Слушая разнос начальника разведки корпуса, я старался сосредоточиться на времени, то есть, не глядя на часы, знать сколько прошло. По моим подсчётам уже двадцать две минуты. С одной стороны разнос и выговор был оправдан, за пять дней моим разведчикам не удалось взять хорошего «зыка», нет, «языки» были, но это были либо обычные солдаты, либо завалявшийся в окопах ефрейтор. Шёл сорок четвёртый год, немец был напуган стремительным наступлением Красной Армии, которая воевала уже на его территории, осторожен очень, в общем, был «фриц»! Мало того, что между врагом и нами была большая река, так даже за простым солдатом, обнаружив его исчезновение, устраивалась погоня с собаками, а что говорить про офицера?! Мои разведчики всё понимали, старались, рисковали жизнью, пятеро за неделю раненых, двое убиты, один пропал, но это не отговорка для командования. Прикинув, что прошло ещё пять минут, сложил всё вместе, значит двадцать семь минут, так долго меня ещё не разносили. Командир полка относился ко мне хорошо, он тихо сидел в углу комнаты, точил второй карандаш. Выдохлось начальство, нечего ему больше сказать.
Наше внимание привлёк шум на улице, как шум, отборный мат! В дверь просунулась голова дежурившего возле штаба бойца:
- Товарищи командиры, тут русского привели, но в немецкой форме! Заводить?
- Подполковник, - начальник разведки корпуса был в не себя от гнева, - у тебя что, боец не знает как доложить?!
- Заводи, - командир полка проигнорировал замечание в свою сторону.
В комнату ввели немецкого офицера в форме пехотного капитана, который с порога заявил:
- Я категорически против такого обращения с военнопленным, меня не в бою захватили, я сам пришёл!
- И что вас, как военнопленного, не устраивает?
Фраза, произнесённая на чистом русском языке немецким офицером, кажется никого не удивила, сказалась обстановка, которая была до его появления. Командир полка подошёл к пленному, что называется нос к носу.
- Меня обложили отборным матом, только лишь узнав, что я русский!
- А меня, как русского, не устраивает категорически, что вас не убили пока вы до нас добирались.
- Я сам сдался, сам пришёл с секретными сведениями, я заслуживаю внимания и уважения!
Пленный не отводил глаз от взгляда комполка. Глаза, именно они привлекли моё внимание. Моя мама была врачом, с самого детства, а она желала, чтобы я пошёл по её стопам, меня таскали в военный госпиталь в Подмосковье. Он специализировался на болезнях, излечение которых было трудоёмким и не всегда успешным. Я сразу понял, что этот немец-русский безнадёжно болен!
- Вы только посмотрите, - корпусное начальство не находило себе место, - мне говорят что ничего сделать не можем, а тут такой факт?! Ленитесь? Саботаж? Вредительство? Трусость? Назовите причину! Этот гнев был обращён в мою сторону. Только было я открыл рот, чтобы остановить вышестоящего начальство с его словами в присутствии пленного, как услышал голос своего командира:
- Разрешите мы проведём допрос, потом вам доложим? - подполковник повернулся к старшему разведчику.
- Уж нет. Допрашивайте при мне и позовите толкового переводчика, чтобы ни одной фразы не перепутал.
В комнате стало тихо, даже пленный понял абсурдность слов вышестоящего командира.
По знаку командира полка, я придвинул к пленному стул.
- Садитесь и представьтесь!
- Я штабс-капитан царской армии, моя фамилия …!
- Вы не в форме русского офицера, представьтесь в каком чине и на какой должности состоите в армии нашего врага, а именно в немецкой армии!
- Хорошо. Я капитан, должность – начальник канцелярии дивизии. Вас устраивает?
- Фамилия?
- Толкин Иван Дмитриевич. У меня отобрали документы, я удивлён, что вам их не передали.
Наблюдая за бывшим офицером царской армии, я понял его ход. Он играл на начальника разведки, ждал его реакции и он её дождался.
- Подполковник, где его документы?! - красное от гнева лицо начальства сулило большие проблемы.
Командир полка посмотрел на меня, я кивнул, вышел на улицу. Человек двадцать стояло возле неё с открытыми ртами, большая заинтересованность читалась на лице того бойца, который должен был охранять штаб и не подпускать к нему посторонних. Повернувшись к трём разведчикам, курившим на стволе дерева поваленного взрывом, подозвал их к себе. Отдав распоряжения, вернулся в штаб.
- Сейчас принесут.
- И так, что вы хотели нам сообщить? Какие секретные данные?
- Я уже давно думал перейти линию фронта, так сказать вернуться к своим…!
- Мразь фашистская, где ты своих увидел?!
Начальство подпрыгнуло на месте и влепило пленному оплеуху! «Большое дело пленного бить, попробуй его сначала добыть» - я вспомнил поговорку нашего разведчика.
