Когда в школе я хихикал над статьёй Сталина «Марксизм-ленинизм и вопросы языкознания», где прозвучало: язык – орудие труда, то не думал, что позже изменю своё мнение. Действительно: язык – орудие труда.
Вы английский или какой другой язык учили? С какой-то производственной целью или просто для себя? А как потом пользовали язык, в служебных целях или личных? Пригодился? А проблемы языковые возникали? Как решали? Всё решилось благополучно? Надеюсь без нехороших последствий?
А как вы думаете, в авиации, при выполнении полётов насколько велико правильное понимание и знание языка?
Начну с процесса обучения.
Первое, что хочется сказать, спасибо нашим педагогам. Иметь такую выдержку и сверх терпение…
Найти подход к велико возрастным студиозам и заинтересовать их. Пятидесятилетних седых командиров в качестве учеников иметь. Это нечто.
-Александр Михайлович, а как будет – водонапорная башня?
-Жанна Николаевна, на фига мне эта башня?
-А если она с водкой?
-Как, как эта башня на английском?
-Water tower!
-Записал!
И ведь нашли подход, и научили, причём за три месяца, такова длительность курса. После окончания курсов английского языка надо ещё выполнить двадцать международных рейсов с инструктором, и если тебя допустили к ведению радиосвязи на английском языке, то вперёд, летай и веди связь самостоятельно. Теперь ты сам за всё отвечаешь.
А случаи бывают разные, а ответственность может быть и уголовной.
Вот первый казус. Ещё из советских времён.
Вылетает рейс из аэропорта Шенефельд. Пред вылетом экипаж должен запросить условия выхода, т.е. подробную инструкцию о маршруте полёта после взлёта.
Это стандартная процедура не представляющая никакой сложности. Диспетчер может сообщить условия очень короткой фразой, к примеру: “Comply Subi1A departure” – выполняйте схему выхода Суби1А. А экипаж смотрит в сборнике все подробности, там всё расписано подробно. Но может быть и по другому, диспетчер вам продиктует подробные условия, когда, на какой высоте выполнять развороты, и на какой поворотный пункт надо в итоге выйти. Вот тут надо всё подробно запомнить или записать. А затем повторить диспетчеру, то есть, подтвердить, что вы всё правильно поняли.
Вот диспетчер и продиктовал экипажу, к примеру, такие вот условия выхода. А может быть и что-нибудь позаковырестей.
«После взлёта на высоте 1000 футов выполните левый разворот на курс 075. Наберите 9000 футов или выше на радиал 225 от ФВЕ, затем следуйте на ФВЕ с набором эшелона 110.»
И экипаж почему-то не понял эту не такую уж сложную инструкцию.
Попросил повторить.
И опять не понял, и опять переспросил. И начал экипаж уже нервничать, отчего опять не всё правильно понял и опять попросил диспетчера повторить условия выхода.
Повторяю, всё происходит в советские времена мира и дружбы, в столице ГДР Берлине, где добрые немецкие друзья учили русский язык.
Диспетчеру эта игра в вопросы и ответы надоела. Поэтому он перешёл на русский язык и сообщил экипажу, что в его обязанности не входит обучение экипажа английскому языку, у него тут ещё много других бортов, поэтому в следующий раз будет вынужден направить рапорт о неготовности экипажа к ведению радиосвязи на английском языке.
После чего повторил условия вылета на русском языке.
Покрывшийся красными пятнами от стыда и потерявший хладнокровие, экипаж не понял инструкцию уже и на родном языке. Но не смотря на все неприятности они всё-таки благополучно улетели из славного города Берлина.
Вот такой обидный казус. Даже унизительный какой-то.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ.