По мотивам произведений А. П. Чехова
Депутат областной Думы Аркадий Германович Шестеренкин вот уже два часа вместо сорока минут, обещанных Сергеем, находился в пути. С утра шел снег с дождем, и опытный водитель не торопился, считая, что пассажира нужно беречь от любых неожиданностей, дорога есть дорога. Шестеренкин тоже особо не спешил.
Он вот уже второй раз едет на встречу с жителями этого района, от которого и был избран депутатом. Встреча эта, хоть и плановая, не предвещала ничего хорошего, в Нижнеларинске, как и в других городах областного значения, уже не первый год идет сокращение рабочих мест, мужская половина жителей уезжает из города на заработки, чаще всего в Москву. Это и волновало мужскую и женскую половину населения.
Он пытался отказаться от поездки, понимая, что его выступление на встрече с жителями города будет очередным пустословием, ведь никаких административных полномочий на конкретные обещания, а тем более действия, у него нет.
Просто областное начальство считало, что его ораторский талант поможет не довести до щекотливой ситуации. Шестеренкин думал о том, что в своем выступлении просто сгладит острые углы, объяснив собравшимся, что он только озвучит принятое в области решение о создании новых рабочих мест. Брать на себя никакой ответственности он не хотел, да и не имел на это полномочий, понимая всю серьезность дела.
Вдруг он услышал разливающийся в весеннем воздухе колокольный звон, который никак не соответствовал промозглой погоде и дорожной распутице.
– Ну вот мы и дома, – произнес Сергей, который был родом из Нижнеларинска. – А вы, Аркадий Германович, были в нашей церкви? Она ведь старая, 17 века. Намоленная, как местные старушки говорят. Мы сейчас мимо проедем, можно зайти. Кстати, завтра масленица начинается.
– Что ж, можно и зайти, Бога гневить нельзя, – произнес с легкой иронией Шестеренкин.
Он оглядывая окрестности, вспомнил, как ему расхваливали здешние места, а особенно элитный дачный поселок, где есть и дачи областного начальства. С завистью подумал об этих дачах, вряд ли они похожи на допотопные неказистые дачные строения советских времен.
Сам он недавно попал в областную власть и, считая себя грамотным и опытным экономистом, решил, что быстро поднимется по карьерной лестнице, ведь за его спиной стоял двоюродный брат – областной прокурор. Шестеренкин считал, что тому больше повезло и тщательно скрывал свою зависть к нему. Зато стал высокомерен и нетерпим к людям, считая себя выше.
Но вот и первые домики провинциального городка, неуютно-серые от недавнего дождя. Но людей на улицах было много, все шли, вероятно, к церкви. Водитель ехал медленно, боясь забрызгать прохожих и поднимая руку в ответ на их приветствия. Церковь, омытая дождем, сияла в пробивающихся солнечных лучах, вызывая в душе какое-то спокойное умиротворение и радость.
Выйдя из машины областной гость направился к церкви, которая действительно была хороша. Старинная архитектура храма явно выигрывала в соседстве с малоэтажной застройкой советских времен, окружавшей ее со всех сторон.
Замечая на себе любопытные взгляды Аркадий Германович приосанился и медленно направился к церкви. На паперти стояло несколько просящих милостыню старушек. Среди них выделялась статная пожилая женщина с маленькой рыжей собачкой на руках. У ее ног лежала перевернутая шикарная черная шляпка, доверху наполненная деньгами.
Она улыбалась всем, кто нагибался, чтобы положить очередную купюру, а водитель, протягивая 500 рублей, уважительно поздоровался, несказанно удивив Шестеренкина, который давно взял себе за правило никогда и никому не подавать милостыню. Равнодушно поставив свечку, полученную от водителя, поторопил его и направился к выходу. Дама с собачкой стояла в окружении целой толпы молодежи и оживленно что-то говорила хорошо поставленным голосом, напоминавшим речи школьной учительницы.
В гостиничном номере Аркадий Германович сразу достал тезисы своего доклада. Он внес туда несколько фраз о впечатлениях сегодняшнего дня и, поужинав, решил пройтись по городу. Вечерние огни и крупные хлопья мокрого снега придавали городу какое-то неуловимое очарование, вызывая ностальгию по беззаботному детству и юности, проведенным в таком же городке за 120 километров отсюда.
Утро принесло тревожные мысли о предстоящей встрече и тупую головную боль, предвещающую скачок давления. Завтрак подали в номер – блины, как символ начавшейся масленицы. Просмотрев еще раз бумаги и, приготовив на всякий случай необходимые таблетки, Шестеренкин вызвал машину.
Ночевавший у родителей водитель приехал быстро. Аркадий Германович, сел в машину и сразу задал мучивший его со вчерашнего дня вопрос о вчерашней даме с собачкой. Сергей с готовностью принялся рассказывать:
–Это наша Анна Михайловна, профессорша, – с гордостью сказал он, - почетный гражданин города, доктор физико-математических наук. Вышла на пенсию – переехала из Москвы сюда, к отцу.
– А что же она на паперти стоит, такая умная, – с иронией произнес депутат.
– Так у нее же приют для животных. Вот там по осени собирает брошенных хозяевами кошек и собак и ухаживает за ними. – Он махнул в сторону элитного дачного поселка.
–Тоже мне, профессорша! И что же, она там каждый день стоит?
– Да нет, по необходимости, например, перед приездом поставщиков с кормами для животных, ей же оптом приходится брать.
Встреча началась точно в назначенное время. Когда Шестеренкин начал свой доклад, то ждал бурной реакции собравшихся, криков с места. Но, посмотрев в зал, увидел спокойные хмурые лица и понял, что люди настроены на серьезный разговор. Об этом говорила и насмешливо-ироничная улыбка профессорши, сидевшей в первом ряду.
Его красноречие не дало нужного результата, ведь люди в своих выступлениях требовали конкретных действий, а пустопорожние обещания вызывали только раздражение, которое они демонстрировали в своих выступлениях.
Аркадий Германович нервничал, отчего головная боль усиливалась, принятая резолюция не обрадовала, ведь четкие предложения горожан требовали обязательного исполнения. В области ждали, что он сгладит конфликт до очередных обещаний.
На обеде, где опять отдавалась дань масленице, разговор шел вяло, переливать из пустого в порожнее никому не хотелось. Бифштекс, жирные блины не способствовали улучшению состояния Шестеренкина. Он чувствовал, что эта поездка добром не кончится. Сидя у окна он смотрел на людей под зонтами, шедших по своим делам. И вдруг появилась она, дама с собачкой на руках. Она шла, не замечая дождя, в ней была сила и несокрушимая уверенность в том, что жизнь прекрасна.
– Как жаль, что я с ней не познакомился, подумал Аркадий Германович, теряя сознание. Он уже не слышал, как суетились вокруг люди, как приехала скорая...