– При том. Вся наша история – это такой обгорелый подвал с трупами, геноцид нон-стоп, на который время от времени приходит помочиться какой-нибудь маркиз де Кюстин, совершенно не боясь, что из пепла поднимется костлявая мертвая рука и прихватит его за яйца. И знаете почему?
– Почему?
– Россией со времен Орды правят организаторы и бенефициары этих трупоподвалов. И больше всего на свете они хотят с маркизом де Кюстином дружить. Потому что культурный досуг в Париже, юг Франции и вообще.
– Ну да, – сказала я, – есть такое. Но это не вся наша история.
– Вся. Даже слово «slave», раб, происходит от латинского «славянин». Оно означало славянского пленника – восьмой-десятый век, набеги Священной Римской Империи, огромные массы захваченных в рабство гражданских лиц. Это еще до татар. Мы были неграми до того, как это стало модно – славянские рабы котировались в Западной Европе так же высоко как сегодня русские жены.
Но никаких репараций, никакого политкорректного запрета на слово «slave», куда более обидное, чем любой «fag» или «nigger», вы не дождетесь. Зато пятая колонна, всякие гей-славяне, работающие на подхвате у цивилизации, – тут Алексей бросил гневный взгляд на меня, словно это я работала у нее на подхвате, – уже понемногу лоббируют политкорректный запрет на слово «негр». Или раскручивают плач разных зулеек о том, как русские раскулачивали татаро-монголов.
Поплачут, поплачут, а потом возьмут и отсудят у нас в Гааге еще пятьдесят миллиардов… И платить будут не зулейки, а опять мы из своих налогов.
– Это не те татаро-монголы, – сказала я. – И мы не те славяне, которые были рабами.
– Ага. А зачем тогда писать в школе на доске «мы не рабы, рабы не мы»? Вон в Англии разве пишут? Мы не просто были рабами. Мы были рабами в перманентном режиме значительную часть своей истории. И до сих пор пожинаем плоды. Ребята, если вы серьезно хотите покаяться за рабство и его последствия, вы не туда смотрите.
Современный американский негр – это высокопривилегированное существо по сравнению с современным белым русским. А мы постоянно слышим в новостях про какую-то белую привилегию…
– А какие выводы? – спросила я, стараясь увести разговор от опасного поворота.
– Выводы? Любой деятель русской культуры должен бороться за признание мировой и особенно англо-саксонской, но еще и германо-французско-татаро-латышской культурно-политической вины за наш непрерывный геноцид и исторический рабский статус.
– Никого не забыл? – спросила Сара.
– Забыл чехов. Если бы не чешский корпус, Колчака бы не сдали красным. Вся история могла бы пойти по-другому… Жрут, понимаешь, кнедлики с русской кровью…
– А черные тоже перед вами провинились?
– Черные – наши естественные соратники в борьбе против белого западного кровососа…
Наш мессидж должен быть таким – черные, коричневые, желтые, все люди с цветной кожей – мы ваши угнетенные братья, белые ниггаз, и вместе мы растерзаем лицемерную западную элиту, душащую вас системным расизмом!
Нас душат вместе с вами! Суть не в том, нужна политкорректность или нет, суть в том, каков ее вектор. И это важнейший вопрос, потому что в двадцать первом веке именно так решится вопрос о власти!
Непобедимое солнце