Вайгач - остров большой, и при всём обилии красот - очень неоднородный. Исторически у него было три центра притяжения - район губ Долгой и Дыроватой на севере у Карских Ворот, район бухты Лямчина в центре у Баренцева моря, и район бухты Варненка на юге, у берега Югорского Шара в прямой видимости от материка.
На север острова, где находятся главные ненецкие святилища у Болванской горы, заброшенная метеостанция с каменным корпусами дореволюционной постройки и действующая метеостанция на самом дальнем мысу, мы так и не смогли попасть, зато имели время облазать бухты Лямчина и Варнека вдоль и поперёк. На кадре выше - собственно Варнек, "столица" острова из 20 домов. Но сегодня сходим на другую сторону бухты, к Раздельному мысу с остатками ГУЛаговских рудников. В посёлке памятником им служит ржавый довоенный трактор:
Раздельный мыс вдаётся в море прямо напротив Варнека, как этакий гигантский волнолом, защищающий бухту. Мне говорили, что в посёлке несложно найти дотуда вёсельную лодку, но мы поленились что-то искать и под вечер, когда спала совсем не полярная жара, отправились туда пешком - в обход залива это 5 километров. Сначала шли по хорошо заметным колеям от траков вездехода, но вскоре с них пришлось уйти - впадины здесь неизбежно заболачиваются, и две колеи первратились в два тонких и длинных болота.
В самом конце бухты - целый пляж из слежавшихся высохших водорослей, по которым можно ходить, как по твёрдой земле:
Пройдя ещё с пару километров по лугам, разгребая вокруг себя плотную завесу комаров, мы увидели первые следы горных выработок:
Первые рудознатцы ходили на Вайгач ещё в 17 веке - не вполне очевидно, что первый в истории России рудник и завод действовали с 15 века в Усть-Цильме, поэтому немудрено, что именно Югорский полуостров, Вайгач и Новая Земля были тогда районом горных изысканий. Но время поморских путей прошло, центр тяжести России неуклонно смещалась на юг, и вновь о рудах Вайгача вспомнили лишь при Советах, когда молодая социалистическая страна отчаянно нуждалась в своих, а не закупаемых у капиталиста, ресурсах золота и серебра.
Экспедиции Нестора Кулика (1921) и Евгений Шенкмана (1927) подтвердили наличие на Раздельном мысу полиметаллических руд, при том что искали их геологи "под фонарём" - бухта Варнека просто была оптимальным местом, чтобы бросить там якорь. Уже в 1930 году была создана Вайгачская экспедиция №45 ОГПУ, которую возглавил Фёдор Эйхманс - "латышский стрелок", до того пару месяцев побывший первым руководителем новоучреждённого ГУЛага. На Вайгач возлагались большие надежды...
Первыми на остров в июле 1930 года пришли суда "Сибиряков" и "Малыгин", в дальнейшем Экспедицию обслуживал в основном "Глеб Бокий", на остров возивший заключённых и оборудование, а на материк - руду, и с каждым рейсом население острова росло в геометрической прогрессии - если первопоселенцами было 125 человек, то к концу навигации в Варнеке было уже более 1100 жителей, а на пике активности достигало 1500-2000 - сравните со сотней человек в Варнеке (да и на всём острове) сейчас!
Удивительно, но в начале 1930-х годов Варнек был в числе крупнейших поселений советского Крайнего Севера, и было это именно поселение, а не тюрьма - его основание выпало как раз на те времена, когда в руководстве ГУЛага популярна была идея лагерей-колоний в труднодоступных районах, где заключённые и их надзиратели ходили в один магазин. По меркам ГУЛага тут было в общем даже неплохо - и год зачитывался за два, и кормили достойно, не забывая даже про клюквенный экстракт против цинги, и вербовали сюда из других лагерей людей адекватных и трудолюбивых. В братской могиле на краю Варнека (кадр выше) покоится 36 человек, но и тяготы жизни на Вайгаче были общими для всех от последнего уголовника до самого Эйхманса, чуть не погибшего вместе с беременной женой во время перелёта в Архангельск.
Но то лишь по меркм ГУЛага "неплохо" - все работы на руднике шли вручную, по технологиям времён Кутной Горы или Потоси. Бывшие заключённые вспоминали, что в шахтах было очень красиво из-за мерцавших криссталлов - но это были кристаллы свинца, пыль которого довольно быстро разрушала здоровье. Именно свинец и цинк, содержание которых в руде достигало 20-30%, и оказались главными богатства Вайгача, в то время как надежды на серебро и платину не оправдались.
