- Зоя, - произнесла пани Анна, отвлекая её от дум, - как ты смотришь на то, чтобы завтра продолжить обучение?
- Если матушка разрешит, я с удовольствием приду, - Зоя улыбнулась, сердце радостно забилось.
- Только давай договоримся, что твои встречи с Янеком будут нашим секретом? - предложила пани.
- Хорошо, хорошо, - закивала Зоя. – Да мне и не с кем делиться.
Когда подошли к дому, где жила Зоя, пани Анна сказала:
- Если ты не против, я зайду с тобой и извинюсь. Ведь это моя вина, иначе тебя могут наказать, и тогда я потеряю самую талантливую в своей жизни ученицу.
Зоя согласно кивнула. Вместе вошли в комнату. Пани осталась ждать на кухне.
- Зоя, это ты? – взволнованно спросила Евдокия Степановна.
Зоя подошла к кровати мачехи и сказала:
- Простите маменька, я задержалась. Пани Анна хочет поговорить с Вами.
Евдокия начала было меняться в лице. Её глаза наполнились злостью, собиралась отругать Зою за то, что она шляется ночами и подставляет себя и её перед отцом, но стиснула зубы, услышав про пани.
- Пусть говорит, - строго ответила мачеха Зое.
Пани Анна подошла, поклонилась.
- Здравствуйте, Евдокия Степановна. В том, что Зоя задержалась, полностью моя вина. Ваша дочь очень способная ученица и её ждёт большое будущее в швейном деле. Я прошу завтра отпустить её на очередной урок. Обещаю, что я проконтролирую время, и такое больше не повторится.
- Мне нужно подумать, - ответила Евдокия не очень доброжелательно. – Если завтра Зоя не явится, то не обессудьте. Её судьба не только в моих руках, увы.
- Спасибо, - сказала Анна, поклонилась и направилась к выходу.
Зоя догнала её. Пани внимательно посмотрела девушке в глаза. Глядя друг на друга, они и попрощались без слов.
Анна шла по ночному городу. Сердце волновалось из-за того, что сейчас предстоит, возможно, непростой разговор с Янеком.
«Что я скажу ему? Нужны ли тут слова? Кажется, что и не стоит ничего говорить, всё и так понятно. Любит он Зою, а пытаться заглянуть в душу нет смысла. Захочет, поделится тем, что считает нужным», - думала Анна.
Она поняла, что Янек больше не ребёнок, а взрослый человек, и пока всё, что он делал, вызывало гордость у Анны. Точнее гордилась она всем кроме участия в ячейке и работы в порту. К радости Анны эта работа была бывшей.
А дома её ожидал полицейский.
Янек сидел с ним за столом, задумчиво глядя в кружку с чаем. Он словно не слышал, что мать вернулась.
- А вот и хозяйка пожаловала, - отрапортовал полицейский, словно перед ним командир. – Госпожа Левандовски, разрешите представиться?
Пани Анна от неожиданности даже потеряла равновесие, вовремя схватилась за стул и присела на него грузно, словно какой-то камень тянул её вниз. Мгновенно перед глазами пронеслись все события последних дней от участия сына в запрещённых сообществах до уже более спокойного существования. Но, видимо, рано было расслабляться.
Анна посмотрела на полицейского пристально, словно сверлила его взглядом, пыталась прочесть по его глазам степень опасности. Но голова кружилась, сердцебиение участилось. Анна достала из сумочки веер и начала интенсивно размахивать перед лицом.
- Госпожа Левандовски, я Лоран Волков, следователь по особо важным делам городского округа. Хочу известить вас о том, что сегодня утром при попытке задержания сбежал Герман Боровски. Он обвиняется в укрытии от следствия деятельности антиполитических сообществ.
Мы опросили всех, кто работал с ним. Никаких особых нареканий в его сторону от работников мы не услышали. Следствию пока не понятно, с чем это связано: со святостью подозреваемого или с запугиванием людей.
Пока велись следственные мероприятия, мы не разглашали свою истинную деятельность, поэтому сегодня, когда вы приходили к господину Боровски на работу, мы не задержали вас. Нам необходимо было выявить близкий круг общения. Согласитесь, если мы спугнём кого-то, то успеха в операции нам не видать. В связи с этим я прошу вас ответить на мои вопросы и расписаться в даче показаний. Вашего сына я уже опросил.
