Автор: Жан Кристобаль Рене
Ящерка, блестя чешуйками, примостилась рядом, на камне. Изумрудное крошечное изваяние. Трогательная, почти неподвижная. Аля боялась пошевелиться, спугнуть маленькое чудо.
«Она — вылитая я, — думала девушка. — Такая же свободная, независимая, счастливая».
Счастливая? Аля прислушалась к ощущениям. Счастливая! Насколько это возможно. Город, отчим, надоевшая деньсурковость остались в прошлом. Здесь было глубокое, словно океан, небо с редкими барашками облаков, пряный запах скошенной травы и солнце, полные горсти солнца и тепла. Хотелось ещё раз откинуться на примятую траву, ещё раз поводить руками-ногами, пытаясь отпечатать экзотического неснежного ангела на ковре разнотравия. Но тогда хвостатая соседка точно сбежит. А девушке не хотелось этого.
Так и сидели. Алина и ящерка. Изучали друг друга. Хрупкое равновесие бесцеремонно нарушил Васька. Мурлыча, словно рой потревоженных шмелей, котяра поднырнул под ладонь, неодобрительно посматривая на никчемную тварь, посмевшую отвлекать Алю от важных дел. Например, от почёсывания за ушком. Ящерка, сверкнув зелёным всполохом, исчезла за камнем, а Аля принялась тормошить и тискать серого желтоглазого ревнивца. Васька заявился в арендованный дом на второй день после заселения и сразу же объявил себя единственным и полноценным хозяином, милостливо принимающим ухаживания городской «лимиты». Алина не возражала. Ваське можно. Он такой солидный, авторитетный и вообще — лапочка. Не то что настоящий хозяин. Тот ей не понравился совсем. Хмурый дядька, годящийся двадцатилетней девушке в отцы. Отчим и тот куда добрее и улыбчивей.
Аля в который раз поймала себя на мысли, что сравнивает всех мужчин с Андреем Валентиновичем. Раньше с папой сравнивала. Когда жив был. Папа всегда выигрывал, а вот «мамин новый» почти никогда. Не то чтобы он прям монстр какой. Даже наоборот. Но Алина так и не простила маме предательства. Папу, конечно, с того света не вернуть. Но уж лучше бы вдовой осталась. Зачем ей новый муж? Пусть добрый, пусть дочей называет. Но он же — чужой. Не место ему в мире, где только она и мама.
Мама сделала выбор, приведя в дом отчима? Вот пусть и живут теперь вместе. А Аля и здесь, за тысячу километров от них неплохо устроится. Фрилансеру-айтишнику везде хорошо. Был бы интернет да ноутбук. На хлеб с маслом хватит.
Сборы были недолгими. Большую часть времени заняла записка. Романы Аля писать не собиралась. Десяток слов всего, но рука выводила каракули, пришлось исписать пять листков, чтобы получить нужное. Чтобы по неровным строчкам не поняла мама, что доча на грани истерики.
"… не ищи"
«Мой выбор...»
"… взрослая уже!"
«Счастливо оставаться!»
Истерика случилась позже, в поезде. Ревела в три ручья, не обращая внимания на обеспокоенных бабушек — соседок по купе. Только вечером угомонилась, уснула. Так и не рассказала никому ничего.
Михаил, владелец дома, встретил её на богом забытом полустанке. Ворчал на задержку, словно Аля была машинистом провинившегося поезда, неодобрительно рассматривал испачканные кроссовки квартиросъёмщицы (Аля ухитрилась вляпаться в лужу). Наконец, показав себя совсем не джентльменом, толстяк разрешил ей сесть в машину. Алина не разбиралась в автомобилях, но сразу поняла, что внедорожник владельца дома отнюдь не из дешёвых. Сплошь натуральная кожа и дерево. Что этот «олигарх» потерял в деревне? Расспрашивать надутого от спеси индюка она не стала. Почти всю дорогу просидела, уставившись в окно. Увиденное подняло настроение, слегка подпорченное негостеприимным хозяином.
Дом так и вовсе поверг Алю в состояние эйфории. Такой милый, ухоженный. Точно такой же, как в объявлении. Михаил везде хвостом ходил. Только, почему-то, на кухню заходить не стал. Застыл возле двери, как вкопанный, пропуская Алю в царство кастрюль и сковородок. Нахваливал мебель, новенькую плиту, ремонт. И всё из-за двери. Странный…
Вскоре после осмотра к небольшой сумме предоплаты за бронь Алина добавила плату за два месяца. Наличными, как требовал Михаил. Когда автомобиль хозяина дома скрылся за поворотом, девушка присела на скамеечку, прислонилась к кирпичной стене и задумалась. Всё она правильно сделала. И разговор с мамой, запланированный через неделю, теперь вовсе не пугал. Через неделю она включит телефон, внимательно выслушает все аргументы и скажет окончательное «нет». Не вернётся больше туда, где воцарился Андрей. Останется здесь, среди птичьего щебета, пропитавшего пасторальную тишину.
