Сулейман внимательно наблюдал за Виталием уже несколько дней. Ему докладывали о профессионализме этого русского воина, о том, что его подготовка значительно выше, чем у американских инструкторов.
"Такой человек интересен, наверное даже очень нужен здесь. Но почему оказался в его лагере? Почему фактически сдался в тот момент, когда перед ним был всего лишь этот тщедушный проводник и раненый брат", - размышлял он.
(начало этой истории - здесь)
По нашим традициям человек, спасший родственника, сам становится практически родственником. Но Сулейман был осторожен, чрезвычайно внимателен и не торопился с выводами.
Повелительным жестом он показал двоим вошедшим в его просторные апартаменты, чтобы те присели за великолепно сервированный стол.
У него возникло несколько предположений, но их нужно проверить. И сегодня он получил сведения, что на Виталия возбуждено уголовное дело, и он объявлен во всесоюзный розыск, что в Союзе он считается предателем, перебежчиком. Значит, версия о преднамеренном внедрении его сюда не совсем подходит.
Наконец он прервал молчание и задал вопрос Виталию: "Спасибо тебе за брата. Он уже идет на поправку. Знаешь, а давай по вашей русской традиции я пожму твою руку?"
Виталий поднялся и протянул руку Сулейману. Он почувствовал крепкое рукопожатие и отметил про себя, что Хозяин вовсе не ботаник, не избалованный достатком человек, проводящий все свое время на подушках и за столом. Несомненно - он держит себя в форме...
Виталий ответил на фарси: "Ташак нист" (не стоит)
Хозяин улыбнулся и глядя прямо в глаза этому загадочному русскому спросил: "Виталий, после спасения моего брата, по нашему обычаю, я должен доверять тебе всецело. Но ты - чужой веры, ты - мне непонятен, ты опасен. Но ты имеешь право меня просить о чем хочешь..."
"Хозяин, я понимаю Вас. Первая просьба. Смените свою охрану. Они нас проверяли на входе, но не нашли вот это..."
Он из рукава вытащил нож и положил на стол...
При виде ножа Бахтияр дернулся, но Хозяин жестом успокоил его.
"Отдать должное, а Сулейман не из робкого десятка. Это мне на руку. Но сейчас не время," - подумал Виталий. Задача, поставленная генералом Разуваевым была значительно сложнее и масштабнее, чем ликвидация одного из самых одиозных главарей... Предстояло раскрыть целую сеть по подготовке боевиков, нащупать слабые места и нанести один, мощный и болезненный удар по врагу...
"Ты мне интересен! Очень интересен, Виталий Васильев", - голосом уверенного в своих силах человека, произнёс Хозяин...
. . . . . . . . . . . . . .
Генерал Разуваев, разрабатывая эту операцию, понимал, что риск её срыва велик. Одновременно по нескольким направлениям работали десятки, даже сотни людей, но у каждого был исключительно свой участок и когда пути разведчиков пересекались, они не имели ни малейшего понятия, кто перед ним - враг или такой же, как и он... Незаметный и тихий проводник или яркий, открытый, даже несколько наглый (по понятиям разведки), как Виталий.
И сейчас наступил момент, решающий судьбу операции и людей, в ней участвующих. А тут Баев со своими горе-сыщиками приехал аж на двое суток "навести порядок" в контингенте войск.
Смешно и противно было наблюдать, как некоторые столичные гости брали документы и читали их, не понимая, что они читают, но делали вид, что нашли что-то важное. При этом многозначительно надували щёки и с загадочным видом носили свои умопомрачительные заключения Баеву.
Особенно преуспел в этом тот самый Бесчастный. И как всё хорошо для него начиналось: прилетели, поужинали, разместились, отдали командировочные для отметки, что были в Афгане, переночевали, снова столовая и изображение бурной деятельности...
И вдруг... такой ужас! Лететь на вертолёте за сотню километров. Да над территорией, где в любую минуту может прогреметь выстрел или сработает ПЗРК.
Он прибыл на аэродром в сопровождении двух спецназовцев. То бледнея, то покрываясь пятнами, полковник с ужасом смотрел, как спецназовцы удаляются от вертолёта.
"Назад, ко мне!" - скомандовал Бесчастный и приказал лететь с ним. "У меня очень важные документы. Мне нужна охрана...", - затем спохватился и уточнил: "Документам должна быть обеспечена серьёзная охрана..."
