Винни Пух отвалился от стола, оглядел пустые тарелки и сыто рыгнул.
— Хорошо поел! — удовлетворенно сказал он.
— Как ты можешь так говорить! — Пятачок аж подскочил от негодования. — Хорошо поел... Хорошо поел — это не про «сожрать все, что есть на столе, запихивая полной ложкой в пасть сгущенку попеременно с медом даже без хлеба в режиме карьерного экскаватора»! Это не поел и не хорошо — это обожрался и безобразно!
Винни Пух со слабым интересом посмотрел на Пятачка, ковыряя когтем в зубах.
— Хорошо поел — это совсем другое! — не успокаивался Пятачок. — Это когда не спеша, смакуя каждую ложку и каждый кусочек, делая паузы, чтобы насладиться всеми оттенками вкуса, не смешивая разные виды пищи, ты ешь, внимательно прислушиваясь к себе и осознавая всю прелесть как процесса, так и поглощаемых деликатесов. И это не набить брюхо до полной неподвижности и застревания в дверях — это оставить себя с чувством легкого голода, чтобы это чувство позволяло лучше воспринять весь восторг вкуса прошедшей трапезы!
Винни Пух перевел взгляд с Пятачка на свой коготь, что-то там углядел и облизал его.
— Если осталось чувство голода — это вообще не поел. Не то что хорошо — лениво пробурчал он себе под нос.
Пятачок опять негодующе подпрыгнул и открыл рот, но тут вмешался Кролик.
— Вы оба несете чушь. — строгим голосом произнес он, поправляя очки. — Только ту трапезу можно считать хорошей, которая исполнена глубокого смысла. Не просто набить желудок, не важно — доверху или нет, а ощутить в этом действе сакральное начало — питающее не столько бренную оболочку, но прежде всего нетленный Дух. Есть не что попало, а то, что собрано и приготовлено без причинения зла другим! Не мед, отнятый у несчастных пчел, и не сгущенку, сделанную из молока томящейся в рабстве коровы! А с любовью выращенные и собранные овощи! Собранные с просьбой о прощении — ибо они также живые, и хоть употребление их в пищу менее тяжкий грех, чем все остальное, но все же нарушение Вселенского Баланса — поэтому надо осознавать даже то малое зло, которое мы таким образом причиняем, и просить у овощей прощения.
Пятачок вытаращился на Кролика... ну, как кролик на удава. Он знал, что у Кролика полно тараканов в голове, но не подозревал, что они такие большие и странные.
Винни Пух же смотрел на Кролика так же спокойно, как раньше на Пятачка, и продолжал ковырять в зубах когтем.
— Да! — воскликнул, все больше распаляясь, Кролик. — Только с глубоким понимание духовной сущности как примата над телесным, при правильном выборе продуктов и с соответствующим настроем и осознанностью можно есть так, чтобы можно было сказать — я поел хорошо!
Винни Пух опять громко рыгнул и спросил: — Ребята, а ничего, что я хорошо поел не совсем того, чего хотелось бы, а всякой сладкой ерунды вроде меда и сгущенного молока? Когда передо мной сидят и пытаются испортить мне удовольствие от обеда два вполне аппетитных потенциальных шашлыка?
И Кролик с Пятачком вдруг поняли, что, наверное, «хорошо поел» все же у каждого свое. И не стоит пытаться растянуть свое «хорошо» на всех вокруг. Особенно если это медведь. Пусть и сытый... пока.
— Истинное озарение снизошло, прямо с небес, точно вам говорю — так Пятачок впоследствии описывал произошедшее. — Истинное озарение!
