- Нет, спасибо, я по делу.
- По делу… - сморщился Кепочкин. – Срочное?
- Я хотел бы ознакомиться с материалами нашумевшего дела о самоубийстве детей в Старовеличковской.
- И ты думаешь, тебе такие материалы предоставят? – удивился моей наивности Кепочкин. – Да кому же охота рыться в архивах? И на каком основании мы должны предоставлять журналистам деловую информацию? – хитро прищурился он.
- Но ведь делам-то этим хода не давали, нет там состава преступления, так, констатация фактов…
- Гоняешься за сенсацией? – понимающе кивнул головой мой знакомый. – Эх, Петр-Петр! И где ты взялся на мою голову!
И, нехотя поднявшись, Кепочкин, корчась от боли в затекшей от неудобной позы спине, махнул рукой:
- Пойдем к начальнику, друг! Если он даст «добро», значит, так тому и быть.
- Так начальника ведь нет! – удивился я.
- Как нет? Ты видел, как он уходил в окно из своего кабинета? Мимо меня, по крайней мере, никто не проходил.
Он толкнул расположенную тут же дверь и заглянул внутрь.
- Заходи тихо, что-то не ладится у Георгия Григорьевича, невеселый он…
Георгий Григорьевич, колобкообразный, как и положено быть всем начальникам, с круглой лысой головой человек, сидел, окутанный каким-то едким сизым дымом, и выпученными глазами немигающе смотрел в стоявший на полке напротив телевизор, из которого и исходила вся эта вонь.
- Сгорел? – возбужденно кинулся клацать переключателем Кепочкин, совершенно забыв о моем присутствии.
- Сгорел, Ваня, сгорел… - глубоко вздохнул начальник и скорчил скорбную гримасу. – А ведь через час будут «Ментов» показывать… Что делать, Кепочкин, что будем делать, я спрашиваю?! – он вдруг закричал басом, багровея.
- Поедем домой посмотрим! – спокойно предложил тот.