Автор: Папа Хэд
По сравнению со средневековьем человечество продвинулось далеко вперед в направлении свободомыслия. Например, инквизиция уже не святая.
- Збигнев Земецкий
- Как так получилось, что вы пригнали одну машину арбузов, а продали целых три?
Следователь сидел за столом, держа в руке тонко заточенный карандаш, и следил им за строкой текста. Одинокий листок бумаги лежал прямо перед ним.
Сам мужчина был сух и высок, как тот же самый карандаш. И имел такой же острый взгляд, который оторвался от чтения и вонзился в несчастного допрашиваемого.
Тот же был не в пример грузен, потлив и давно не стрижен. Он тяжело дышал, как после стометровки, преодолев её в попытках победить. На рубашке расплылось тёмное пятно пота, брюки облепили излишне толстые ноги.
- Э, уважаемый, - с натянутой улыбкой произнёс толстяк, - Это же бизнес. Я ставлю цену, люди покупают.
- И поэтому у вас проблемы с налогами. Заплатили-то вы как с одной машины.
Карандаш направился прямиком на подозреваемого. Кажется - чуть ближе, и он от такого движения лопнул бы, как воздушный шарик, наполненный водой.
- Ну послушай, дарагой. Ты знаешь, сколько груза битого пришло? По этим дорогам совершенно невозможно ездить! Одни убытки, а мне ещё семью кормить!
- И про себя не забывать, - пробурчал следователь себе под нос.
- Что?
- Себя не забывать кормить. Это же вредно - столько есть.
Толстяк заулыбался чуть искреннее.
- Это у меня всё гормональный сбой, из-за стрессов. Постоянно приходится крутиться, нервничаю много. А расслабиться не получается, мы же не пьём.
- И сало не едите, да? А зато из битых арбузов самогон гонишь и продаёшь, как экзотику. Всё в дело, безотходное производство, да?
То ли в комнате стало жарко, то ли толстяк начал потеть сильнее. Он вытянул из бокового кармана брюк огромных размеров платок и начал утираться им, словно полотенцем. Влажные волосы прилипли ко лбу, а торчащие из воротника рубашки - к шее.
- А откуда ты это знаешь, дарагой? Самогонку я для друзей делаю, чтобы да, товар зря не пропал.
Сухой следователь поднял ещё один листочек со стола, которого ещё минуту назад не было, потряс им в воздухе. Если бы потряс чуть сильнее - до страдающего от жары предпринимателя донесся бы лёгкий ветерок. Но мечты оставались мечтами.
- Тут есть показания свидетелей.
- Э, дарагой, какие свидетели? Я всё честно делаю, никому ничего плохого. Только чтобы семью прокормить.
В животе толстяка гулко заурчало. У семьи, ждущей кормильца дома, наверняка тоже.
- Ну как же. Вот показания. Зачитываю. «ИП Саркисян продал нам две бутылки арбузного самогона, за достаточно немалые деньги. В пересчёте на муравьиный спирт вышло бы в два раза больше. Но, доверяя широко известному в узких кругах мнению о качестве продукции ИП Саркисяна, мы поддались на маркетинговый ход, предлагавший скидку в 20 (двадцать) процентов и приобрели примерно один литр этого напитка. После употребления оного в полном объёме на трёх человек, с небольшим количеством закуски, одному из наших товарищей (Толику) стало совсем плохо. Он начал отчаянно икать, затем икота перешла в тошноту и Толик наблевал кровью. После чего был экстренно госпитализирован в хирургической отделение местного ММЦ, где была проведена операция по поводу синдрома Мэллори-Вейса. Прошу принять меры по взысканию с ИП Саркисяна средств, затраченных на приобретение напитка и закуски (две шоколадных конфеты «Гулливер»), а также оказать материальную помощь пострадавшему (Толику)». Число, подпись оставшихся двух человек. Что вы на это скажете, ИП Саркисян?
- Э, дарагой, это же алкаши, они невесть что пьют, а потом обвиняют честных людей. Кто им поверит?
Дознаватель положил листок на стол и он тут же растворился, будто впитавшись в блестящую поверхность. Вместо него появился ещё один, исписанный корявым почерком.
- Вот ещё документ. Показания.
С этими словами он начал вновь зачитывать.
«Третьего июля сего года некий Саркисян, при моём участии, совершил кражу арбузов. Мы договорились со сторожем, заплатили ему небольшую сумму, в пересчёте на муравьиный спирт - около тысячи миллилитров оного - и, пока он спал, под покровом ночи вынесли с бахчи примерно восемнадцать тонн арбузов. Разумеется, имелись и другие подельники, имена их будут изложены в другом документе. Но пусть вас не пугает страшная и огромная грузоподъемность обыкновенного человека - чего только не сделаешь ради халявы…»
- Рафик. Сдал, скотина, - пробормотал себе под нос несчастный потеющий Саркисян.