Яшка-одессит и Кувалда перемигнулись и, сдерживая улыбку, вернулись к вертушке...
Эти спецназовцы и должны были сопровождать этого смешного, но гадкого полковника. Кому, как не им было видно, кто есть кто здесь, на этой почти выжженной земле, где в любой момент может прозвучать команда или выстрел, автоматная очередь или взрыв... Просто решили немного поиграть на его нервах.
"Валежник, я 343-й, разрешите взлёт группой?
"343-й, взлетайте. Держитесь северного склона при отходе от точки. Связь по направлению. Ждем домой. Удачи!"
Вертушки парой вышли на маршрут и направились к очередной точке посадки. Те, кто там бывал, про себя отмечал - идут крадучись. Прощупывая любые подозрительные места, "крокодил" (Ми-24) выполнял облет этих мест в полной готовности выйти на боевой курс и нанести ракетно-пушечный удар по неприятелю, которого нереально было заранее нанести на рабочую карту командира, а тем паче - на полетную карту...
Выполнив задание, пара возвращалась на точку. Оставалось километров 40, как к ведущему вертолёту потянулись смертоносные нити.
Командир Ми-8 выполнил маневр, уводя уязвимую для любого огня вертушку от противника. Мгновенно из дверного проёма "Кувалда" открыл огонь по моджахедам. Ми-24 заходил на боевой.
Мертвенно побледневший полковник упал на пол салона вертушки и прикрыл руками голову. С каждой очередью, выпущенной из пулемёта, он вздрагивал и вскрикивал. Кувалда обернулся на него и презрительно плюнул...
"Командир, справа под 60, километра полтора, идет бой! Вижу дым," - доложил правак (правый летчик - примечание автора).
"Наблюдаю. Валера, вправо на боевой! Я слева сзади! - прозвучало в эфире.
"Понял, командир. И через несколько десятков секунд тот же голос. Командир, там обломки самолёта. Похоже, экипаж живой"...
"Валера, после атаки - становись в круг, я за экипажем"
Правак громко крикнул спецназовцам: "Ребята, забираем экипаж! Приготовьтесь!"
В этот момент Бесчастный вскочил и заорал нечеловеческим голосом: "Я запрещаю! Вы слышите! Я запрещаю! Приказываю домой!" - и рванул за правое плечо командира вертолёта. Кувалда схватил за шкирку полковника и отшвырнул от кабины пилотов...
"Послушай, полкан, не делай мне нервы!" - рявкнул Яшка! Ещё раз дёрнешься - отстрелю твоё самое главное место. Сядь и закрой калитку с той стороны"...
Ми-8 начал снижение и практически коснулся земли, Яшка и Кувалда выскочили из вертолёта и помчались на выручку к сбитому летчику. Тот при катапультировании получил несколько травм, ранение в ногу в ходе боя и нуждался в помощи.
В это время Ми-24 в очередной раз заходил на боевой курс, поливая врага из пушки и блоков...
Кувалда взвалил капитана на плечи и, периодически отстреливаясь, бежал к вертолёту. Яшка прикрывал отход. До вертолёта оставалось несколько шагов, когда несколько пуль вонзились в его грудь и правую ногу. "Одесса", как его прозвали боевые друзья, согнулся, и припадая на раненую ногу, добрался до дверного проёма. Сил уже не оставалось, чтобы сделать последнее усилие и оказаться на борту.
Вертолёт плавно оторвался от земли и в эту секунду Кувалда схватил своего друга и одной рукой затащил его внутрь. Бросив Яшку на пол, он открыл огонь, крича нечеловеческим голосом на душманов...
Полковник забился вглубь вертушки, ближе к хвосту.
Яшка громко хрипел и закатывал глаза. Рядом спасённый лётчик, истекая кровью, стал перевязывать рану спасшему его спецназовцу...
Раздалось несколько ударов по вертолёту, тот несколько раз качнулся, но продолжил полет.
"Валежник, я 343-й. Парой на точку... Прошу условия подхода. Нужна санитарка...
Яшка с трудом улыбнулся своему другу: "Кувалда, не хочу тебя расстраивать, но у меня всё хорошо" и потерял сознание...
Продолжение истории - здесь
Если история Вам интересна - можете поставить лайк, буду признателен Вашим комментариям. При желании - подписывайтесь на канал. Всем мира и добра!