Повесть "Зоя" 60 / начало тут
- Люблю я её, отец. Измаялся весь. Хотел насильно с собой забрать, а за ней, оказывается, следили. Я еле ноги унёс. А ей жизни тут не будет, все же узнают, что Таисия предательница. Вот и хотел спасти её. Она же мне спасибо потом сказала бы. А сейчас у следователя живёт. Оттуда я точно не могу её вызволить. Вот тянет меня к ней что-то, словно привязала к себе. Я уже и со священником договорился, обвенчать нас должен был, а теперь возвращаться мне одному придётся. Но Таисия всё равно станет моей женой, и ты, отец, должен мне помочь. Не выдавай Зою замуж за Николая. Это что ж получится? Таисия – моя жена, Зоя – жена Николая.
- Что ты тут надумал себе, чёрт тебя побери, - прошипел Григорий. – Какая Таисия, ты с ума выжил?
- Люблю я её отец, сил моих больше нет. Вернусь с подмогой, всё сделаю, чтобы моей была. А она Николая любит, понимаешь? Любовь у них давно. Не нужен он Зое, не будет мне счастья, если любовник моей жены станет мужем сестры. Пойми, отец, нельзя же так.
Григорий Филиппович зарычал, схватился за голову, потом за сердце. Опять его словно стрелой пронзило. Он не совсем понял, что сын пытался ему сказать. Все смешались в голове: Таисия, Николай, Макар, Зоя… Пошатнулся и повалился наземь.
Макар начал трясти отца за плечи.
- Отец, отец, очнись, - кричал он во всё горло. Кто-то забежал в амбар с лампой. Сунул эту лампу в руки Макару, схватил Григория и медленно понёс выходу.
При свете лампы Макар разглядел, что это был начальник отца.
- Беги, - сказал ему Парамонов, - чтобы духу твоего тут не было! У ворот стоит провожатый, иди за ним, и не возвращайся, иначе всю семью погубишь.
Макар замотал головой.
- Не пойду никуда, отцу плохо, рядом с ним буду, - произнёс он.
- Беги, дурень! – зашипел на него Парамонов. – Иначе убью тебя прямо здесь.
Макар спорить больше не стал. Побежал в темноту к воротам.
Начальник дотащил Григория до кабинета, уложил его на пол. Григорий начал кашлять, захрипел. Держался за сердце.
- Больно, - еле слышно говорил он.
Испарина выступила на лбу. Парамонов выбежал из кабинета, было слышно, как он что-то быстро говорит кому-то, потом вернулся:
- Терпи, Гриша, скоро доктор придёт, будешь жить, ты мужик крепкий.
Двое парней буквально под руки притащили в кабинет к Парамонову сонного мужичка. Он возмущался, кричал на них, а когда увидел лежащего на полу Григория, сразу припал к его груди ухом.
- Грудная жаба у него, постельный режим и настойки с калиной. Не волновать, работой не нагружать, - протараторил доктор. – Объяснили бы по-человечески, что человеку плохо, я бы и не сопротивлялся, а то дверь выбили, из постели подняли, притащили сюда по холоду. Как бы моя Марфа теперь с грудной жабой не слегла. Ну никуда же не годится отношение такое. Будто я преступник какой. Я, между прочим, глубокоуважаемый врач, один из лучших, можно сказать! Спасибо Густаву Левандовски, передал он мне весь свой опыт, золотой был человек, а вы меня вот так по снегу…
Григорий Филиппович, услышав знакомую фамилию, застонал.
Доктор повернулся к нему, потрогал лоб, ещё раз послушал сердце.
- Не вставать, - сказал строго и вышел из кабинета.
Юноши, которые привели врача, откуда-то притащили носилки, осторожно положили на них Григория, и по приказу Парамонова понесли его домой.
Зоя боялась открыть дверь настойчиво стучавшим. А когда стук усилился, испугалась еще больше.
- Открывай, - услышала она.
Как только повернула ключ, еле успела отскочить от двери. Два рослых парня ворвались в комнату с носилками. На них лежал бледный отец. Зоя закрыла рот рукой, боялась закричать.
Григория переложили на Зоину кровать.
- Что там за шум? - услышала Зоя голос мачехи из комнаты, подошла к ней.
Увидев, что Зоя бледна, спросила тихо:
- Что-то с Гришей?
Один из сопровождавших подошёл к Зое, и, не обращая внимания, на Евдокию сказал:
- Постельный режим по совету доктора, настойка калины, не вставать, на работу не отправлять. Прощайте.
И вышел со своим напарником. Зоя поспешила запереть за ними дверь и вернулась к мачехе.
Взгляд Евдокии Степановны был обезумевшим. Она тихо всхлипывала. Попыталась встать. Ничего не получилось, да и пальцы на ногах опять перестали шевелиться.
- Гришенька, - крикнула она громко, - я люблю тебя!
Зоя, оставив мачеху в комнате, подошла к отцу. Тот лежал с открытыми глазами. В уголках его глаз застыли капельки слезинки.
- Не могу я ответить, ей, Зоя, голоса нет, - прошептал Григорий. – Пойди, скажи ей, что я её тоже люблю.
Зоя передала матушке послание от отца. Так и ходила всю ночь от одного к другой и обратно, не сомкнув глаз. А наутро попросила соседа перенести отца в комнату к Евдокии.
***
Янек долго просидел на лавке и начал уже замерзать. Возвращаться домой он не хотел. Но не было среди его знакомых тех, кто посреди ночи мог бы приютить его. Тем более в такое неспокойное время, когда за многими следили. Нехотя он побрёл домой. Открыл дверь. Было тихо, подошёл к комнате матери, прислонил ухо к двери, ничего не услышал, и отправился в свою комнату.
Замёрз настолько, что не мог долго согреться. Размышлял, как же ему жизнь свою устроить. Решил сначала опять вернуться на работу и поселиться в общежитии, но не мог придумать, как в таком случае встречаться с Зоей. Единственными безопасными сейчас были бы встречи только тут, дома. Но мать в ссоре упомянула, чтобы Зои здесь больше не было. Янек был в отчаянии.
Проснувшись, он первым делом решил посмотреть на состояние матери, чтобы понять, как всё-таки жить дальше. Вышел из комнаты и увидел, что та сидит за столом и пьёт чай. Она улыбнулась и произнесла:
- Доброе утро, сынок, я приготовила твои любимые пляцки, скорее садись, пока не остыли.
Янек оторопел. Только вчера мать брызгалась ядом, а сегодня приготовила для него блюдо, которое последний раз по его просьбе готовила, когда жили в Варшаве.
Юноша сел за стол, стараясь не показывать своё волнение и недоумение, и кивнул:
- Доброе утро, маменька.
Продолжение тут
Другие рассказы в моей библиотеке тут