Зачитывание протокола продолжилось.
***
Спустя несколько часов обессиленный толстяк почти расползся по стулу, не в силах встать. Ноги отказывались повиноваться, живот безбожно урчал - наверняка сильнее, чем у пресловутой голодной семьи иждивенцев, ждущих дома. Пот продолжал выступать по всей поверхности тела, слившись на рубашке в единое грязное пятно. Платок бессчётное количество раз утирал узкий лоб, но в силу своей ограниченной гигроскопичности впитывать уже отказывался.
А вот воды несчастному, разумеется, никто не предложил. Дознаватель же оставался сухим, чопорным и беспристрастным.
Закончив дочитывать очередной обличающий документ, он положил лист на стол, где тот благополучно исчез в пустоте.
- Итак, ИП Саркисян. Мы закончили с обвинительной частью. Вы признаёте вину в изложенный преступлениях?
Толстяк измученно поднял на обвинителя глаза. Весь вид его указывал на крайнюю степень истощения тела и мысли.
Следователь выждал минуту, а потом чуть склонил голову, присмотрелся к несчастному и вкрадчиво добавил: - Если нет, то мы начнём всё сначала.
Глаза у жертвы широко распахнулись, он что-то захрюкал, потом громко и шумно откашлялся в мокрый платок и прохрипел, спеша сообщить решение: - Да! Да, согласен. Признаюсь!
Здесь дознаватель позволил себе слегка улыбнуться.
- В таком случае я составлю протокол.
Он придвинул к себе невесть откуда возникший лист, вооружился тем самым остро заточенным карандашом и углубился в работу. Пустой кабинет заполнил скрип грифеля по желтоватой бумаге.
Через несколько минут он закончил. Плотная вязь букв, незнакомых Саркисяну, заполнила лист с двух сторон. Дознаватель прочитал написанное, потом придвинул документ к жертве поближе. Туда же положил и карандаш.
- Ознакомьтесь и распишитесь. Внизу в правом углу.
Саркисян взял бумагу в руки, пытался прочесть. Он смешно шевелил губами, проговаривая незнакомые слова, потом растерянно поднял глаза.
- Я ни слова не понимаю.
- Ну еще бы. Латынь, знаете ли. Но я могу вкратце рассказать о содержимом.
Толстяк неуверенно кивнул.
- Там говорится, что вы признаёте все свои прегрешения, соглашаетесь с исправительными мерами и обязуетесь их выполнять.
- А что за меры?
- Ну как же. Возместить понесённые расходы всем истцам - это раз. Второе - запрет заниматься определённой деятельность, как то, - дознаватель начал загибать тонкие пальцы, - воровство, подкуп, незаконную торговлю, укрывание налогов, обман, обжорство, кумовство и прочая-прочая. А третье - это епитимья.
- Епи-что? - прошептал горе-предприниматель.
- Епитимья. Так называется наказание. В вашем случае оно означает невозможность свести дебет с кредитом, и размер я вам задал распрекрасный - целый один российский рубль. Поверьте, это будет не по вине бухгалтера или продавцов. Мы работаем квалифицированно – отчётность просто не будет сходиться, что бы вы ни делали. И так в течение трёх лет. А потом мы встретимся вновь и посмотрим, исполнили ли вы обязательства.
- Эх, дарагой… Может, всё-таки штраф? - с надеждой спросил Саркисян, безуспешно попытавшись натянуть на лицо улыбку.
- Подписывайте! Приговор обжалованию не подлежит, - громогласно воскликнул дознаватель. Такое проявление чувств послужило толчком для подозреваемого, и он коротким росчерком зафиксировал согласие. При этом заметив, что карандаш вновь стал экстремально заточенным. До острия пики.
- Приговор вступает в силу немедленно! - всё так же громко, на весь крохотный кабинет, сообщил дознаватель.
Лист вспыхнул в руках обвинённого, рассыпался пылью и исчез. Карандаш растаял в воздухе, а через минуту вновь оказался на блестящей полированной поверхности стола.
- Вы можете быть свободны. До встречи через три года, - сухо произнёс хозяин кабинета и уткнулся в бумаги, вновь появившиеся на столе.
Саркисян смог подняться на ноги, и, пошатываясь, направился к двери.
- И позовите следующего, пожалуйста, - донеслось ему в спину.
Толстяк вышел в коридор, вместо него внутрь скользнул очередной приглашённый.
Дверь гулко захлопнулась, слегка брякнув плохо закреплённой табличкой:
«Региональное отделение инквизиции
при УФНС РФ по Н-скому району»
Источник: http://litclubbs.ru/writers/4834-roi-pri-ufns.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.
Обзоры самых лучших публикаций в нашем Telegram-канале
Литературные дуэли на "Бумажном слоне" : битвы между писателями каждую неделю!
- Выбирайте тему и записывайтесь >>
- Запасайтесь попкорном и читайте >>