Поскольку люблю читать о книгах, то историю издательского дела и его участников тоже решила прочесть. Тем более, что у меня уже два томика о людях этой профессии. Так уж получилось, что первым, с кем решила познакомиться, оказался Флорентий Фёдорович Павленков - основатель известной книжной серии Жизнь Замечаетльных Людей (ЖЗЛ). Очень символично, что о нём издали книгу в этой самой серии - "Павленков", автор Владимир Десятерик.
Это не художественная книга, а самая настоящая публицистика, собранная по воспоминаниям близких, друзей, коллег и знакомых, личным записям Флорентия Фёдоровича, выдержкам из дел, которые были на него заведены. Но об этом позже, а пока.
Избавление от иллюзий
Флорентий Фёдорович Павленков был военным офицером, воспитанным в лучших отечественных традициях, с понятием о чести и достоинстве. И первое, что наверное сформировало его таким, каким узнала его общественность, стало разочарование в службе на артиллерийских складах в Киеве. Я бы охарактеризовала цитату ниже как разбившиеся юношеские мечты.
Флорентий Фёдорович после выпуска из академии искал свой путь, призвание, чем он может помочь обществу. Находясь в Брянске начал с журналистики, предлагал в периодические издания переводы трудов А. Гано "Полный курс физики", "Собрания формул для фотографии" Е. Бертрана и других авторов научных трудов. Будущий книгоиздатель радел за то, чтобы зарубежные труды, которые он переводил, просвещали народ. Правда, научные статьи не всем были по "зубам" разумению, обывателям нужен был и слог попроще, и сюжет более жизненный (ничего не напоминает?;). Поэтому некоторые журналы отказывали в публикациях. Но Павленков не сдавался.
Происшествия на артиллерийских складах, периодические ссылки в Брянск натолкнули на мысль Флорентия Фёдоровича написать свой труд, взяв за основу работу Фалецкого "Прусские суды чести. Возможны ли они у нас?". Попутно будущий издатель изучил все необходимые законодательные акты, которые касались не только его коллег по военной службе, а и законы печати.
Флорентий Павленков в своей брошюре "Наши офицерские суды" и П. А. Кропоткин в "Записках..." ссылались на некоторые известные нам литературные произведения, которые отлично рисовали ситуацию того времени. Это "Отцы и дети" Тургенева и "Обыкновенная история" Гончарова. И мне очень нравятся отсылки к романам, потому что в свете описанных событий, которые происходили около 150 лет назад, замысел писателей понимается лучше и несколько иначе, чем воспринимался в школьные годы на уроках литературы.
Не имея сил смириться с несправедливостью, Павленков постепенно оставил военную службу, занял деньги у брата и открыл свою типографию, где начал печатать труды литературного критика и публициста Дмитрия Писарева, который на тот момент находился в Петропавловской крепости.
Благодаря этой задумке Флорентий Фёдорович познакомился с Верой Ивановной, старшей сестрой Дмитрия Ивановича Писарева, и между ними завязались очень доверительные отношения. Ну а публицист с восторгом принял возможность увидеть свои труды отпечатанные в полном объёме (это при жизни-то!).
Эпопея с многотомным изданием публицистики Дмитрия Ивановича оказалась не без проблемной. Почти все тома Павленков издал частично без проблем, частично с небольшой задержкой (4-й том). Но со вторым томом было не всё гладко. Цеплялись ко многим словам и фразам, передёргивали их как могли, но цензура старалась не выпустить в свет эти книги. В то время действовало правило - отпечатывается весь тираж и только потом подаётся в цензурный комитет на рассмотрение. А при аресте всего тиража можете себе представить какие убытки несла типография Флорентия Фёдоровича.
Что меня покоробило и возмутило в этой ситуации?
Дмитрий Писарев на момент суда над его трудами, содержащимися во втором томе, "умыл руки". То есть он уже не был в том воодушевлении, когда находился в Петропавловке и вышел оттуда. Недоумевала не только я, но и близкие люди Дмитрия Ивановича. Ведь по сути именно он должен был больше всех переживать за издание его книги, а он отмахнулся от Флорентия Фёдоровича, как от назойливой мухи. Я была в шоке...
Вот как Писарев отзывался на просьбы произвести небольшую редактуру его текстов сначала:
— Если можно было бы с ним переговорить… Дмитрий Иванович просто не в состоянии уловить существенных изменений, произошедших в общественной жизни, — говорил Флорентий Федорович Вере Ивановне, передававшей очередной отрицательный ответ брата на предложение по небольшому редактированию статей.
— Печатать так и только так, в противном случае лучше вовсе не печатать, — заявлял Писарев.
Флорентий Федорович не стал настаивать. Вызывала восхищение стойкость мужественного борца, который в крепости находил в себе силы писать лучшие, по его мнению, статьи: «Наша университетская наука», «Реалисты (Нерешенный вопрос)», «Пушкин и Белинский», «Цветы невинного юмора», «Новый тип (Мыслящий пролетариат)», «Прогресс в мире животных и растений», «Исторические идеи Огюста Конта» и другие. Поражался Павленков и поистине удивительной работоспособностью Писарева, который в продолжение своей шестилетней литературной деятельности написал и перевел более четырех тысяч страниц.
И вот что он ответил, когда Флорентий Фёдорович обратился с просьбой дополнить труды какими-то ремарками против обвинения, чтобы составить защитную речь в пользу статьей, содержащихся во втором томе.
«Я не могу исполнить Вашу просьбу, не могу дать Вам никаких соображений и доводов для борьбы с прокурором…»
«Читая обвинительный акт, я убедился в том, что в нем нет клеветы и что цензурный комитет и прокурор действительно увидели в моих статьях только то, что я хотел в них выразить. Признаваться в этом публично, конечно, нет надобности; но читать и перечитывать свои старые статьи с тем, чтобы как-нибудь поискуснее извратить их основную мысль, — это труд настолько утомительный и неблагоразумный, что я не решаюсь за него взяться. Я не адвокат, мой ум совершенно не приноровлен к той работе, которая тут требуется, и поэтому я совершенно уверен, что, убив на чтение и перечитывание двух старых статей несколько дней, оторвавшись на это время от тех работ, которые теперь имеют для меня живой интерес, я не принесу Вам никакой существенной пользы, то есть не дам Вам в руки ни одного нового и убедительного аргумента. Поэтому я отказываюсь тратить время на бесплодные письменные упражнения.
Я уверен, во-первых, в том, что Вы достаточно ясно понимаете смысл тех статей, которые Вам придется защищать, во-вторых, в том, что Вы не сделаете никаких неуместных уступок. Я уверен, что судьба этих двух статей интересует Вас гораздо сильнее, чем меня. Поэтому я полагаю, что всего лучше будет предоставить Вам в деле защиты самое безграничное полномочие. Защищайте, как хотите, а я заранее все одобряю. Готовый к услугам Вашим Д. Писарев».
Как говорят в детективах "Ищите женщину" и она действительно была. Странно, что Марко Вовчок оказала такое влияние на Дмитрия Писарева, будучи сама писательницей.
К слову сказать, Флорентий Фёдорович выиграл этот суд. За процессом следила вся общественность. Но эта победа повлекла за собой присвоение Павленкову характеристики как политически неблагонадёжного.
Однако об этом в другой раз и в другой статье, потому что не могу уместить в оной статье впечатления о том, что прочла о книгоиздателе. В разные периоды жизни, описанные в книге, происходили разные события, где недоброжелатели пытались сломить Флорентия Фёдоровича. Тем интереснее было выискивать описание его не только как народного просветителя и борца за образование, но просто как обычного человека.
Благо дарю за то, что прочли мою эпопею. Простите, краткой быть не смогла. Хоть это и публицистика, но как-то задел процесс над вторым томом Писарева и я прониклась бОльшим уважением в Павленкову. Хотя не скрою, не со всеми его жизненными принципами согласна.
Книги для писателей:
Биография: