Сочетая стойкую оборону с контратаками, советские войска измотали и обескровили ударные немецко-фашистские дивизии и, выбрав благоприятный момент, нанесли сокрушительные по врагу на важнейших участках фронта, погнали чванливую гитлеровскую свору назад от Москвы, Тулы, Тихвина и других городов...
«...30.XI. ...1 декабря должно начаться наше большое наступление.
1.XII. ...Без четверти семь наша артиллерия открывает огонь. В течение дня продвинулись вперёд, но цель всё же достигнута не была.
З.XII. ...В 3 часа объявляют, что мы снова должны отступить. Итак, опять в движении, уже 12 часов на ногах. Мы действительно отступаем. Я смертельно устал, едва могу итти. Еды слишком мало. Занимаем наши старые доты у опушки леса...
6.XII. ...Двадцать пять градусов мороза. Утром русские открывают беспокоящий огонь... Они наступают...
15.XII. Целую ночь мы провели в пути. Очень долго стояли на морозе, это было уж*сно... Утром мы вновь вернулись в Кочино, откуда мы вышли. Занимаем оборону.
18.XII. В 5 часов утра со всех сторон сильный шум боя. Наши войска поджигают два населённых пункта; мы опять должны отступить.
19.XII. Русские вторглись в деревню; 332-й полк не обеспечил караула, мы вынуждены были отступить в Белозерово.
15.I.1912 г. В 4 часа утра тревога. В 7 часов мы должны явиться в полк для охраны деревни. Еды никакой... Деревню обращаем в пепел. Начинается «планомерное» отступление. Всё небо освещено заревом пожаров. В 11 часов подходят все остальные, немедленно идем дальше в Можайск.
16.I. Двадцать пять градусов мороза. В 4 часа приходим в Можайск, но никому до нас дела нет. С трудом отыскиваем квартиру у гражданских и спим до 10 часов. В половине одиннадцатого выступаем дальше. Снабжение отсутствует совершенно. Вдобавок нам нужно было ещё тащить сани. Мы немедленно прицепились к одному гражданскому и забрали у него его сани вместе с лошадью. На дороге целые колонны отступающих. В пути мы с боем доставали себе еду. Только к вечеру добрались до нашей роты. Голод и жажда. Первый батальон расформировывается.
17.I. Шли всю ночь и в 9 часов пришли в ближайший населённый пункт...
18.I. Снова отходим в ближайший населённый пункт.
19.I. ...Утром я был в батальоне, вдруг в 12 часов опять выступление. Русский нас очень теснит.
20.I. Сорок градусов мороза. Немедленно отправляемся дальше.
21.I. (последняя запись). Продолжаем отступление».
Из дневника Густава Рамштейн, п.п. 36502 (61-и полк) (обозный парикмахер)
~~~
«...Фланги наши открыты с обеих сторон. Ночью приказано быть в боевой готовности. Последние дни выбыло из строя много обмороженных. У нас было только наше обычное зимнее обмундирование: тонкая фуфайка, вязаные перчатки и подшлемники. Но при этих необычных стойких холодах это всё равно что ничего. Ночью тревога! Два русских тяжёлых танка вторглись в деревню. Враг наступал. Пехотные и тяжёлые орудия открыли бешеный огонь. Русский атакует при поддержке интенсивного огня своих тяжёлых орудий, 9-я рота вынуждена отступить. Рота резерва направляется в контратаку. Деревню нужно обязательно удержать. Наши тяжёлые орудия бьют, что есть мочи... Светает, и уже вновь начинается вражеский огонь. Мы должны обороняться с трех сторон. «Орган» поджег ещё несколько домов. Большая часть лошадей убита или ранена. Справа извещают о первой атаке. Чорт возьми, они подходят сзади! С тыла подходит рота для подкрепления. Но от неё тоже пользы не будет: во время последней атаки русский потеснил наш передовой эшелон. Мы едва могли сдержать его мощный натиск... Будь они трижды прокляты, сколько же у них боеприпасов! Они обкладывали нас как никогда. Убийственный артиллерийский огонь длился час. Русские самолёты кружили над нами, обстреливали нас из бортовых орудий и сбрасывали бомбы. Сколько ещё ждать? Возможно ли спастись? Вдруг примчался связной: «Приказ: всем готовиться. В 23 часа оторваться от врага. Тяжёлые орудия отрываются уже в 21 час. Мы собираемся в Наташине. Там будет проходить главная линия сопротивления». Связной исчезает. Что такое? Отступить? Оторваться от врага? С нами этого вообще никогда ещё не случалось. Почему? Разве нельзя было прислать нам подкрепление? Тридцать километров от Москвы и затем назад. Это было горько. Но как выбраться? Под этим огнём? Он разил всё и всех. Началась подготовка к «отступлению». Каким странным казалось нам одно это слово. Проклятие, они никак не прекращают своей дикой стрельбы. 16 часов. Не вздумают ли они ещё атаковать? Вне всяких сомнений! Постепенно темнеет. Это ожидание — какая мука. Выберемся ли мы всё-таки? Лишь бы нам благополучно убраться. Трещит телефон. В чём дело? «Мероприятие, назначенное на 23 часа, выполнить немедленно». Каждый должен попытаться уйти. То, чего нельзя захватить, остаётся. Итак, самое настоящее бегство. Русские наступали с трех сторон. Русский чует добычу. Он снова усиленно обстреливает деревню... Добираемся до единственной свободной ещё дороги отступления. В деревне шум боя. Русские заметили наш отход и вторглись туда вслед за нами. Мы кое-как отступаем. Убитых и раненых мы, к сожалению, вынуждены были оставить...»
Из записок неизвестного немецкого офицера, убитого под деревней Грязцы Московской области