- Товарищ полковник, разрешите продолжить допрос, мы теряем время? Командир полка начинал нервничать, даже карандаш сломал. Я всматривался в лицо, одежду пленного, анализировал его поведение.
Многие называли меня дотошным, но эта дотошность до сих пор спасала мне жизнь. Заметив сломанный карандаш, пленный чуть заметно улыбнулся, сапоги его чистые, ещё вчера их старательно начистил денщик, но их пытались замарать, форма отглажена, сухая, вон и подворотничок с утра поменянный. Что-то тут не то, послушаем дальше!
- Повторяю свой вопрос! Что вы нам хотите сообщить?
- Немецкое командование знает о ваших планах начать наступление через лес, вам же нужен этот город? Там подготовлено три линии обороны, доты, минные поля, артиллерия, зенитки будут стрелять прямой наводкой, они пробивают броню ваших танков, не так ли?! Вчера прибыла дивизия СС, эти фанатики вас в этом лесу и положат, вам даже до второй линии не дойти, пусть хоть сто танков у вас будет!
- Мне в третий раз повторить вопрос?
Мой непосредственный командир еле сдерживал себя. Принесли документы пленного. Выхватив их из рук посыльного, начальник разведки корпуса принялся их изучать.
- Есть другой путь чтобы выйти к городу, там более безопасно для русских войск.
- Советских, предатель, советских!
Цвет лица начальства не менялся, мне показалось, что при последних словах даже слюна изо рта брызнула.
- Какой путь?
- Через горы. Там хорошая дорога, на тридцать километров она короче лесной, танки пройдут, машины.
- Что там в обороне?
- Два полка пехоты, танкам там не развернуться, они в низине. Пушек всего семь. Советую вам поторопиться, так как я слышал, что командование планирует усилить этот участок обороны. У вас может быть есть дней пять.
Начальник разведки оторвал глаза от документов пленного.
- Значит так. Мой приказ!
Я перебил начальство:
- Разрешите увести пленного?
- Да, капитан, хватит нам его присутствия, уведите.
Я вышел на улицу, возле штаба стояло оцепления из разведроты.
- Этого в подвал, охрана – два часовых, только разведка.
- Есть, командир.
Я вернулся в помещение.
- Ну что, капитан?! Вам есть что сказать в своё оправдание? Есть хороший проход в обороне, а мы о нём не знаем?!
- Товарищ полковник, эту информацию надо проверить.
- Так вот, капитан, прежде чем перебивать старшего по званию, надо выслушать приказ. Я повторю, мне не сложно. Вы возглавите разведчиков, которые будут проверять всё то, что нам здесь рассказали, а то засиделись в штабе! Два дня у вас на это, понятно?
- Есть два дня на проверку информации.
- А я пойду, проверю, как у вас в полку караульная служба устроена.
После ухода начальника разведки корпуса, подполковник достал из небольшого сундучка армейскую фляжку и две кружки. Налил в них жидкость, по запаху я понял - спирт.
- Нам обоим это сейчас надо.
Я выпил залпом, занюхал рукавом. Командир полка сделал тоже самое.
- Я его давно знаю, учились вместе. В Москве «служил», в штабе обороны. В сорок втором поймали его с чужой женой, понизили в должности, в штаб ниже отправили, а он и там не ту задницу ущипнул, вступил в пререкание с командованием, опять вниз. Есть у него кто-то, - командир поднял указательный палец вверх, - иначе давно бы расстреляли. Капитан, приказ есть приказ, да и горы эти нам покоя не дают, мы ведь и не знаем что там. Отбери людей, количество и кого – сам решай. Как будешь готов, выходите, думаю, этот вашего возвращения ждать будет, не отвяжется.
- Разрешите выполнять?
- Действуй.
Вышел я с тяжёлым сердцем, ох как не спокойно было на душе, но делать нечего, приказ надо выполнять. В течение часа набрал себе команду, пришлось воспользоваться «виллисом» командира полка, чтобы доставить двоих из третьей роты. Там было два грузина, горы-то они знали! Построив свой отряд в десять человек, я оглядел каждого.
Это были настоящие герои, не раз ходившие за линию фронта. Объяснять ничего не стал, ограничился словами о трудности задания. Уходя из расположения, почувствовал на себе взгляд, оглянулся. На пригорке стоял командир разведки корпуса, он тщательно пережевывал сухарь, заранее размоченный в кружке стоящей рядом медсестрой.
Мы шли по каменистому склону поросшему кустарником, сейчас это была нейтральная территория, хотя всего пять дней назад здесь были немцы, вон, и их окопы. Артиллеристы пристреляли эту местность, шансов у врага сюда вернуться не было. Моё мнение о том перебежчике крепло каждый час, очень подозрительное у него поведение и вид. Поднявшись выше, огляделись, прекрасный вид открывался на дорогу, на склон ущелья и на каменную стену, возвышающуюся над дорогой. Отличное место для засады! Здесь даже малыми силами можно сдерживать противника, нанося ему существенный урон, а самому оставаться в безопасности.