Ленин учил:
«Диктатура пролетариата есть самая свирепая, самая острая, самая беспощадная война нового класса против более могущественного врага, против буржуазии, сопротивление которой удесятерено ее свержением (хотя бы в одной стране) и могущество которой состоит не только в силе международного капитала, в силе и прочности международных связей буржуазии, но и в силе привычки » («Детская болезнь „левизны“ в коммунизме»).
Если сравнить высказывания Ленина, Сталина и их соратников о внутрипартийной борьбе, о фракционности, об оппортунизме с положениями постсталинской профессуры, то наглядно выступит разница в подходе к вопросу о классовой борьбе, в первую очередь о классовой борьбе внутри партии.
Так, например, Сталин, вслед за Лениным, указывал, что навязывание дискуссии партии — это одна из форм классовой борьбы:
«Борьба оппозиционного блока против „режима“ в партии, не имея ничего общего с организационными принципами ленинизма, способна привести лишь к подрыву единства партии, к ослаблению диктатуры пролетариата и к развязыванию антипролетарских сил в стране, старающихся ослабить и развалить диктатуру.
Одним из средств разложения партийной дисциплины и обострения борьбы внутри партии оппозиционный блок избрал метод всесоюзной дискуссии, навязать которую (дискуссию) попытался он в октябре этого года» («Об оппозиционном блоке»).
И ещё:
«При каждом повороте в развитии классовой борьбы, при каждом обострении борьбы и усилении трудностей разница во взглядах, в навыках и в настроениях различных слоев пролетариата должна неминуемо сказаться в виде известных разногласий в партии, а давление буржуазии и ее идеологии неминуемо должно обострить эти разногласия, дав им выход в виде борьбы внутри пролетарской партии» («Еще раз о социал-демократическом уклоне в нашей партии»).
Таким образом, партийцы-оппортунисты, вступая на оппозиционный путь, стараются опереться на те слои партийной массы и самого пролетариата, которые представляются им наиболее перспективными в периоды политических поворотов и обострения классовой борьбы с точки зрения переманивания на свою сторону против генеральной линии партии. И тем самым объективные условия, воздействуя на сознание масс пролетариата и партийных масс оказывают влияние, собственно, на политическую платформу оппозиции. Но это только один путь, которым проявляется классовость позиции внутрипартийной фракции. Не меньшее значение также имеет громадная сила привычки, эгоизм, пережитки капиталистической духовности самих членов оппозиции. Они сознательно и чисто психологически стремятся к вершинам власти и славы. Гигантские амбиции, огромный апломб, отсутствие совести и невладение марксизмом — это портрет типичного активного оппортуниста.
Ленин писал о Троцком:
«Троцкий очень любит давать, „с ученым видом знатока“, с напыщенными и звонкими фразами, лестные для Троцкого объяснения исторических явлений … Право, читая такие вещи [статьи Троцкого], невольно спрашиваешь себя, не из сумасшедшего ли дома раздаются подобные голоса? … Троцкий пытается дезорганизовать движение и вызвать раскол» … Троцкий потому и избегает фактов и конкретных указаний, что они беспощадно опровергают все его сердитые возгласы и напыщенные фразы. Конечно, встать в позу и сказать: „грубая сектантская карикатура“ — очень легко. Подбавить еще похлестче, еще понапыщеннее словечек о „раскрепощении от консервативной фракционности“ тоже не трудно. Только не очень ли уж это дешево? Не взято ли это оружие из арсенала той эпохи, когда Троцкий блистал перед гимназистами? … Старые участники марксистского движения в России хорошо знают фигуру Троцкого, и для них не стоит говорить о ней. Но молодое рабочее поколение не знает ее, и говорить приходится, ибо это — типичная фигура для всех тех пяти заграничных группок, которые фактически также колеблются между ликвидаторами и партией» («О нарушении единства, прикрываемом криками о единстве»).
Стоит ли говорить, что в данной ленинской характеристике Троцкого образца 1914 года виднеются психотипы всех иудушек?
В левой среде часто не понимают, что властные полномочия в классовом обществе — не только форма насилия одного класса над другим, но и разновидность возвышения над обществом в целом. Лица, которые уполномочены отправлять власть, встают как бы над обществом, над даже классом, в интересах которого они получили свои полномочия. Власть не может в строгом смысле ни принадлежать массам непосредственно, ни осуществляться непосредственно самими массами. Даже если речь идёт о «массах» немногочисленного класса буржуазии. Пусть читатель представит комичную ситуацию, в которой бы государственная власть принадлежала всему классу буржуазии не в лице уполномоченного органа, а в прямом смысле каждому отдельному предпринимателю. Так не бывает и быть не может по определению политической власти. Это нелепая фантазия.
Политическая власть — это всегда государство, которое по своим функциям встаёт над обществом, в том числе в некотором смысле и над классом, к которому она объективно относится. Власть не может существовать без поддержки класса, не может не выражать интересы того или иного экономически антагонистического класса, но и не может существовать как атрибут своего класса в смысле быть «размазанной» между его членами. Власть — это антиразумная политическая надстройка, которая есть простая дубина для насилия над людьми. Власть ничем не отличается от обычного орудия насилия. А орудие насилия есть отдельная «вещь» в руках насильника, а не сам этот насильник.
Конечно, всякий абсолютизм уполномоченного или самоназначенного диктатора действует исключительно в рамках воли господствующего класса, которая у эксплуататорских классов, в свою очередь, сформирована не столько сознанием или теориями, сколько жесткими рамками материальных интересов в рамках отношений частной собственности. Der Konig absolut, wenn er unseren Willen tut — король самодержавен, пока он творит нашу волю.
