Петров получил вызов к вечеру, когда уже настроения не было. Да и когда оно бывало вообще? Раздражённо позвенел мелочью в кармане. Почасовая оплата. Будто жрица трассы… Ещё Машка заладила:
– Петров, ты неудачник и эгоист! Гриша мой хоть и получает раз в десять больше тебя, но дети-то чьи?! Это что деньги?! Потеряла лучшие годы! Ты по приставам соскучился?
По приставам Петров не скучал. Они часто захаживали в гости, пили чай с малиновым вареньем, разглядывали огромные цветы на старых обоях и советовали не копить долг, договориться с женой; ты же не пьешь, хороший мужик, говорили они, жалели. Брать у Петрова было нечего.
Он скучал по сынишкам Мите и Вите. Но Машка, будь она не ладна, с детьми видеться не давала, только деньги тянула. Петров попытался было сунуться к сыновьям, подглядеть, понюхать белобрысые макушки мальчуганов, вдохнуть в себя детство и смысл жизни, зажмурившись. Но Гриша, теперешний муж Машки, схватил его крепко за воротник, встряхнул и гавкнул:
– Ещё раз появишься в нашем дворе, зубы не соберёшь! Понял?
Петров, не будь дурак, всё понял. Пожалел, что не отучился на стоматолога, проблем было бы меньше, а денег – куры не клюют.
Всё больше другое не давало ему покоя, впивалось занозой между лопаток, опускало плечи и тянуло к земле: «Зачем я? Никогда никому ничего плохого не делал, в запои не уходил, жену не бил. А может, надо было? Дети считают предателем. Жена – ничтожеством. Мама – слабаком. Будто сломался внутри какой-то механизм, и не починить. Кто я?»
– Петров, двойная оплата. Вызов! Срочный!
«Точно проститутка», – подумал Петров, хотя никогда не пользовался их услугами, он вообще в этом плане был девственен.
Схватил чемоданчик и побежал, в карманах у него звенела мелочь. Запрыгнул в троллейбус, похожий на кузнечика, и тот застрекотал, задребезжал в центр города. Петров вспомнил, как когда-то украдкой целовал Машку в троллейбусе, она стеснялась, отворачивалась, прятала нос и губы в колючий шарф, а он, держа в одной руке ее кроличьи варежки, другой же, убирая прядь волос, пытался поймать ее смешинки ртом, чтобы спрятать в себе на долгие годы. Не схоронил. Растерял. Улетучились смешинки, будто алкогольные пары, а протрезвел в тридцать три, и пришло тяжелое похмелье.
– Вы билет брать будете?
– Взял уже.
– Что же вы врете? Знаю же, что не брали!
– Брал. Вот он, – Петров потянулся в карман за мелочью, но передумал и протянул под нос кондуктору фигу. – Держи, нравится? – и вылетел мухой в открытые двери.
После училища ушел в армию, терялся и краснел в разговорах о бабах, размерах, времени, уяснив, что делать можно, а что нельзя – не по-пацански. Машка, тогда ещё влюбленная, встречала на перроне со слезами на глазах. Он слушал пьяные разговоры старых усатых родственников, которые сходились во мнении, что теперь-то Петров мужик, отслужил, бабу бы тебе хорошую в койку и на кухню.
Он увел Машку с гулянки на заброшенный завод, чтобы сделать то, что хотелось в армии, когда являлась она к нему в сновидениях, то в образе ангела, то дьяволицы.
Через полгода они поженились. Жили с ее родителями.
Через три месяца родился Митька. Жили с его мамой.
Через год взяли ипотеку. Вдохнули.
Через год родился Витька.
Через семь лет выплатили ипотеку. Выдохнули.
Через полгода развелись.
– Улица Ленина, дом десять. Хозяйка себе места не находит! Петров, где шляешься?
– Еду!
Машка перевелась на заочку, университет, филологическая барышня. Её родители плакали: «Наша дочь подавала большие надежды, если бы не ты». Петров пошел на завод строить корабли. Машка читала умные книги, выискивала цитаты и оглашала их вслух. Петров делал вид, что слушает, мыл посуду, убирал игрушки, вытирал носы мальчишкам и был счастлив. Машка решила защитить диссертацию. Петров откладывал на отпуск. Витя пришел нежданно, практически на защите кандидатской матери, но был интеллигентен и подождал до вечера.
– Вы на Ленина едете или нет? – раздалось вновь недовольное кудахтанье в трубке.
Петров даже увидел, как ярко накрашенные красные губы операторши Инны сворачиваются от возмущения в куриную попку.
– Там хозяйка уже с ума сходит!
– Мне нравится, что вы больны не мной. Через десять минут буду.
Потом Машка нашла Гришку. Петров даже знал когда. День рождения Мити, которому исполнилось беззубые пять лет. Решили позвать коллег с детьми, выехать семьями на природу. Петров резко ощутил разницу между собой и женой, разглядывая её коллег, которые приехали на новых иномарках и сторонились простых заводских мужиков. Откуда же деньги у обычных преподавателей? Дети играли в догонялки, громко смеялись, не замечая напряжения взрослых, они еще не знали выражения «дать на лапу».
Гришка подошёл к Петрову, похлопал его по плечу и сказал: «Жена-то у тебя – красавица, повезло». Петров посмотрел на довольную улыбку Гришки и всё понял. Сдержался, чтобы не дать в зубы у всех на глазах. А потом всё покатилось с крутой горки. Машка забрала детей, квартиру и смысл жизни.
– Петров?!
– Я на месте, кудах-кудах.
–Что? – возмутилась операторша.
Петров сбросил вызов.
– Мастера вызывали?
– Да, – женщина с гулькой на голове отошла в сторону от двери, пропуская Петрова в квартиру, – вас не дождешься!
– Подумаешь, будто всю жизнь меня ждали. Вы не одна такая, дамочка!
– Дамочка?
– Сударыня, показывайте, что у вас случилось.
Она протянула ему бахилы и черную маску на резиночках, пробурчав: «Никакого воспитания». Потом уже громко Петрову: «Надевайте маску, а то задохнетесь, и проходите в зал».
Когда Петров вышел из своих мыслей, то ощутил вонь: кислые щи, мешались с бычками в томате, сверху будто кто-то залил это всё керосином и поджёг.
– Позавчера сломался, – тихо сказала хозяйка.
– Производителю звонили? – Петров задумчиво поковырял в ухе, но ничего там не нашел.
– Где же его сейчас возьмёшь? До закрытия границ успели смыться. Служба поддержки говорит: временные трудности, временные трудности, вам нужно обнулиться и успокоиться.
– М-да.
– А как я могу успокоиться? Столько денег зря, что ли, отдала?! Безоблазие!
– Безобразие, – поправил Петров, соглашаясь. – Понимаю ваше возмущение. Инструкция есть?
–Да-да, минуточку.
Что сейчас делают Митька и Витька? Смотрят мультики или катаются на самокатах? Как они? А Машка обнимается с этим Гришкой? Я же любил тебя, эх ты, дура деревенская.
– Любил ли? – спросил голос. – Любил ли? – металлически продребезжал вновь.
– Любил! – ответил Петров, убеждая себя, нежели незнакомца.
– Любовь, любовь! Как много в этом слове.
– Ты же сломался? Что тебе надо? – удивился Петров.
– Сломался, потому что закормила, тоже от любви безмерной, наверное. А мне есть не положено, но как ей объяснишь?
– Ты пробовал?
– А то! Мне по-человечески 5 лет исполнилось, я – безотцовщина, у нее – переизбыток материнских чувств. У тебя дети есть?
– Два сына.
– Любишь и на всё ради них готов?
– Конечно! К чему ты клонишь?