***
Бумажные книги, если не считать талмуды с технической литературой, Аля не открывала с детства. А тут — зачиталась. Дом ли тому виной, тишина ли, редкая в городе и настраивающая на романтичный лад? Наверно всё в комплексе. Отложив ноутбук, забравшись с ногами в кресло, девушка перелистывала потрёпанные страницы. «Антология современной фантастики». Невзрачные обложки без рисунка скрывали в своём чреве удивительные и часто наивные истории. Над некоторыми Аля смеялась, некоторые заставили задуматься. Так и уснула, уронив томик на колени.
Снился новый дом. Та же комната. Обои только другие. А ещё — старушка. Глаза добрые-добрые. Синие, словно небо за окном. На руках — Васька. Мурлычет, поглядывает с прищуром. Подошла, заглянула Але в глаза. Улыбнулась. Алина ответила на улыбку. А Васька, проказник, с рук старушки сразу на колени прыгнул. Девушка вздрогнула. Машинально погладила мягкую шёрстку, посмотрела на ластящегося кота. Когда подняла взгляд, старушки больше не было. Проснулась.
На душе всё то же умиротворение. Надо в магазин сходить. Не всё ж колбасу уписывать, ещё в городе купленную. Здравствуй, экологически чистая пища и свежий воздух!
В гараже нашёлся старенький велосипед. Ещё одна монетка в копилку счастья. Ветер трепал каштановую нечёсаную шевелюру, ноги, отвыкшие от нагрузок, с трудом крутили педали. Ближайший продуктовый в километре от дома. А и ничего страшного. Полезно же.
Выбор в магазине оставлял желать лучшего. Зато продавщица оказалась милая и душевная.
— Так вы Натальи Васильевны дом сняли? Миша? А, так это её сын. Васильевна давным давно богу душу отдала. Тихо-мирно скончалась. Никому беспокойства не причинила. Душевный человек. Начитанный. Они с мужем из Питера в нашу глухомань приехали. Овдовела, с малыми детьми на руках осталась. Но в средствах не нуждалась. Потому как ветеринар от бога. Помню, Трезора на уколы к ней отец водил.
— А Михаил? И… у него братья, или сёстры?
Аля сама себя убеждала, что просто треплется. Но хозяин дома всё не шёл из головы. Было в нём что-то неприятное, пугающее и вызывающее дикое любопытство.
— Брат. Стёпа. Бедовый мужик. Будто от разных родителей. Мишка вон какой деловой. А этот…
Продавщица неопределённо махнула рукой. Алина хотела ещё её порасспрашивать, но скрипнула дверь и всё внимание тётки переключилось на новых покупателей. Приторочив сумку позади седла, Аля поехала домой. Разговор, словно запах дыма, въелся, не давал покоя. И сон этот…
***
Наверно каждый просыпался во сне. Когда спишь, а тебе снится, что ты проснулся. Алину разбудил Васька. И голоса. Кот спрыгнул на постель то ли с шифоньера, то ли с подоконника. Еще не до конца проснувшаяся Аля прислушалась, открыла глаза. Сразу стало ясно, что комната ей снится. Во-первых опять те самые обои из сна на стенах. И голоса. Бу-бу-бу. Со стороны кухни. Неслышно, босиком зашагала к двери, заглянула. Ярко горела лампочка под потолком. Не новомодная люстра, а просто лампочка, ввинченная в патрон. Не было ни кухонной мебели, которую так нахваливал Михаил, ни декоративной плитки. Стол, несколько табуреток, полки, старенькая раковина. Всё аккуратное, чистенькое и спартанское. За столом — давешняя бабушка. А по кухне из угла в угол ходит Михаил. Аля его сразу узнала, хотя выглядел он моложе лет на десять.
— Мишенька, — жалобно причитала старушка, — не губи его! Христом богом умоляю. Мы у него самые близкие. А ты…
Мужчина остановился, посмотрел на обливающуюся слезами женщину. Ответил почти ласково.
— Нет, мам. Я не могу. Он — преступник. Ты и сама это знаешь. Он даже родную мать не пожалел. Обокрасть тебя! Скотина он! Ладно, меня кинул. Но родную мать…
— Мишенька, милый. Прошу! Стёпа вор и дурачок, но не убийца. Не мог он со Светкой так. Любил же её без памяти.
