Волгоградский краевед Вячеслав Ященко опубликовал книгу “Криминальный мир Царицынской-Сталинградской губернии 1920-х годов”. Автор рассказал нам, чем интересны уголовные дела столетней давности.
- Книга получилась страшная, но очень оптимистическая. У всех есть хобби: одни ходят на рыбалку, другие - на охоту, третьи крестиком вышивают. У меня же увлечение - это архивы, - признается Ященко. - Когда проходил студенческую практику, было неинтересно перетаскивать папки. А когда открыл их, то попал в новый мир. Я стал находить загадочную информацию о бандитах. Среди них такие такие люди, как Колесов, Маслаков - это бывшие красные командиры! Этот пласт истории в советских учебниках полностью отсутствовал.
15 лет Вячеслав копался в бумагах, заглядывая туда, куда не доходили другие историки. Это фонды революционного трибунала, губернского суда, прокуратуры. В изучении прошлого Царицына-Сталинграда-Волгограда есть большая проблема: многие архивы погибли в 1942 году. Но вот как раз период 20-х годов сохранился неплохо. Какие-то документы, недоступные в 90-е, рассекречивают и передают в открытый доступ. Непросто разбирать рукописные протоколы. Строчки сделаны даже не чернилами, а простым карандашом. По словам Ященко, еще лет через 50 многие бумаги станет просто невозможно прочесть.
- Гражданская война для нашего города закончилась 3 января 1920 года. Три из девяти заводов были разрушены. Безработица, беженцы, военнопленные. Началось быстрое превращение законопослушных граждан в преступников, - отметил краевед. - Чиновники страдали, как и остальное население, поэтому становились казнокрадами и взяточниками. Человеческая жизнь не ценилась, царило душегубство. Заказывали собственных родителей, убивали братьев и сестер. Так, один из племянников белого генерала Григория Ситникова убил гирей брата, когда тот попросил яиц. Тело отнес и утопил в Бузулуке. Для книги я взял 52 уголовных дела. Вы не найдете в том Царицыне своего Мориарти. Тот угрозыск его бы не разоблачил. Но люди были простые: убивали и оставляли кучу свидетелей. Поэтому их находили на следующий же день.
А вот свой Остап Бендер в окрестностях Царицына был. Он фигурировал под фамилией Фонарев - это его псевдоним, взятый в драмкружке. Из комсомола юношу исключили за неуплату членских взносов. Парень действовал в Заволжье, представляясь агентом Госстраха. Но, как и его литературный собрат, Фонарев чтил уголовный кодекс. Поэтому не присваивал деньги, а просто кормился за чужой счет и добивался, чтобы крестьяне предоставляли подводы для доставки его из одной деревню в другую. В селениях он читал лекции о политической обстановке в мире и борьбе с грызунами. Возможно, задумывался о проведении межпланетного турнира по домино в Прыщевке. У афериста был портфель со стащенными где-то бланками, на которых он записывал жалобы населения. Самое удивительное, что он доставлял эти обращения по назначению в Среднюю Ахтубу. То есть фактически работал. Правда, без официального трудоустройства. Например, Ященко разобрал жалобу 15-летней девушки на своего друга: она требовала привлечь его к уголовной ответственности за то, что он назвал ее проституткой. Фонарев отделался условным сроком.
На Дону и в Заволжье процветала махновщина, переродившаяся в обыкновенную уголовщину. Под Михайловкой действовал клан Химичевых, на севере орудовали “хорьки” - банда бывшего буденновца Василия Хорьковского. Нападали на поезда и пассажирские пароходы.
Куда же смотрела милиция? Замначальника царицынского уголовного розыска Семен Бондаренко постоянно отпускал воров за взятки. На рынках царило настоящее братство уголовников и тех, кто их должен ловить. Ведь многие были сослуживцами по Красной армии. Было своеобразное соглашение. За каждым рядовым милиционером “закрепляли” двух-трех криминальных элементов, которые снабжали его деньгами и водили в чайную. Иногда вместе фотографировались на память. Были случаи, когда преступники брали взаймы у правоохранителей шинели и револьверы, когда надо были идти на дело.
Однажды уголовничков в милицейской форме арестовали - постарались непосвященные сотрудники другого отдела. Подозреваемые, конечно, рассказали, откуда у них одежка. В общем, все сидели в одной камере. Когда про источники доходов Бондаренко узнали наверху, его тоже отправили в тюрьму, где его встречали со всем уважением. Высокопоставленный милиционер очень надеялся, что его скоро “отмажут”. Но недели шли, ничего не менялось. Наконец, в камере очутился и возглавлявший местную ЧК Николай Зиновьев. Он-то и рассказал Бондаренко, что еще три месяца назад подписал ему смертный приговор, который из-за всеобщего пьянства некому было выполнить.
- Советская власть в 20-е годы часто прощала преступников. 90 процентов приговоров были мягкими. Ведь некому было работать, платить налоги. Тюрьмы и так были переполнены: в камере на десять человек было набито под сотню людей. Исполком выступал за условные сроки. Каждый год была амнистия, - объясняет Вячеслав Ященко. - Буржуазию уничтожили, все имели замечательный статус борцов за революцию. Вот показательный пример молодого человека по имени Михаил из клана Еркиных. За убийства ему дали восемь лет, которые скостили до четырех. Его поместили в концлагерь. Но сидельцы и охрана от него взвыли, так как он танцевал по ночам и ходил из камеры в камеру. Когда за пьяный дебош (это в условиях заключения) его посадили в карцер, он вошел в другой карцер и стал грязно домогаться до гражданки Литвиновой. Его еле отодрали от нее. Короче, через месяц его вывели за ворота и перекрестились.
С 1929 года ситуация изменилась. Строили тракторный завод, сокращалась безработица. Да и в органах становилось куда больше порядка. 30-е годы - это ведь уже совсем другая история.
Читайте также: Припарки для волгоградской экономики