо. До леса-то еще добраться нужно. Беда в том, что побоялись сказать о пропаже мамке, которая совсем не вставала с постели. Только утром догадались рассказать обо всем соседке. Искали Ванюшку всем миром, но так и не нашли. Впрочем, еще не известно, как искали, ведь на следующий после пропажи день представилась моя Тамара. Детей разобрали по себе соседки.
И вновь пришлось учиться заново жить. Инвалид, с двумя детьми на руках… Выживали, как могли.
Пришло время и жена новая сыскалась. Я сразу поставил условие: примешь моих детей, как родных- будем жить, нет – у каждого своя дорога.
Как-то не спалось мне ночью, подумал:
- Второй год живем, а дитя совместного у нас нет.
Рука сама собой легла супруге на живот. Чувствую, а там словно льдинка внутри. Тело теплое, а изнутри холодом несет. Лежу и представляю, как топлю теплом своей руки ту льдинку.
Когда в другой раз руку положил, чувствую, льдинка меньше стала. Не каждую ночь получалось, но по возможности прикладывал руку. А потом как-то приложил и чувствую: внутри жизнь новая едва теплится. Я вперед жены узнал, что будет у нас ребеночек. Месяцев с трех, знал, что будет мальчик. Сразу сказал, что Ваня будет, как мой пропавший сын.
Я чувствовал, что он жив, но знал, что не суждено нам встретиться в этой жизни.
Потихонечку научится распознавать, где болячка засела и лечить. Лечил не всех, а только тех, кто язык за зубами умеет держать.
Внутри меня поселилась болезнь. Признаков еще нет, но знаю, что она поселилась. Знаю и то, что мне с ней не справиться. Нет на нее еще управы и долго не будет. Будут поддерживать, продлять мучения, но не более.
Года три назад стали приходить видения. Странные такие видения.
Вижу будто вместо нашей квартиры и еще трех других какая-то странная столовая. Принадлежит она не кому-нибудь, а соседскому пацану Ваське Прохорову. Одет он как-то чудно и золотом обвешан так, как не каждая женщина может себе позволить. Подле него дружки поскромнее, но такие же чудные. Ваську почему-то называют Лекарем. Так и говорят:
- Лекарь, там мясо привезли…
Вижу, как Васька Прохоров лежит весь в окровавленных бинтах. Рядом сидит мать его Лидия, чуть поодаль дружки его стоят.
- Братва, мамку мою не бросайте. Ей хватит сил сберегать мою «Ласточку», а вы оберегайте ее от постороннего вмешательства. Мамка не должна никому платить за крышу. Вам за это оставляю «Пеленгас». Мама, ты слышала? Тебе – «Ласточка», пацанам «Пеленгас»
- Слышала, - тихо, сквозь слезы, говорит женщина.
- К вам всем у меня еще просьба: помогайте Аленке. Она носит моего ребенка. сколько живы будете, столько и помогайте. Но! Пацаны – кто бы ни родился – не сметь вмешивать его в наши дела! Слышите? Не сметь! Помогите ребенку вырасти и получить образование. Дальше, пусть сам.
Другое видение короткое, но яркое.
Женщина знает, что дни ее сочтены, но кафе - это мечта всей ее жизни. Она хочет, чтобы кафе работало даже после ее смерти и завещает это на смертном одре мужу. Я вижу больше, чем ее супруг. Вижу, как у кровати стоит призрак Васьки Прохорова и вносит коррективы в ее пожелания. Он знает, что мужик уже впустил зло в кафе, но ничего с этим поделать не может. Зло идет от обиженной когда-то им девочки.
Третье яркое видение. Даже не видение, а знание извне.
Кафе переходит в руки женщины. Не просто женщины, а моей внучки. Я только теперь понял, зачем столько времени потерял на копание в мозгах, которых почти не осталось. Уберу тетради в кладовочку, запечатаю так, чтобы до поры, до времени они сохранились. Знаю, что один вход будет через нашу квартиру, как раз рядом с кладовочкой. На него поставлю защиту от злых сил. Где будет другая дверь не знаю, да и сил выйти на улицу уже нет.
Прости меня, внучка, но до нашей встречи мне не дожить.
Я дочитывала дневник деда сквозь слезы. Вот так взять и узнать историю своего рода от деда, которого давно нет в живых.
Неделя пролетела, как один день. Кафе, которое держалось непонятно каким чудом с первого дня стало набирать обороты. Оказалось, что рядом в достаточном количестве людей, которым проще прийти к нам на комплексный обед, нежели добираться домой или приносить еду с собой. К пятнице мы уже знали, что готовить нужно на 40-45 человек. Люди интересовались, когда мы станем работать весь день и даже вечером. Мы пока не готовы к такому обороту событий. Пока можем только добавить пару-тройку блюд сверх комплексного обеда.
Генка сообщил:
- Сегодня маму выписывают. Выпечка последний раз.
- Как? - испугалась Валюша.
Я подошла с другой стороны:
- Геночка, а как ты смотришь на то, чтобы стать нашим штатным кондитером? Пока так, с оборота, а там видно будет
- Двумя руками «за»! У вас оборудование строе, но здесь можно за один раз куда больше приготовить.
- Мы даже не заглядывали в жарочный шкаф, - напомнила Валя – может там и противня нет.
- Есть. Я там протирала. Два.
- Два раза?
- Два противня.
В понедельник, к нашему приходу, Генка приготовил такие пирожные, что вместо приготовления пищи мы с подругой сели пить чай. Оприходовав парочку пирожных, Валентина встала.
- Будь моя воля, еще парочку уничтожила бы, но нужно думать о посетителях. Кстати, Генчик, а чем это начинает попахивать?
- Расстегаи решил попробовать
- Мальчик, а ты на кого учился-то?
- В меде год числился, а потом пошел в военкомат и попросил забрать меня в армию
- Так сильно хотел служить?
- Так сильно ненавидел будущую профессию
- Зачем пошел тогда?
- У мамы истерика была и очередной сердечный приступ случился, когда узнала, что мечтаю стать кондитером. Она хотела, чтобы я в медицину пошел. Мама считает, что в кондитеры идут неудачники и двоечники, а я достоин лучшего.
- А как же армия? Как она пережила?
- Мы с папой подготовили ее к этому. До нового учебного года еще есть время, а там, надеюсь, что-нибудь придумаю
Для того, чтобы рассказать папе о том, что я узнала кусочек его родословной, нужно найти хоть какое-то подтверждение моим словам. Дневники деда Савелия не в счет. Нужно покопаться в архивах, попытаться найти людей, которые хоть что-то знают и помнят о тех событиях. Сколько времени на это уйдет? Успею ли я рассказать отцу? Папа уже не молод…
В свободное время я занималась поиском. Начать почему-то решила с данных о деревне Филюшки.
Почти месяц ушел на то, чтобы узнать, что такая деревня имела место быть. Вскользь рассказал о ней в своих воспоминаниях тот самый «приезжий писарь» о котором писал дед Савелий. Мужик поднялся до второго секретаря обкома партии и написал автобиографическую книгу. Именно пересказанный как «забавный случай в деревне Филюшки» фрагмент той книги мне и удалось отыскать. Всезнайка интернет не смог помочь, пришлось обратиться в архив. Нашла только маленькую заметку в местной газете об удивительном и печальном случае. Люди слышали, что где-то в лесу есть деревня Филюшки, но никто никогда не видел ее жителей. И вот наконец деревню нашли, переписали ее жителей, а когда приехали в Филюшки в следующий раз, нашли лишь пепелище. Судя по всему, деревня сгорела вместе с ее жителями.
Получается, что мой дед был единственным выжившим жителем деревни Филюшки.
Генка творил чудеса. Он радовал обилием и разнообразием выпечки.
Мы быстро набирали клиентскую базу и, по итогам первых 1,5 месяцев работы, решили подыскать хорошего повала.
Наш пострел и тут поспел:
- Теть Оль есть хороший повар на примете, но у него есть один минус
- Пьет?
- Хуже
- Наркоман?
- Не-не! Не в том плане
- А в каком? Генка, ты меня пугаешь
- Он повернут на мясе и овощах. Из них может приготовить все, что угодно, но не дружит с крупами. Может рассольник сварить или какой другой крупяной супчик. А вот плов или отварную какую крупу – не-а!
- Не может или не хочет?
- Кто его знает? Вечно недосол-пересол, недоварено-переварено-подгорело…
Я задумалась. На выручку пришла Валюшка:
- Мы и сами с усами, кой-чё могём! Со временем все равно второго повара брать надо будет. Пусть приходит на смотрины, опробуем в деле, а там видно будет.