Роман ШОРИН
Человеческие существа делятся на три группы. На тех, кого нет, на тех, кто есть, и на тех, кого нет. Да, да, именно на три, потому что стоящие в начале те, кого нет, и стоящие те, кого нет, в конце — это совершенно разные группы.
Первая группа — это люди, которые стараются не выделяться, потому что за это может «прилететь». Они отказываются от каких-либо амбиций (по крайней мере, делают вид, что отказываются), чтобы не нарываться на неприятности. Они сводят до минимума свое присутствие на грешной земле, чтобы не оказаться в эту самую землю зарытыми раньше времени.
Представители второй группы не боятся рисковать и поэтому вполне осознанно стремятся быть заметными. У них — большие планы. Они намерены дать прорасти всему, что в них зреет, добиться максимума из возможных благ и сыграть главные роли в театре под названием «жизнь».
Относящиеся к третьей группе тоже не боятся риска и опасностей.
Однако же они не выпячивают себя, поскольку не считают свои дела и заботы самыми важными делами и заботами. В силу чуткости к другим существованиям им претит требовать для себя большего, чем достается остальным. Опять же, в силу чуткости к другим существованиям они уже, как минимум, не могут жить (вдохновляться) исключительно своей жизнью. А если за отдельными существованиями кто-то из них обнаруживает бытие как таковое (единое и неделимое), то он уже не может жить собой совсем — в силу обнажившейся иллюзорного этого «себя».
Представители третьей группы без какого-либо отчаяния принимают недостижимость тех или иных благ и легко соглашаются их не иметь по причине того, что прежде всего они не имеют самих себя. Им все равно, как сложится жизнь у этого персонажа — у того, кого полагают собой представители других групп. Ведь с ним они уже попрощались — тепло, по-дружески, но твердо. Он оказался слишком мал, чтобы жить его мечтами и надеждами. Да, лучший способ потерять к чему-то интерес — это обнаружить то, что гораздо интереснее. Поэтому пренебрегающим собой третьегруппникам, разумеется, есть, что себе предпочесть.
Кстати, неверно думать, будто только второгруппники относятся к себе как к сверхценности. Ведь тихони из первой группы потому так за себя переживают, потому боятся даже нос наружу высунуть, что полагают себя едва ли не всем, что есть, будучи, на самом деле, весьма и весьма ограниченными, закрытыми и обособленными сущностями. Очевидно, что закрытое и обособленное не может быть всем, что есть — хотя бы в силу того, что ему есть от кого/чего закрываться и от кого/чего обособляться.
Да, чуть не забыл. В «реальной» жизни, как всегда, все перемешано, и выделенные группы типажей — не исключение. Тем не менее, предпринятая классификация, возможно, не напрасна.
Впрочем, за то, что я подал третьегруппников этакими молодцами, героями и образцами для подражания; за то, что я их, что называется, подсветил (породив возможность питать к ним внешний, сторонний интерес), мне точно гореть в аду.