– Убей меня, а? Не могу больше! Тебе зачтётся. На кнопочку между лопаток только нажать, будь человеком! Сам, понимаешь, дотянуться не могу. Идёт!
– Вот и инструкция, не знаю, поможет ли, она на китайском языке.
– Почему он сломался? – спросил Петров.
Женщина отвела взгляд.
– Пирожками кормили?
– И щами ещё, фрукты, сок морковный, творог. Мише витамины нужны, растущий организм, – затараторила хозяйка.
– Миша? Тезка, значит. Ну, иди сюда, Михаил. Посмотрим, что у тебя.
Петров взял мальчика на руки, похлопал по животу, приподнял веки, перевернул на спину и оголил спину. Между лопаток под кожей нащупал маленькую кнопку.
– Надо везти на диагностику, – сдержанно сказал Петров.
– Скажите, его удастся вернуть к жизни? Мне вас порекомендовали как лучшего специалиста в городе! Я отдала за него столько денег!
– Вас предупреждали, что его нельзя кормить? Это же не кот!
– Соседка кормит! И ничего. Я что, хуже неё? Беднее? Страшнее? Могу себе позволить, – она демонстративно выкатила декольте. – Хотите картофельное пюре с котлетками, сама фарш крутила, вот этими руками? – женщина показала пальцы, усеянные кольцами. – Вы же голодный, наверное. Всё равно эта гадость сломалась, а одна я столько еды не осилю.
Петров посмотрел на часы. Восемь вечера. В последний раз он ел сутки назад, армяне сдобрили пельмени кетчупом и уксусом, чтобы перебить запах тухлого мяса. Желудок предательски завыл.
– Давайте, – махнул рукой Петров и засучил рукава, – только сначала механизм прочищу, может, что-то и получится.
Он аккуратно взвалил Мишу на руки. Несмотря на небольшой размер, мальчик весил как мешок с картошкой, китайцы постарались и не пожалели для него хорошего сплава. Сдерживая тошноту, Петров включил струю воды и положил мальчика в ванную. Тот улыбался, глядя в серый потолок. Капли, ударяясь о тело, брызгали на пол.
– Что же с тобой делать?
– Не знаю, – уныло ответил Миша. – Убей, а? Очень прошу!
– Как же она?
– А что она? Эгоистичная женщина! Манипуляторша! Проживет и без меня.
– Тебе для чего жизнь дали, машина ты неблагодарная?
– Мужик, это жизнь, что ли? – Миша сплюнул воду.
– Михаил, у вас всё хорошо? – раздалось за дверью.
– Да, – ответил Петров и включил воду сильнее. – Почти закончил.
– Поторопитесь, я котлетки разогрела, остынут.
– Сначала она предложит тебе котлетки, потом борщ, а потом захочет от тебя ребенка. Знаю я эту Тамару! Ты бы аккуратнее, мужик. Не успеешь опомниться, как вы едете в отпуск на море впятером.
– Муж у нее где?
– Да нет у неё никого, кроме меня. Работа – дом – работа. Грустно, конечно. Сделали нас для таких одиноких женщин, а как обращаться, не научили. Дитя самоизоляции. Был бы человеком, страдал бы, наверное, а так… Я тебя в последний раз прошу, нажми кнопочку, а? – мальчик печально посмотрел на Петрова. – Представь, что я твой сын, который неизлечимо болен.
Петров взял мыло – пахло малиновым вареньем – помыл руки и выключил воду. Протёр лицо и шею чистым белым полотенцем:
– Тамара, к сожалению, ничего сделать нельзя – ремонту не подлежит. Есть очень хочется, а запах-то какой волшебный! У меня как раз в чемоданчике припасена бутылочка красного сухого.
Оригинал публикации находится на сайте журнала "Бельские просторы"
Автор: Алина Гребешкова
Журнал "Бельские просторы" приглашает посетить наш сайт, где Вы найдете много интересного и нового, а также хорошо забытого старого!