Потерпев неудачу в своей борьбе с Тевтонским орденом зимой 1242 года, изворотливый князь Восточной Померании Святополк пришел к выводу, что необходимо взять паузу для небольшой передышки и большого пополнения сил. Напустив на себя смиренный вид и облачившись в потертый кафтан, он, размахивая белым флагом, направился в стан орденских братьев.
- Mea culpa! – использовал он ради такого случая свои скудные познания в латыни. – Грешен есмь, заблуждался. Но теперь осознал, раскаялся и отдаюсь на исправление. Чтобы вы вели среди меня разъяснительную работу – а я рос над собой…
Дабы окончательно уверить тевтонцев в своей явке с повинной, Святополк даже оставил в залог ордену свой родовой замок Сартовице (тем паче, все равно отвоевать его обратно пока не мог), а в заложники – своего старшего сына Мстивоя, лучшего полководца Вояка и нескольких других знатных придворных. Но окончательно рыцари расслабились, когда померанец положил свою лапищу на Евангелие и произнес клятву в верности по всей форме. А затем еще выписал соответствующие грамоты, скрепив их своей именной печатью.
- Отныне вместе будем обращать язычников в истинную веру! – посулил на прощание Святополк и отбыл восвояси, загадочно улыбаясь себе в усы.
Цену святополкову слову тевтонцы узнали очень скоро.
«Этот порочный князь Померании всего через год после заключения мира, забыв о спасении своем и о клятве, которой скрепил упомянутый мир, и не помня о единокровных своих, а именно - о сыне и других заложниках, нарушив мирный договор, с новообращенными вероотступниками земли Прусской и судовами собрал весьма большую рать, которая всю землю Кульмскую, кроме трех замков: Торуня, Кульма и Редина - обратила в пустыню», - информирует летописец Петр из Дусбурга.
Сам Кульм Святополк штурмовать не стал, добычи уже и без того было с лихвой. Поэтому его воины ограничились неприличными жестами в адрес суетившихся на стенах горожан, и отправились к озеру Рензен, где переночевали. А наутро начали партиями переправляться на другой берег водоема, чем решили воспользоваться орденские братья из Кульма, сделавшие осторожную вылазку. Правда, перед этим тевтонцы долго колебались.
- Мало нас, всего 400 душ против такой огроменной оравы дикарей, - высказался брат Бервин, недавно назначенный новым маршалом.
Но старый маршал брат Дитрих рвался в бой:
- Пока те, что уже переплыли или еще плывут, успеют вернуться, мы всех, кто еще на этом берегу остается, передавим, как блох, - убеждал он.
И убедил. Нападение с тыла оказалось полной неожиданностью для противника, который был уверен, что запуганные немцы носа не отважатся высунуть за городские ворота. Однако преследуя ошеломленных померанцев и пруссов, тевтонцы сами совершили ошибку. Их и без того невеликое войско, увлекшись избиением, рассыпалось по окрестностям. И как-то так вышло, что тот самый боевой маршал всего с 24 оруженосцами наткнулся на скопление язычников численностью в четыре тысячи голов. Пруссы поспешили воспользоваться моментом, набросившись на незадачливых преследователей и перебив их почти всех. И тут к озеру вышла запоздавшая подмога в лице рыцарей из замка Торн, ведших с собой 200 воинов.
- Эге! – присвистнул предводитель этого войска, увидев, что земля усеяна телами павших единоверцев. – Мы, кажется, не вовремя. Исчезаем!
Пруссы погнались было за уклонившимся от боя торнцами, но смогли настичь лишь некоторых. Прочие задали лататы, благословляя Всевышнего за то, что их кони оказались относительно свежими.
Как уже говорилось, добычу Святополк и его головорезы взяли богатую. Полонян было настолько много, что их совершенно не щадили и при случае моментально пускали в расход, да еще самым изощренным образом. История сохранила имя некого Мартина из Голина, который угодил в плен на пару со своей сестрой. Вдобавок ко всему, та была еще и беременной. И вот, пока их гнали куда-то вглубь Пруссии, женщина с огромным животом начала отставать от колонны. Тогда один из конвоиров подошел к ней и одним махом вспорол живот несчастной! Младенец упал на песок, а рядом опустилась наземь и мать, которая вскоре умерла в страшных физических и моральных мучениях. Пресловутый Мартин все это видел, запомнил и как только был выкуплен из плена, сразу же поспешил вступить в войско крестоносцев. Говорят, более свирепого и беспощадного бойца у них еще не было...
Вплоть до зимы 1248 года восставшие пруссы и поддерживавший их Святополк чувствовали себя хозяевами положения. Но тут на помощь ордену из Германии прибыл герцог Генрих I Анхальтский со значительным числом крестоносцев. Под их прикрытием ландмейстер Пруссии Генрих фон Вида (или Вейда, как его еще именуют в историографии) смог, наконец, осуществить свой давний план постройки замка, который прикрывал бы город Эльбинг на подступах с юга. Твердыню назвали Ной-Христбург и снабдили сильным гарнизоном.
Пруссам этот новый «бург» в самом центре их владений был, как бельмо в глазу. Вожди созвали совещание, на котором решили, что Христбург должен быть разрушен. Вскоре под стены замка заявились язычники в значительном количестве. Однако фон Вида предвидел подобную перспективу и внезапно атаковал авангард противника, выкосив его подчистую. Остальные повстанцы попросту разбежались.
Тем временем Святополк, который еще не знал о разгроме у Ной-Христбурга, собрал две тысячи своих лучших воинов и, переправившись на кораблях через Вислу, вновь вторгся в многострадальную Кульмскую землю, обращая все на своем пути в прах и пепел.
Тевтонцы вновь тяжко задумались. «Конечно, можно сразиться с предателем, - рассуждали они. – Но если не повезет, придется убираться из Пруссии вообще без надежды когда-нибудь сюда вернуться. Нет, нельзя рисковать своей высокой миссией по распространению христианства!»
Слушая такие шкурнические разговоры, жители Кульма, а особенно сбежавшиеся в город поселенцы из усиленно разоряемых в этот момент окрестных территорий, просто выходили из себя.
- Какие вы, нахрен, воины Христовы? – ругали они орденских братьев. – Да лучше нам всем вместе честно пасть в бою, нежели ежедневно помирать со страху!
«И сошел Дух Божий на братьев и на всех присутствующих, и, хотя их было весьма немного по сравнению с врагами, все же, уповая на Господа, они грозно и храбро напали на врагов и разыгралась великая битва между ними, и многие пали с каждой стороны», - повествует о том, что было дальше, все тот же Петр из Дусбурга.
Опять отличился мастер засад Генрих фон Вида. Опытный вояка сумел подкараулить крупный прусский отряд и разнес его в пух и прах. Пруссы решили искать спасения в войске померанцев, но своим растерзанным видом нагнали такой страх, что и оно ударилось в беспорядочный драп. Жалкие остатки, среди которых оказался сам Святополк, немцы прижали к Висле. Князь надеялся спастись на ожидавших у берега кораблях, но поднявшийся вдруг ураганный ветер посрывал их с якорей и унес черт те куда.
В результате те, кто не сдался в плен тевтонцам, погибли в финальной драке у реки или утонули, пытаясь одолеть водную преграду. Впрочем, проныра Святополк смог ускользнуть: то ли плавал отменно, то ли для предводителя нашелся-таки один корабль. Зато победоносный фон Вида организованно переправился через Вислу и вернул должок Померании, подвергнув ее ужасному опустошению. (Как обращались тевтонцы со своими пленными, летописец изящно умалчивает.)
Пережитое унижение сломило даже такого упорного и отважного бойца, как Святополк. Князь 12 сентября 1248 года, как ни в чем не бывало, явился к ландмейстеру Тевтонского ордена и заключил с ним очередной мирный договор.