Начало истории ЗДЕСЬ
Причиной столь странных перемен в зарождающихся отношениях стал художник-пейзажист Исаак Левитан. Он был дружен с Чеховым и мог познакомиться с Ликой еще до отъезда писателя на Сахалин. Девушка упоминает об ухаживаниях художника в письмах к Чехову сразу после его возвращения с острова. Видимо, хотела вызвать ревность. И перестаралась.
Она гостила у Левитана в имении Покровское, где художник жил со своей любовницей Софьей Кувшинниковой – женой полицейского врача и великовозрастной ученицей (она была старше художника на 13 лет и относилась к романам своего спутника философски). Левитан писал Чехову о Лике: «Она любит не тебя, белобрысого, а меня, волканического брюнета, и приедет только туда, где я. Из любви к правде я не мог этого скрывать».
Чехов пригласил парочку к себе в Алексин. Гостей некуда было «положить», Антон Павлович острил, все хохотали, в доме царила привычная шутливо-дружеская атмосфера. В то лето Чехов и Лика катались в черном тарантасе, однажды девушка разрыдалась «от нахлынувших чувств». Этот эпизод писатель упомянет в одном из писем, посетовав, что следы от слез на его рубашке едва удалось вывести бензином.
Казалось, роман «фильдекосовой Лики» и «черкеса Левитана» не нарушил душевного равновесия Чехова. Однако потом было написано письмо с ревнивым приветом поклонникам, а в ноябре того же года опубликован рассказ «Попрыгунья», который «наделал много шума».
Москва перемывала косточки персонажам «Попрыгуньи».
Публика узнала салон Кувшинниковой, саму Софью Петровну, ее мужа, Левитана и Лику. Рассказ начинался с возвышенно-восторженных интонаций и заканчивался плохо скрываемым презрением к людям, которые праздно и бездарно растрачивают свою жизнь.
«Попрыгунья» рассорила старых друзей. Левитан не разговоривал с Чеховым несколько лет. Порывался даже вызвать бывшего друга на дуэль. А между тем рассказ не был местью или обидой. Чехов искренне переживал за Левитана, ему казалось, что полотна пейзажиста утратили молодость: «Я думаю, что его истаскали бабы. Эти милые создания дают любовь, а берут у мужчины молодость».
Зато совершенно не обиделась Лика! Напротив, почувствовала себя музой и вскоре увлеклась идеей совместного с Чеховым путешествия. Отказ писателя от поездки больно ранил ее самолюбие. В кои-то веки в их игривой переписке на мгновение прозвучали серьезные интонации. Чехов писал: «В Вас, Лика, сидит большой крокодил, и, в сущности, я хорошо делаю, что слушаюсь здравого смысла, а не сердца, которое Вы укусили... Дальше, дальше от меня! Или нет, Лика, куда ни шло: позвольте моей голове закружиться и помогите мне крепче затянуть аркан, который Вы уже забросили мне на шею». Она ответила: «А как бы я хотела (если б могла) затянуть аркан покрепче! Да не по Сеньке шапка! В первый раз мне так не везет!»
Чехов не упустил возможности взять шутливый реванш, закрутив на глазах у Лики невинный роман.
Во время его наездов в Москву вокруг писателя собиралась шумная молодежная компания – актеры, литераторы, редакторы. Они курсировали между редакциями и ресторанами, совместные обеды перетекали в ужины, а дружбы – в романы.
Дамскую половину компании Антон Павлович называл «искушением святого Антония». Среди спутниц особенно выделялась актриса Яворская – не столько талантами, сколько нескончаемыми разговорами о себе, любимой. Она же разнесла слух о романе с писателем. Чехов не возражал: Яворская была интересной женщиной.
Казалось, Лика, вхожая в ту же компанию, не ревновала. Более того, она подыгрывала парочке и взяла на себя роль посредницы. Писала Чехову: «Яворская непременно хочет выйти за вас замуж, просила меня содействовать, и я обещала сделать все возможное для Вашего счастья». Антон Павлович называл Лику «милой свахой».
Интерес Чехова к Яворской вскоре угас, поскольку актриса оказалась умна лишь «местами». Ход перешел к Лике, и она ударила по самолюбию Чехова со всей дури.
Еще не забылась история с Левитаном, как Лика сообщила Чехову, что она «окончательно влюблена в Потапенко». Спрашивала доверительно: «Что же делать, папочка?»
В ее влюбленности не было расчетливой мести – просто такой характер, вернее, «хаотичная бесхарактерность», по определению сестры писателя. Неприглядность ситуации заключалась в том, что писатель Игнатий Потапенко, как и Левитан, был другом семьи Чехова. Он тоже поспешил поделиться с Антоном Павловичем подробностями зарождающегося романа. Пару раз приезжал с Ликой в Мелихово погостить. И опять их принимали с радушием.
Вскоре Лика поделилась радостью: Потапенко зовет ее в Париж, обещает бросить жену и детей, чтобы быть только с ней! Почему Чехов ее не предостерег? Он отлично знал, что балагур Потапенко не способен к решительным поступкам. Но он также знал и Лику. Вдохновленная «парижской морковкой», она шла за воображением, не замечая реальности: Лика сделает музыкальную карьеру, Потапенко на ней женится, Париж будет у ее ног... Все-таки Чехов по профессии был врачом и понимал, что этот тип характера «не лечится». Продолжал общаться бережно, как с пациентом. Лишь однажды вышел из себя.
Накануне отъезда в Париж Лика не нашла ничего лучше, чем упрекнуть Чехова в письме -- дескать, отвергнутая вами, вынуждена уехать, ах, я умру! В это время писатель находился в Ялте из-за серьезных проблем со здоровьем. На экзальтированный упрек ответил без привычной шутливости: «Я отлично знаю, что Вы не умрете и что никто Вас не отвергал».
Недобрые предчувствия Чехова оправдались. Жизнь Лики в Париже не заладилась как-то сразу.
Правда, она отказывалась видеть очевидное. Потапенко не только привез любовницу, он также вернулся к жене. Большую часть времени он проводил с семьей -- Лика его почти не видела. Но и этих коротких встреч хватило, чтобы забеременеть.
«С первого дня в Париже начались муки, ложь, скрывание. Затем в самое трудное для меня время оказалось, что ни на что надеяться нельзя, и я не шутя думала покончить с собой!» – писала Лика сестре Чехова, Марии Павловне. Чтобы не попадаться на глаза знакомым, Мизинова уехала в Швейцарию и оттуда слала матери «веселые, беспечные» письма. О беременности – ни слова.
Родилась дочь Христина. Потапенко не слишком интересовался плодом любви. Но Лика жаловалась Марии Павловне не на возлюбленного, а на его жену: «Супруга выражала желание отнять у меня ребенка и взять его к себе, чтобы он не мог привязать Игнатия ко мне еще сильнее! Как тебе это нравится?! Ах, все отвратительно; и когда я тебе расскажу все, ты удивишься, как Игнатий до сих пор еще не застрелился. Мне его так жаль, так мучительно я его люблю!» Лика понимала, что сестра Чехова перешлет письма брату. Так и случилось, но Антон Павлович узнал о парижском фиаско Лики одним из последних.
Продолжение ЗДЕСЬ, подпишись на наш канал!
Лариса Максимко (с) "Лилит"
