Книга Джоэла Леви «Франкенштейн. Запретные знания эпохи готического романа» – история об эпохе написания романа Мэри Шелли «Франкенштейн». Мрачный романтизм, пугающие эксперименты, научный прогресс и изобретение электричества.
Публикуем отрывок о том, могло ли чудовище Франкенштейна быть аллегорией на роботов:
«Франкенштейн был написан в самый разгар Промышленной революции. Предыдущее столетие принесло множество инноваций в области техники, финансов и организации труда и привело к возникновению фабрик, использующих паровые двигатели. В XIX веке эти инновации вылились в колоссальные и зачастую трагические изменения в демографии и образе жизни, в социальное неравенство. Беспокойство и недовольство темпами и результатами этих изменений зачастую было направлено на самые очевидные символы: машины. Всего за пару лет до этого Мэри Шелли написала “Франкенштейна”. Англию захлестнула волна яростных, сопровождавшихся разрушением машин протестов — восстаний луддитов. Участвовавшие в протестах ткачи, разозленные угрозами своему существованию со стороны новой фабричной системы и растущего дисбаланса между трудом и капиталом, врывались на фабрики, ломая ткацкие машины и станки. Восстания луддитов начались в Ноттингемшире в 1811 году и распространились по всей стране, особенно на севере.
Неизбежным было и возникновение социально-экономических толкований романа Шелли как аллегории наглых капиталистов, создающих чудовищную систему, выходящую из-под контроля, или просто, в более широком смысле, как предупреждение об опасностях технологии, запущенной в неподготовленном мире. С возникновением научной фантастики и развитием идеи роботов и искусственного разума эта аналогия между чудовищем Франкенштейна и угрозой, которую несут машины, постоянно видоизменялась и усиливалась.
Распространенная в наше время ассоциация франкенштейновского монстра с роботами весьма спорна, так как значительная часть проблемы, связанной с творением Виктора, состоит в том, что оно как раз является не машиной, но живым созданием из плоти и крови. Ключевой темой, объединяющей их, является автоматизация, которая, как мы видим, захватила воображение человека эпохи романтизма, подогретое гипнотическим трансом, сомнамбулизмом, изощренными машинами и механистической угрозой традиционному виталистическому мировоззрению.
Эта связь находит наиболее яркое отображение не в романе, в котором монстр скорее автономен, нежели автоматичен, а в театральных постановках и экранизациях, наиболее причастных к пропаганде мифа о Франкенштейне. Как только монстр превратился в безответного обвиняемого, его человеческая сущность померкла, оставив лишь робота.
Культовая адаптация Universal Pictures 1931 года закрепила эту версию монстра с помощью плоской головы Бориса Карлоффа, металлических болтов в шее (на самом деле служивших местом крепления электродов) и походки робота. Чтобы Карлоффу было легче изображать неестественные, механические движения, он прикрепил к спине металлический стержень, поэтому считается, что работавшие над фильмом дизайнеры могли почерпнуть вдохновение для своей версии во внешнем виде Мистера Телевокса — механического человека, разработанного инженерами корпорации “Вестингауз” в 1920-е годы».
Прочитать отрывок или купить книгу в интернет-магазине: https://go.ast.ru/a0003la/
Поделитесь этой статьей в социальных сетях и не забудьте подписаться н а AСT nonfiction :)