Анна медленно перевела взгляд на Янека, прочитала по его глазам, что он ничего лишнего не сказал. Вздохнула с облегчением, но этого хватило ненадолго. Воздуха стало не хватать, Анна стала медленно обмякать, сползла со стула и упала в обморок.
Янек стремительно подскочил к матери, расстегнул ворот платья, начал сильно размахивать веером.
Полицейский, словно испугавшись, нервно задёргался. Руки его затряслись так, словно он совершил какую-то детскую шалость и его ждёт расправа.
Анна очнулась. Она увидела перед собой испуганного Янека и склонённого над её лицом полицейского.
Янек прикоснулся ухом к материнской груди, приподнял её слегка, положив руку под спину, и предложил кружку с водой. Он неудачного поворота головой кружка упала Анне на грудь и залила ей верх платья.
Янек сокрушённо убрал кружку и салфеткой, стащенной со стола, промокнул платье.
Всё это делалось в полной тишине. Анна, не до конца понимая, что произошло, боялась смотреть следователю в глаза. И вдруг она вспомнила о том, что Герман сбежал. Громкий стон вырвался из её груди.
- Я, пожалуй, зайду к вам завтра, госпожа Левандовски. Прошу вас не покидать дом, пока я не опрошу вас. Если я приду в ваше отсутствие, то имею полное право задержать вас как сообщницу Германа Боровски. Поверьте, это в ваших интересах.
Следователь Лоран Волков подошёл вплотную к Янеку и прошептал ему: «Только из-за уважения к вашей матери я ухожу сейчас. Её реакция вполне может свидетельствовать о том, что господин Боровски что-то рассказывал ей о своих делишках. В его документах не хватает много папок. Нам удалось вскрыть и сейф, но там внутри оказался только пепел. Мы ещё разберёмся в том, кто додумался назначить ненавистника царя в комитет по борьбе с незаконными сообществами. Молись, сынок, чтобы тебя не было в списке, и твоей матушки".
Глаза следователя вдруг стали такими злыми, что Янек ощутил их обжигающий жар на своём лице.
Когда Лоран Волков покинул дом, Анна громко закричала и начала рвать на себе волосы.
Сын подсел рядом. Мать шептала:
- Герман, как же так, любовь моя, а как же я, яяяяя…
***
Зоя взволнованно подошла к мачехе, опустила глаза.
- Я и правда не заметила, как день пролетел, - начала она оправдываться.
- Ладно, - уже мягче сказала Евдокия. – Главное, что успела до прихода отца. Но завтра ты не пойдёшь никуда. Ко мне придёт врач, нужно прибраться.
- Я всё-всё сделаю, - пролепетала Зоя, - если успею, можно хотя бы на часик?
- Нееет, - Евдокия покачала головой, - немного умерь свой пыл. Не становись такой доступной. Я не знаю, конечно, из-за каких таких соображений сама пани Анна пришла тебя провожать и просить милости для тебя. Но в её взгляде читалась недосказанность, словно она пускает пыль в глаза, отводя моё внимание от главного. Если я не умею ходить, это не значит, что не умею думать.
Зоя занервничала, но взяла себя в руки. Ей показалось, что мачеха не заметила этого мимолётного волнения. Но Евдокия заметила. Она кляла сейчас весь белый свет за то, что не может встать, и от этого чувствовала своё бессилие. Ещё и Григорий не особо жаловал жену. В первый день сделал массаж ног, а потом и совсем перестал подходить. Поест и спать. А Евдокия, словно мумия лежала и ждала, когда именно муж, а не Зоя, ласково коснётся ног, и они излечатся, благодаря его любви.
Заметив, что матушка замечталась, Зоя, не дожидаясь прихода отца, переоделась и легла на свою кровать.
«Что же теперь будет?» - думала она. Коснулась пальцами своих губ и с ужасом отметила, что они настолько распухшие от поцелуев, что это невозможно было не заметить. «Неужели матушка догадалась?» - сердце выпрыгивало из груди.
Продолжение тут
Мистический рассказ "Бобриха" здесь