Литературная хроника столетней давности. О молодых, талантливых литераторах Петрограда.
Продолжение. Начало читайте в предыдущей публикации.
«1921»
Создание коллективного сборника «Серапионовых братьев» было неизбежно. Это было оправдано закономерностями литературного процесса. Роль «продюсера» по-прежнему играл Горький: он вы́носил идею сборника, составил его план, отобрал кандидатуры для публикации. К. И. Чуковский в своём дневнике описывает следующий эпизод беседы М. Горького с «Серапионами» по поводу будущего сборника:
«Очень много говорил Горький о том, что в книге, к сожалению, нет героя, нет человека:
“Человек предан в жертву факту. Но мне кажется, не допущена ли тут в умалении человека некоторая ошибочка. <…>История сыронизировала, и очень зло. Казалось, что р[еволю]ция должна быть торжеством идей коллективизма, но нет. Роль личности оказалась огромной. <…> А у вас герой затискан. В кажд[ом] данном рассказе недостаток внимания к человеку. А всё-таки человек свою человечью роль выполняет. ..”
<…> Вся эта речь особенно кочевряжила Шкловского, который никаких идеологий и вообще никаких надо не признаёт, а знает только «установку на стиль». <…> Наконец [Шкловский] не выдержал. “Я думаю, Алексей Максимович, — сказал он глухо, — человек здесь запылён оттого, что у авторов были иные задачи, чисто стилистического характера. Здесь установка на стиль ”»[19] .
Да — Шкловский, как и «Серапионы», был «формалистом». Как литературовед он всю жизнь стремился познать технологию создания художественного текста. «Поступательному движению в литературном процессе, обусловленном единством формы и содержания, Шкловский и его единомышленники противопоставляли понимание содержания как функции формы » [20] , — пишет в этой связи О. Н. Панченко. Формально не входивший в объединение «Серапионов», Шкловский, тем не менее, принимал активное участие в работе группы. Он был «Серапионом» по духу, его многое связывало с «братьями» — начиная с дружеских отношений и заканчивая взглядами на творческий процесс.
Относительно ясная картина сложилась к весне 1921 года, когда определились с названием и содержанием сборника (точнее, альманаха — Горький рассчитывал на периодичность).
Название в духе времени: «1921». Это — попытка письменно зафиксировать время, отразить его самым точным, как кажется, образом и быть при этом документально убедительным.
Вот что говорит Горький о содержании «1921»: «Это очень интересный сборник. Впервые такой случай в истории литературы: писатели, ещё нигде не печатавшиеся, дают литературно значительный сборник. Любопытная книга, всячески любопытная. <…> Если посмотреть поверхностно: контрреволюционный сборник. Но это хорошо. Это очень хорошо. Очень сильно, правдиво. Есть какая-то история в этом, почти физически ощутимая, живая и трепетная. Хорошая книжка »[21] .
Почему Горький, несмотря на всячески подчёркиваемую «Серапионами» аполитичность, тем не менее назвал сборник «контрреволюционным»? «Серапионы» выразили свою позицию через настроение своих произведений — и в этом смысле Горький в своём высказывании был точен.
Несмотря на то, что все коллективные заявления «Серапионовых братьев» уверяют в их нейтральной, даже всячески избегаемой позиции в борьбе идеологий, альманах «1921» уверяет в обратном. По его содержанию видно, что «Серапионы» свою позицию выражали совершенно ясно. Можно сказать «позиции», потому что точки зрения разделялись, отличались (иногда кардинально) друг от друга, но общим было одно — непримиримость с окружающей действительностью.
«Так жить нельзя!» — было сквозной идеей сборника. Криком здравого смысла.
Названия произведений говорят сами за себя:
Михаил Слонимский — рассказ «Рваные люди»;
Владимир Познер — «Баллада о дезертире»;
Николай Чуковский (в рукописи сборника — под псевдонимом «Ник. Радищев») — поэма «Голод»;
Лев Лунц — рассказ «Бунт» (в последующих источниках о Лунце этот рассказ не упоминается; является, видимо, самым ранним и самым значимым произведением автора, ушедшего из жизни в 23-летнем возрасте и оставившего немногочисленное литературное наследие);
Николай Никитин — повесть «Рвотный форт» (для публикации серьёзно переработана автором, удалены идеологические моменты — например, упоминания о Троцком);
Михаил Зощенко — рассказ «Старуха Врангель».
Произведения альманаха стали отражением окружавшей реальности: всеобщего беспорядка, неопределённости, разобщённости. Почти в каждом произведении повторялись одни и те же мотивы: безжалостность, бездушие, измена, голод. Всепроникающая и всеохватывающая смерть.
Б. Хеллман, говоря о тесной связи альманаха с текущим драматическим моментом, прослеживающейся уже на уровне названия («1921»), перечисляет приметы времени, ставшие приметами произведений «Серапионов»: «”Серапионовы братья” хотели быть голосом своего времени, выражая в художественной форме всё виденное и испытанное. <…> Гражданская война закончилась, но большевики ещё не окончательно укрепили свою власть. В городах царил голод, и в деревне зрело недовольство. Власти пытались насильственно уменьшить влияние церкви. Новая экономическая политика дала передышку от жёсткого военного коммунизма, но одновременно породила неверие в прочность советской власти. <…> Против оппозиции боролись обысками и арестами. Среди интеллигенции многие предпочли уехать[22] — временно, как полагали »[23] .