Стратегическая ценность 45-й экспедиции изрядно поубавилась, и Эйхманса сменил другой, не столь именитый латышский стрелок Александр Дицкалнс. Непосредственно геологическими работами же руководил бессменно геолог-заключённый Павел Виттенбург , и если с тем, что Клондайком Коммунизма острову не бывать, начальство уже смирилось, то попытки превратить его в просто крупный горнодобывающий район, как будущие Норильск или Кольский полуостров, советская власть надежд не оставляла. Изыскания продолжились и за пределами Раздельного мыса - на озере Пайхато по пути в бухту Лямчина и даже в Дыроватой и Долгой губах на севере острова, куда зимой 1933 года экспедиция совершила уникальный по тем временам 100-километровый бросок на тракторах через снежную тундру.
...Но как бы ни были богаты здешние руды, свинец и цинк СССР добывал в местах куда более доступных. Тот же Павел Виттенбург нашёл в соседней Амдерме залежи флюорита , и в 1934-35 годах Вайгачская экспедиция была выведена туда. Она давала позже пару рецидивов: в 1940-41 работала Вторая Вайгачская экспедиция, в 1946-48 Виттенбург возвращался на Вайгач с геологической партией уже свободным человеком (Эйхманс же к тому времени лежал в земле с пулей в затылке, в 1938 году объявленный шпионом). В позднем СССР геологи были на Вайгаче нередким гостем. На Раздельном не единственный район заброшенных рудников, но крупнейший. Здесь вся земля исполосована разведочными траншеями:
Посреди которых, как спящие молохи с шипастыми гребнями на спинах - отвалы рудников:
И сложно поверить, что они в таком состоянии без десяти сотню лет:
Кое-где остались рельсы:
Вороты с металлическими частями:
И даже входы шахт. Местные советовали нам ходить здесь осторожно - крепи прогнили, где-то, вполне может быть, можно и провалиться под землю, в холодный ГУЛаговский ад:
В Дыроватой такие шахты заполнил лёд, в условиях вечной мерзлоты почти не тающий, и одинокие ненцы Андрей и Васятка используют их в качестве морозилок. Здесь же даже углубиться в шахту оказалось невозможно - летом она залита водой и заполнена грязью:
Не знаю, какова у этих шахт общая протяжённость (при том что они детально закартографированы), а в глубину они достигали 50 метров. Оснащение тут в первый год немногим отличалось от рудников Средневековья - рабочих спускали в шурфы на верёвках, а дорогу себе они подсвечивали самодельным "коптилками" - просто по халатности ответственных за снабжение в Архангельском порту забыли погрузить на судно фонари, доехавшие на Вайгач лишь со следующей навигацией.
Рудничные дали Раздельного мыса:
Мы нашли на мысу три шахты - две из них я показывал выше вперемешку, потому что устроены они были совершенно одинаково. Третья - куда интереснее, так как расположена прямо у берега моря:
Спускаясь к нему каскадом деревянных фундаментов:
Остатки каких-то построек у самой воды:
Брошенная техника и рельсы:
Всё это упирается каменистый берег Раздельного мыса:
За десятилетия забвения он сильно изменился - вот крепи и рельсы свешиваются над морем:
Всего здесь только в 1931 году успели добыть 2700 с лишним тонн руды, причём 300 тонн так и не удалось вывезти - как ни дёшева была сила зэка, а через море на своих плечах добытой руды им было не перетаскать:
Помимо шахт, на Раздельном сохранилось и несколько фундаментов зданий, как горная контора, обогатительная фабрика или подсобки. Лишь бараков тут, сколь я понимаю, не было - рабочие жили в Варнеке, летом добираясь на работу лодками и рейсовым катером, а зимой - пешком по льду вдоль натянутой верёвки, без которой в пургу вполне можно было заплутать прямо в посёлке и замёрзнуть насмерть посреди улицы. Пурга могла и рудники от посёлка отрезать надолго, поэтому даже в нежилых зданиях тут были чрезвычайно капитальные печи.
Вещи в этих руинах попадаются самые разные - посуда (как на кадре выше), или вот осколки стекла явно не из наших времён - левое слишком тонкое, правое слишком толстое:
Раньше тут и техники было много, в том числе десятки вагонеток и пара мощных тракторов. Один из них до сих пор стоит в посёлке импровизированным памятником, и судя по модели (выпускались такие с 1937 года), техника здесь осталась со Второй Вайгачской экспедиции, свёрнутой по случаю войны куда более экстренно, чем Первая. Но с Раздельного технику вывезли несколько лет назад, то ли в музей, то ли в металлолом:
Рядом с вагонеткой - такие вот странные камни: цемент застыл в мешках, а мешки за десятилетия истлели.
Руды и камни вайгачской земли. Например, пирит и медный колчедан, которые я сфотографировал в нарьян-марском музее, а вот неопознанный белый камушек на ладони - непосредственно с рудников:
В том же музее и некоторые вещи с рудников, включая серый кусок свинцовой руды - галенита:
Но куда больше таких вещей у островитян в домах. Вот такая вот кирка висела в Варнеке на поселковой бане: