Повествование на военно-морскую тему (автор неизвестен, много букв)
Искры войны
ГЛАВА 23
Лакрейн. 70 Весны.
Капитан Арио Микава в сопровождении пары рослых ивирцев, одетых в старомодные ярко- алые кафтаны дворцовой стражи, проследовал в главный церемониальный зал. Вызов от султана пришел внезапно, но захвачен врасплох Микава не был. Само по себе «приглашение» от Ажади, принесенное офицером Блистательной Гвардии(1), говорило о многом, но агинарриец уже получил достоверные сведения. Сверхсрочную телеграмму из Кинто на имя господина Симамуры доставили Микаве за три минуты до того, как появился гвардеец с приказанием – военному консультанту немедля предстать перед султаном. Текст телеграммы был прост: «Скупать все вне зависимости от цены». Арио Микава знал о сегодняшнем голосовании в Ксаль-Риума, и не сомневался в том, что получит такое сообщение. Он даже с точностью до получаса угадал время, когда оно придет.
И вот, под почетным эскортом гвардейцев, он появился в главном зале, где собралось множество людей. В основном, это были крупные сановники и военачальники Ивира – уже немолодые, седеющие или вовсе седые мужчины. На всех были традиционные длинные одеяния; султан Ажади сегодня также нарядился, в соответствии с обычаями предков, в алую мантию, перехваченную в талии широким золотым поясом. Он восседал на троне, над изголовьем которого были подняты боевые знамена – ярко-желтые полотнища с изображением сабли, рассекающей стрелу в полете.
Арио Микава немедленно склонился перед султаном, затем, по жесту Ажади, поднялся и проследовал на свое место, у дальней стены зала, в тени колонн. Как наемник-чужеземец, он не имел права на официальных церемониях стоять рядом с вельможами и оскорблять их взор своим обликом. Провыли трубы, пузатый глашатай выкрикнул на весь зал ритуальные фразы:
- Подданные великого Ивира! Вы призваны во дворец, дабы услышать слова блистательного избранника Всевластного, воплощение Его воли на землях и морях Дагериона, всемогущего и непобедимого султана Ажади Восьмого Солнцеподобного. Склонитесь и внимайте!
Разумеется, все немедленно склонились в готовности внимать. Арио Микава тоже. Ажади набрал воздуха в легкие.
- Свершилось! - заговорил он. – Нечестивые порождения котуров (2) , приспешники ложного бога, презренные обитатели континента готовы вступить с нами в войну. Час назад мы получили депешу из Ксаль-Риума. Император Велизар публично объявил о начале войны. Демон вырвался
на свободу.
«Ну, надо же, какая новость , - мысленно усмехнулся Арио Микава, - Чего еще можно было ожидать после битвы у Анлакара? Если бы ксаль-риумцы закрыли глаза на появление ивирского флота в своих водах, я бы очень удивился; они еще до странного долго не решались действовать! »
- Ксаль-риумцы придут к нам с оружием! – продолжал вещать Ажади. – Они жаждут выплеснуть свою вековую злобу, они одержимы желанием сокрушить великий Ивир раз и навсегда. И если мы позволим им сделать это, если не встанем на их пути несокрушимой стеной, мы лишимся всего, что даровано нам Всевластным. Мы лишимся наших земель, наших богатств, наших законных привилегий, и имперские наместники выбросят нас из наших собственных дворцов!
О возможных последствиях для простого народа султан речи даже не заводил, благо, всем присутствующим до судеб черни дела не было. Вельможи молчали – никому не дозволено раскрывать рта, пока говорит султан – но незаметно переглядывались между собой.
«Интересно, кто из них о чем сейчас думает ? - размышлял Микава. – О защите родных дворцов и сундуков от жадных имперцев… или, может быть, о том, что, если вовремя примкнуть к победителю, дворцов и сундуков станет только больше? А то и – кто знает! – вдруг появится шанс скинуть Ажади и самому залезть на трон, пусть под имперским патронажем? »
- Если мы допустим захватчиков на священные земли Кадиха, Всевластный отвернется от нас навеки! – провозгласил султан, вставая с трона. – И я приношу клятву, что этому не бывать!
Ажади вытянул руку, и гвардеец в красно-золотых одеждах торопливо вложил в ладонь султана эфес сабли. Ажади ловким движением – все-таки, не зря он столько тренировался в фехтовании! – обнажил блестящий изогнутый клинок и высоко воздел его над головой.
- На священном клинке, на стали, выкованной предками, я присягаю сражаться с врагом до последней капли крови, до последнего своего вздоха! – выкрикнул Ажади Солнцеподобный. – Я призываю вас всех сражаться бок о бок со мной, вместе, как сражаются кровные братья! Волею Всевластного я проклинаю любого, кто не пожелает пролить свою кровь, кто битве предпочтет бегство или сдачу в плен. Мы встретимся с врагом на поле боя и победим! Да будет так, и никак иначе!
Вельможи тут же разразились одобрительными, воинственными криками. Попробуй-ка не покричи, за такое непочтение к особе Блистательного с палачом познакомиться можно. Причем прямо здесь же, на месте. Ажади опустил руку с клинком, и шум мгновенно смолк.
- Через час состоится Большой Совет, - сказал Ажади совсем другим, будничным тоном. – Там мы будем говорить о том, как защитить наши острова от агрессии Ксаль-Риума.
Он резко взмахнул рукой, и глашатай снова рявкнул во всю мощь луженой глотки: - Склонитесь перед великим султаном!
Все склонились, и Ажади покинул зал. С Микавой он не перемолвился и словом, еще бы – султан не станет унижать себя разговором с наемником в главной церемониальной палате дворца. Наедине – Арио Микава не сомневался в этом – Ажади много что скажет ему, а потом «наемник» покинет столицу, дабы заняться вопросами обороны.
Это принесло ему даже облегчение: по крайней мере, не придется больше видеть перед собой султана и его приближенных и кланяться этому стаду. Скоро придут ксаль-риумцы, но войны Микава не боялся. Для капитана это будет не первая война – он воевал еще во времена Шлассенской кампании 14 лет назад, затем в Айнелине. Когда дела Ивира пойдут совсем плохо, его и остальных агинаррийцев-инструкторов тайно вывезут обратно в Сегунат на субмарине или летающей лодке, но если и не удастся вовремя унести ноги - что с того, Арио Микава никогда не надеялся умереть стариком в своей постели.
Капитан не ошибся – слуга встретил его на выходе из зала и сообщил, что султан призывает «господина консультанта» к себе. Прекрасно, лишь бы только не пришлось выслушивать пламенные речи Ажади слишком долго, что всегда было ужасно утомительной обязанностью. Война с Ксаль-Риумом едва ли может быть хуже этого, но выбора не было, и, подавив вздох, Арио Микава изобразил на лице должное почтение к особе Блистательного и примирился с неизбежным.
База «Сиюсей». Авианосец «Аранами».
Дверь резко скользнула в сторону и лязгнула, ударившись об упор. Иджиме, лежавшая с книгой в руках на верхней койке, дернулась и едва не приложилась головой о массивный, прикрытый железным каркасом плафон электрической лампы под потолком. В каюту влетела Аюми. Именно влетела – не вошла, не вбежала, а ввалилась так, словно спасалась от стаи разъяренных призраков-юреи и на бегу споткнулась о порог. Выбросив вперед правую руку, она успела ухватиться за край верхней койки, чем уберегла себя от падения. Иджиме отложила книгу и посмотрела на девушку, слегка приподняв правую бровь.
- Иджиме! – с порога выпалила та. – Ты не представляешь, что произошло!
- У меня неплохое воображение, - невозмутимо ответствовала племянница тайрё. – Должно быть, «Аранами» горит?
- Что?! – опешила Аюми. – Ну что ты, нет, конечно, ничего такого. У нас все в порядке, просто я только что ходила за письмами – доставили почту из метрополии, там я и услышала новости. Об этом уже все говорят!
- А, так вот где ты пропадала, - сигнал отбоя был 20 минут назад, и сама Иджиме поспешила в каюту. Драгоценное время отдыха не стоило терять напрасно.
Они уже приступили к совместным тренировкам, которые оказались не менее изнурительными, чем в школе. Правда, к удивлению Иджиме и остальных, хватка дисциплины на борту «Аранами» оказалась не столь жесткой, как в «Риосен», пилотам позволялись кое-какие вольности, за которые кадета в летной школе ожидало бы суровое наказание. Но в воздухе к своим подчиненным Миями Митсури не знала снисхождения. На борту «Аранами» было 58 самолетов – 20 «Раймеев», 20 пикирующих бомбардировщиков «Сайто» и 18 торпедоносцев «Хэйдзен». Большинство пилотов были такими же, как Иджиме и Кейдзи, вчерашними выпускниками военных летных школ, и командиры спешили превратить молодняк, как они выражались, «в настоящую команду». Сама эта спешка наводила на определенные размышления.
- Пришло письмо из дома? – без особого интереса осведомилась Иджиме.
- Да, от Кайто. Он всегда мне пишет, - с гордостью ответила Аюми.
- Угу, - сама Иджиме тоже отправила письма – домой, матери, ну, и Мичио тоже. Все стандартно: живу на острове, тренируюсь в составе «особого учебного отряда», скука смертная. Никаких упоминаний о группе «Дзинкай», само собой – все письма проверялись. Но ответа так скоро она не ждала: пока еще почта дойдет до Кинто, потом назад, а где сейчас пропадает Кейтаро, вообще неясно.
Она вздохнула и повернулась на узкой койке. Вообще-то здесь не так плохо, а в сравнении с койкой в казарме в школе «Риосен» - так условия просто райские. Девушкам при обучении никаких поблажек не делали, скорее, наоборот…
- Что ты читаешь? – заинтересовалась Аюми. Она уже успокоилась и как будто забыла о новости, которой хотела поделиться.
Иджиме молча предъявила ей обложку. Лицо напарницы удивленно вытянулось. - О… Классическая поэзия?
- Ты не любишь поэзию?
- Нет, то есть, да, люблю, но мне казалось, что ты… - Аюми смутилась. – То есть, ты всегда только и говоришь, что о деле, о войне, о самолетах, вот я и подумала, что тебе такие вещи не интересны.
- Угу. А еще я не нуждаюсь в еде и сне, не моюсь и не посещаю гальюн, - съязвила Иджиме. – Но ты хотела мне о чем-то рассказать.
- Ах, да! – большие темные глаза Аюми снова заблестели. – Ксаль-Риум объявил войну Ивиру! Сегодня!
Сообщив эту новость, она выжидающе уставилась на Иджиме. Та пожала плечами: - Ну, к этому все и шло.
Она снова потянулась к сборнику стихов. Аюми озадаченно нахмурилась – она явно ожидала другой реакции: - Тебе все равно?
- Ивир очень далеко, и у меня нет там ни друзей, ни родичей, - хладнокровно ответила Иджиме.
- Да, но… Они же воюют с Ксаль-Риумом!
- Ну и что?
- Ксаль-Риум – и наш враг тоже, разве нет? – Аюми вызывающе вздернула подбородок. – Ивирцы сражаются с Империей, которая угрожает и нам. «Враг моего врага – мой друг», ты не слышала такую фразу?
- Слышала, тетушка ее часто произносит, - подтвердила Иджиме. – Но при этом всегда добавляет: «иногда друг».
- Правда? – Аюми растерялась еще больше, - А кто же в другом случае?
- Иногда – еще худший враг. Иногда – нахлебник, ожидающий, что ты будешь воевать, а он – подсчитывать барыши. А иногда – просто никто. Что до ивирцев, они, на мой взгляд – третье.
Аюми не нашлась, что ответить, и Иджиме зевнула и потянулась с «ненавязчивым намеком».
- Одно я тебе точно скажу, - заметила она. – Что бы ни творилось на юге, наш завтрашний день от этого не изменится. В шесть побудка, в шесть-пятнадцать – построение, и далее по распорядку.
- Ну, да… - протянула Аюми. – Ты права, конечно. И все-таки…
Не придумав, чем закончить фразу, она замолчала, уселась на рундук и, протянув руку, подняла свой несносный портрет, крутя его так и этак. За три дня напарница так и не придумала для него подходящего места.
- Повесь над койкой, - посоветовала Иджиме.
- Ты что! – глаза Аюми расширились. – Разве не знаешь – над кроватью вешают портреты умерших. Дурная примета, - она покосилась в сторону алтаря в уголке каюты и коснулась губ кончиками пальцев, взывая к добрым духам о покровительстве. – Я лучше оставлю его на столе.
- Чтобы он так и падал все время? Благодарю покорно, у меня от этих звуков скоро нервный тик начнется. Тоже, кстати, примета не из добрых, и вообще, Аюми, если ты так увлечена своим женихом, зачем решила стать летчицей?
- А что? – ощетинилась та. – По-твоему, у летчицы не может быть семьи?
- Ну, знаешь, профессия не располагает. Он дома, ты здесь, и непонятно, когда снова увидитесь. Я уж не говорю о том, что мы, вообще-то, воевать учимся. А когда отправимся в бой… сама понимаешь, одна шальная пуля, и… - заметила Иджиме с хладнокровием бывалой воительницы, прошедшей не через один десяток воздушных боев.
- Да у меня не было выбора, - буркнула Аюми. – Так решил отец. Он был одним из первых военных летчиков Агинарры, и…
- Постой! – Иджиме пошевелилась на верхней койке, вспомнив, почему фамилия Аюми показалась ей такой знакомой. – Ты – дочь Синпати Сора?
- Да, он мой отец, - та вздохнула. – Он твердо решил, что его наследник тоже станет летчиком, а братьев и сестер у меня нет. Вот и… - еще один вздох. – Отец учил меня с 10 лет; не то, чтобы мне не нравилось летать, но… - Аюми не договорила, подняла взгляд к верхней койке. - А ты сама, Иджиме? Ты – дочь Юкири Сетано, а у нее, говорят, денег столько, что хватило бы скупить половину Кинто. У тебя-то выбор был, ты могла стать кем угодно. Почему ты здесь – не мать же тебя отправила на авианосец?
- Скорее, наоборот, - проворчала Иджиме. По правде, вопрос застал ее врасплох.
«А, в самом деле, почему? – прежде Иджиме не слишком об этом задумывалась - просто ей так захотелось, и все. – Ради славы и подвигов? Чтобы все увидели, что я – это я, а не просто дочь Юкири Сетано и не племянница Ниоры Сетано? Может быть, чтобы оказаться подальше от отчима, который, хоть и соблюдает внешнюю любезность, порой смотрит на нас с Кейдзи так, будто мы – бедные родственники из провинции, заявившиеся к нему в дом на постой на неопределенный срок: и выгнать неловко, и видеть каждый день противно? Или просто потому, что другие возможности ничем не привлекали? »
- Можешь думать, что это был каприз богатой дурехи, - сказала она. – Но все же, Аюми, почему военной летчицей? Ты могла бы работать в гражданской авиации, это не так опасно.
Та встала и бережно поставила фотографию в рамке на стол. Иджиме на верхней койке сдержала страдальческий вздох – разумеется, проклятый портрет снова шумно хлопнется о столешницу, и произойдет это именно тогда, когда Иджиме Сетано готова будет заснуть. Аюми выпрямилась и подбоченилась.
- Могла бы, но я сама сделала такой выбор, - заявила она с гордостью. – Я считаю, что это наш священный долг.
- Перед Сегунатом?
- Да, конечно, но не только. Сегодня Агинарра – самая сильная держава на севере, и мы обязаны осуществить наше предназначение, - отчеканила Аюми, словно читала с плаката, какие во множестве висели по всем городам, селам и военным базам. – Наш долг – объединить все острова и государства Севера, чтобы защитить их от притязаний Ксаль-Риумской Империи и Восточной Коалиции, и каждый гражданин Агинарры обязан сделать для этого лучшее, что умеет. Я умею летать, поэтому я здесь.
- О… - Иджиме вытаращилась на соседку, пытаясь понять – не язвит ли та, но девушка выглядела совершенно серьезной и непоколебимо уверенной в своих словах. – Понимаю тебя, Аюми.
Она откинулась назад на жестковатую подушку, выключила свет и больше ни о чем не спрашивала.
Продолжение следует...
Примечание:
1. Блистательная Гвардия – личное войско султана.
2. Котур – злой дух, демон.