— Ах, мам! — Михаил возвёл руки к потолку, словно призывая в свидетели бога. — У него же куча поводов была. Пока он сидел, она гуляла направо-налево. Да и поймали его в километре от деревни.
— Он домой ехал!
Михаил всплеснул руками, отвернулся. Старушка всхлипнула, потом произнесла в спину:
— А ведь ты соврал, что видел его в этот день со Светой…
Мужчина вздрогнул. Сжал кулаки. Прошептал:
— А хоть бы и соврал.
Порывисто повернулся к матери:
— Мам, он — преступник. Он чуть меня и тебя по миру не пустил. Мы ему простили, так он сел за воровство в соседнем районе. Горбатого могила исправит. Что тебе в нём? Я тебя в город заберу. Будешь как царица жить.
— Мишенька, он — твой брат. И мой сын. Христом богом… Забери показания.
— Нет, мама! Нет! Я не могу, пойми. Дело далеко зашло. Если сейчас я это сделаю, то сяду, как и он. За дачу ложных. Ты этого хочешь? Кто из нас тебе дороже?
Слова сына словно плетью били мать. Она вжимала голову в плечи, плакала всё горше.
Прошептала:
— Иногда «нет» убивает…
— Не сдохнет! — возразил мужчина. — Может там его перевоспитают.
Михаил ушёл, громко стукнув дверью. Аля стояла посреди комнаты, приложив ладони ко рту, чтобы не закричать. Впрочем, её никто и не замечал. Девушка словно фильм смотрела.
Отплакав, мама непутёвых сыновей встала, решительно подошла к шифоньеру. Покопавшись, вытащила шприц, маленькую ампулу, жгут.
«Успокоительное? Или, скорее всего, наркотик, — подумала Аля. — Идиот Миша. До чего мать довёл!».
Дальше события сумбурного сна взбрыкнули, понеслись испуганной лошадью. Словно кадры плохого клипа. После укола женщина ослабила жгут. На лице — облегчение. Ещё минута, и до девушки дошёл смысл происходящего. Остекленелые глаза, застывшая улыбка. Вернувшийся Миша, в панике убирающий подальше шприц и с причитаниями перетаскивающий мать в кресло — то самое, сидя в котором Аля читала. Полупьяный знакомый врач из районной поликлиники. Мятая стодолларовая купюра запиханая в его карман. Бумаги. Каракули.
Внезапно врач остановился, взглянул на Михаила с прищуром. Трезво взглянул.
– Знаешь, Миш, будь я уверен, что ты мать убил — хрен бы ты отвертелся. Но в такую тонкую дряблую вену ты бы отродясь не попал. А она спец была. Да и откуда тебе знать, чем крупных животных усыпляют? Констатацию оформлю, а справку о смерти в морге получишь.
– А там проблем не возникнет?
– Нет. Скажу Петровичу, чтобы не копался. Да никому это и не нужно, на самом деле.
Ещё секунда кошмара и… трель будильника.
***
Отключённый смартфон в это утро не зря заливался треньканием. Сегодня день решительного «нет»! Не до снов Але. Мало ли что в этом доме происходило. Ей то чего?
Пока телефон включался, Алина пошарила глазами по комнате. Васьки нигде не было. Возле кресла лежала та самая «Антология». Видать свалилась с подлокотника. И выпавшая фотография. Аля подошла, подобрала. Наталью трудно было не узнать, хоть и была она на фотографии не старушкой. Лет шестьдесят, не больше. На руках довольно жмурится серый котёнок. Неужели Васька?
Додумать не успела. Телефон зазвонил. Мама тараторила не переставая. Боялась, наверно, что Аля поставит точку в разговоре. Скажет окончательное «нет». Девушка не прерывала, давала выговориться, а сама рассматривала фотографию. Потом сказала тихо:
— Мамуль, я скоро приеду. И… твой Андрей — замечательный. Не такой, как папа, но — хороший.
Нажала на отбой, прерывая поток счастливых восклицаний.
Показалось, или женщина на фото слегка улыбнулась?..
Источник: http://litclubbs.ru/writers/5368-den-reshitelnogo-net.html
Ставьте пальцы вверх, делитесь ссылкой с друзьями, а также не забудьте подписаться. Это очень важно для канала.
Литературные дуэли на "Бумажном слоне" : битвы между писателями каждую неделю!
- Выбирайте тему и записывайтесь >>
- Запасайтесь попкорном и читайте >>