Если самоуправство уполномоченного или самоназначенного лица, например, президента, вдруг повлечёт ухудшение экономического положения критического количества «уважаемых людей», то ему придётся не сладко. Но этот факт часто осознаётся дорвавшимися до полномочий самодурами уже после нарушения границы этой воли господствующего класса, в ходе дворцовых переворотов, военных заговоров, импичментов, отставок или заказных расстрелов.
Из-за этой специфики властолюбцы стремятся до высоких постов, депутатских статусов и других высоких мест в социальной иерархии. Часто они не столько заинтересованы в том, чтобы проводить какую-либо политическую линию, сколько чисто психологически наслаждаться своим высоким положением. Эти примитивные атавизмы животного доминирования играют свою известную, несущественную в целом, но всё же значимую роль в политической борьбе за власть. И играют, таким образом, известную роль, также и как источник оппортунистических и ренегатских движений в коммунизме . А учитывая, что воля рабочего класса, взявшего государственную власть, поднимается от диктата материальных интересов до некоего теоретического оформления, устремления к общественному прогрессу в виде коммунизма, то и степень свободы уполномоченных лиц значительно расширяется.
Диктатура рабочего класса возможна вообще исключительно как продукт невиданного доверия класса по отношению к своему авангарду, к своему государству и особенно верхушке этого государства . Если такое общество как следует осуществляет строительство коммунизма, то это доверие перерастает в осознанное понимание необходимости . Если такое общество топчется на месте, то партия рано или поздно утрачивает доверие, поддержку и система диктатуры рабочего класса, несмотря на все свои вооружённые силы, специальные службы и прочее, одномоментно разрушается и власть подхватывает буржуазия, сторонники частной собственности.
Если же взять официальную теорию КПСС после смерти Сталина, то в ней вопрос о чистоте рядов партии, с одной стороны, стал вопросом чисто историческим, дескать, когда-то давно был у нас оппортунизм, а потом не стало. С другой стороны, вопрос о чистоте рядов партии превратился в разнузданное морализаторство на почве богостроительства «морального кодекса строителя коммунизма», принятого на XXII съезде партии. Партийные ячейки, незаслуженно водрузив над собой знамя ума, чести и совести эпохи, с блеском в глазах разбирали малозначительные бытовые вопросы, погрязли в болоте мелкой грызни, культа мелкобуржуазных амбиций и перманентной склоки. И последнее, что интересовало членов КПСС — это марксизм, классовая борьба и строительство коммунизма. Теоретический фронт, в этом случае, был всецело отдан на откуп окаянным академикам, которых при Сталине шпуняли по этому фронту в каждом более-менее крупном вопросе.
Ленинско-сталинские принципы ведения теоретической формы классовой борьбы заключаются в том, что направляющей силой служит партийное руководство и, собственно, сами вожди партии. А Хрущёв и Брежнев отдали программу КПСС на «аутсорсинг», не говоря уже о повседневной научно-теоретической работе, пролагающей путь политической практике. Хрущёв хвастался, что над третьей программой КПСС работали более ста учёных в течении трёх лет. Читай: более ста либерманов.
Сталин же самостоятельно подготовил теоретическую модель коммунизма в работе «Экономические проблемы социализма в СССР». После чего было принято постановление XIX съезда:
«1. Считать необходимым и своевременным произвести переработку существующей программы партии.
2. При переработке программы руководствоваться основными положениями произведения товарища Сталина „Экономические проблемы социализма в СССР“».
Стало быть, ни академики, ни даже митины и куусинены и поспеловы, а именно Сталин писал программу партии, имея товарищеский обмен мнениями со своими ближайшими соратниками. Так же писал программу партии и Ленин.
Внимательное изучение проекта программы, подготовленного по решению февральского Пленума ЦК ВКП(б) 1947 года, позволяет увидеть резкий контраст с работой Сталина «Экономические проблемы социализма в СССР». И это несмотря на руководящую роль в проекте такого уважаемого марксиста, как Жданов. Стало быть, оппортунизм третьей программы КПСС не был привнесён в партию, и даже в ряды её командного состава, извне, он там почковался и при Сталине. И даже ближайшие сподвижники недопонимали некоторых принципиальных теоретических моментов. Другой вопрос, что марксистская прозорливость и гениальность вождя, его неустанная личная теоретическая и практическая работа не позволяла партии зарастать лопухами оппортунизма.
Далее. В позднесоветской версии марксистской теории главным врагом коммунизма объявляются совершенно абстрактные империалисты, большей частью находящиеся за океаном. Лакировка классовой борьбы внутри страны, полное отрицание классовой борьбы внутри партии сами по себе были крупнейшими идеологическими диверсиями троцкизма .
Следует, таким образом, признать, что проблематика классовой борьбы внутри партии является ключевым звеном в исследовании причин реставрации капитализма в СССР. Глупость, теоретическая немощь, бессовестность, предательство так тесно перемешаны в истории оппортунизма и ренегатства, что порою составляют такую гремучую смесь беспринципности, которая не позволяет точно выявить конечные мотивы мерзавцев.
Фрагмент брошюры А. Редина "Причины реставрации капитализма в СССР"
____________________________________
Послесловие
Уважаемые читатели!
Заносите в закладки и изучайте наши издания:
I. Общественно-политический журнал «Прорыв»
II. Газета «Прорывист»
Поддержите редакцию деньгами:
I. Принципы финансирования
II. Подписка на газету
III. Заказ нашей брошюры почтой с автографом автора