Для публикации «1921» было выбрано издательство З. И. Гржебина. В своём берлинском отделении оно заключило договор с советским Госиздатом. Но неожиданно для всех Госиздат разрывает договор.
Осенью 1921 года Гржебин вынужден покинуть Россию. Вместе с ним власть имущие склонили к этому решению и Горького — главу редакционной комиссии «1921». В октябре Горький и Гржебин прибывают в столицу Финляндии Гельсингфорс (ныне Хельсинки). Это — первая точка их пути, итогом которого должна была стать Германия.
В Финляндии Горький встречается с директором издательства «Библион», имевшего тесную связь с русской эмигрантской литературой.
Обсуждая вопросы издания русских авторов за границей, Горький не забыл и о «Серапионах»: он передаёт директору «Библиона» рукопись альманаха. Но к тому времени «Библион» уже был в тяжёлом финансовом положении. Серьёзные печатные затраты привели к кризису в издательстве. Бумаги и красок не хватало, а рукописи всё копились и копились, не успевая выходить из печати. Пытаясь хоть как-то окупить производство, «Библион» установил на свою продукцию высокие цены. И — не выдержал конкуренцию с европейскими эмигрантскими издательствами. В этом печатном хаосе рукопись «1921» пропала. Последнее упоминание о ней относится к февралю 1922 года, когда Слонимский в письме к Горькому спрашивает о местонахождении альманаха и говорит о последних надеждах на его публикацию.
«Библион» прекратит своё существование весной 1922 года; издательство Гржебина — в 1923-м. Весной же 1922-го в Петрограде, в издательстве «Алконост», выйдет сборник «Серапионовы братья. Альманах первый»; чуть позже в Берлине — «Серапионовы братья. Заграничный альманах». Оба издания не произведут на литературную общественность ожидаемого эффекта: альманахи были признаны слабыми, а сами «Серапионы» — не оправдавшими ожиданий.
Всё дело было, видимо, в том, что эти ожидания предвосхитил, настроив на соответствующий уровень, самый первый, пусть и рукописный, альманах «1921». Он удивил и восхитил своей остротой, откровенностью по отношению к реальному миру, свободой самовыражения и вместе с этим — высокими художественными качествами.
И этот альманах не увидел свет.
Произведений «Серапионов», подготовленных к печати в «1921», не будет ни в одном из двух коллективных альманахов, вышедших в 1922 году. Б. Хеллман предполагает, что если бы «1921» всё-таки вышел, он сразу и без сомнений поставил бы «Серапионов» во главе отечественного литпроцесса начала 1920-х годов. Но этого не произошло.
Выход «1921» был невозможен не только по финансовым причинам — даже если бы он вышел за границей, Советская Россия не пропустила бы его из-за цензуры. «Контрреволюционный сборник» был противоестественен «рождённой революцией» стране.
***
Что-то, вошедшее в рукопись «1921», позже будет опубликовано в других изданиях. Что-то выйдет отдельно. Но под общей обложкой, в первоначально задуманном Горьким и его протеже варианте, произведения «Серапионов» увидят свет только спустя девяносто лет.
Забытая и считавшаяся утерянной рукопись «1921» будет случайно обнаружена в архиве «Библиона» в Хельсинки в 2009 году.
Опубликована в 2013-м в Петербурге.
Разумеется, к этому времени уже никого из авторов сборника в живых не было. Многое, тем не менее, из его содержания печаталось впервые.
Так факт обнаружения и выхода «1921» стал почти литературной сенсацией.
Примечания
[20] Панченко О. Н. Шкловский Виктор Борисович / О. Н. Панченко // Русские писатели 20 века : биографический словарь / [Гл. ред. и сост. П. А. Николаев]. — М.: Большая Российская энциклопедия, 2000. — С. 774 — 775.
[21] Чуковский К. И. Дневник (1901 — 1929) // Дневник : в 2 т. — Т. 1. — С. 174.
[22] Уже вскоре за границей окажутся как минимум трое из «Серапионов»: во Франции — Познер, в Германии — Лунц и Шкловский. Из них «временно» — только последний. Лунца не станет в мае 1924 года — он умрёт от неизлечимой болезни, в расцвете сил. Самый ярый, самый идейный и самый горящий из «Серапионов» уйдёт самым первым. Последний «Серапион» Владимир Познер, переживший два государства — Российскую империю и Советский Союз — застанет рождение новой страны — Российской Федерации. Но до последних дней так и не станет ближе к Родине. Он умрёт в Париже, в феврале 1992 года.
[23] Хеллман Б. Предисловие // Серапионовы братья. 1921: Альманах. — С. 24 — 25.
Павел Пономарёв
Продолжение следует...