Пиноккио, он же деревянный мальчик, «он же Гоша, он же Гога», он же Буратино в адаптации Алексея Толстого. Чего только не начитаешься в отзывах российских критиков по поводу свежей экранизации классики детской литературы Карло Коллоди…
Пройдя сквозь чистилище античных метаморфоз, страстотерпец Пиноккио постиг свое христианское предназначение — не только преобразиться самому, но и одухотворить своего ветхого отца
Одного только этого резюме от газеты «Культура» достаточно для того, чтобы задаться вопросом: а один ли и тот же фильм мы вообще посмотрели? Оставаясь на грешной земле, дабы ненароком не воспарить в небо с подобными рецензиями, будем здесь прозаичны.
Ситуация с новым «Пиноккио» Маттео Гарроне получилась похожа на «Алису в стране чудес» и «Дамбо» от Тима Бёртона: вместо взрослых психоделических зарисовок категории «18+» от мастеров нестандартных подходов к волшебному, мистическому миру (Гарроне зарекомендовал себя как таковой в «Страшных сказках») поклонники с нескрываемым огорчением получили вполне себе канонические экранизации сказок для всей семьи. Разница же в том, что в отличие от Бёртона, за плечами которого стояла махина киноатракционов «Дисней» с многомилионными бюджетами и многолетним опытом, по сути, арт-хаусный итальянский режиссёр априори не мог сделать свою картину чистым развлечением. Отсюда и все вытекающие: хороший сюрприз с возвращением на большой экран Роберто Бениньи, аутентичная картинка, не уступающая уже упомянутым «Страшным сказкам», грим, эффекты и образы фантастических тварей от опытного британского мастера Ника Дадмэна, музыка Дарио Марианелли, баланс между попкорном и авторским видением, который вроде бы был найден… а вот смотреть это оказалось не очень то интересно.
Наверное, «Пиноккио» уже давно надо было актуализировать на родной земле, и за свою мечту (а впоследствии – работу на ней) одному из самых талантливых современных итальянских постановщиков Маттео Гарроне уж точно не должно быть стыдно, но к сожалению его версия не дала произведению ничего кардинально нового. Просто очередная попытка рассказать о деревянном мальчике с длинным носом и не упустить затёртые до дыр идеи, которые вложил в своё детище Карло Коллоди почти 140 лет назад.