Первое занятие - волшебство. Второе - чудо.
Я тут в конце каждой заметки о дефектологе озвучивала следующее: главное пережить пятое занятие. И только после десятого можно делать выводы.
Кто-то советует не накручивать себя, не накликать лиха. Надеяться на лучшее.
Вот только я давно живу очень хорошо знаю Гришу. И хочу объяснить, почему так панически отношусь к пятому занятию. В общем-то и ко второму тоже.
Я пишу, что у Гриши не было ни одного удачного опыта работы с педагогами. Это не совсем верно. Несколько удачных опытов первых и даже вторых занятий у него были. Один психолог, один логопед. Это то, что помню хорошо, потому что радовалась сильно, ага.
Гриша приходил, на первом занятии вступал в контакт, что-то делал, очень радовал педагогов и внушал им ложную надежду. На втором делал меньше, но педагоги жонглировали игрушками и сохраняли его внимание, но уже не занятие, как я теперь понимаю. А только время занятия.
На третьем уроке обычно и игрушки Гришу не особо интересовали, он их ещё хаотично изучал, уже никак не взаимодействуя с педагогами.
Ну а к четвёртому он уже и в кабинет входить не хотел. К пятому мы тащили его уже силой, не понимая, что происходит, и надеясь, что он привыкнет или ещё что. Ничего этого не было.
А далее или мы сдавались или педагоги честно говорили, что смысла в этом нет. Я что-то мычала, типа: не сдавайтесь... пожалуйста... Это было и жалко, и бессмысленно.
Но, повторюсь, тогда я не понимала тех процессов, которые происходили, и что, вообще-то, Гриша для них был потерян уже на втором занятии. И не потому что Гриша так плох. Нет, он, конечно, плох. Но потерян он был потому что они, педагоги, не умели... как бы это понятно объяснить. Не умели продемонстрировать Грише, что это они - авторитет, а не он. В случае больного ребёнка это делается не словами - я учитель, слушай меня. Нет. Это делается действиями. Педагог умеет поставить ребёнка в такие обстоятельства, что он, ребёнок, не может отказаться выполнять задания, а главное, с ними справляется. Очевидно, это делается не насильно (хотя я и просто заставляла силой рыдающего мальчика, но это я, я ничего не умела). Но это делается. И у больного ребёнка происходит закрепление алгоритмов. Комната, тётенька, меня мучают, я делаю то и то и меня отпускают. Ура. Всё. Отлично. Не "я ору и меня отпускают", нет. Я делаю и меня отпускают.
Вернёмся к нашему опыту.
Как я написала, уже на втором занятии педагоги плясали под дудку Гриши, называя это, попытка выстроить контакт, тыкая ему игрушки, чтобы сохранить внимание. А Гриша, не взирая на глубокий аут, отлично понимал правила игры. Я ничего не делаю, меня мучают, я опять ничего не делаю и меня (ура) отпускают. И всё... Дальнейшие занятия были невозможны. И вопросом времени было, когда он приляжет на пол с оглушительным визгом.
Всё это я, к сожалению, окончательно поняла только два года назад, когда Грише было уже 9 лет, когда, наступив на горло всем своим чувствам, интуиции, любви к сыну, я последовала совету нашего дефектолога, того самого, который первый сотворил невероятное для Гриши, через меня научил его учиться. Повторюсь, она не сама это сделала, она сделала это через меня. За что низкий ей поклон и благодарности по гроб жизни. Она спасла Гришу, всё, что у нас есть, абсолютно всё это - благодаря ей. А совет был очень прост: Гриша должен понять, что уроки - это неизбежность. Они будут в любом случае, что бы он не делал.
Как ужасно это звучит, так это и было. Я писала об этом, повторять не буду.
Но этот ужас дал мне понять, что в какой-то момент (через полгода) Гриша принимает правила, понимает, что авторитет - это не он, а учитель. И всё. Дальнейшее вы видите на канале. Очень сложный мальчик сосредоточенно выполняет сложные задания. Не ноет, не скулит, практически не сопротивляется. Оговорюсь, это, конечно, не всё. Есть куча нюансов, о которых я пишу на канале. Таких, как расписание, правильно составленные занятия, постепенное усложнение, наблюдения за ребёнком и так далее. Без всего этого не получится ничего, потому что не выйдет действиями показать ребёнку, что у него всё получается. А это, только это важно.
Вернёмся к Грише.
Он должен понять, что учитель - это авторитет, который его многому научит и никогда не бросит в океан, плыви, как можешь.
Но то, как долго этот чудесный мальчик отстаивает своё право на главную роль, на то, чтобы уроков не было, чтобы его жизнь была стабильна и спокойна (без страданий на уроках), это конечно... достойно лучшего применения.
Но даже не это страшно, что Гриша, как баран, пробивает не те стены. Страшно, что, как только он получает неправильный опыт взаимодействия с педагогом, он мгновенно начинает применять его и ко мне, и к папе. К людям, которые, казалось бы, всё уже Грише доказали. Но нет. Гриша настойчиво ОПЯТЬ пытается проверить, кто здесь главный. Как следствие, сопротивление возрастает, занятия трещат.
Но и это не самое страшное. А страшное другое - если его не... в общем, если не ограничивать такие контакты сразу же, если не компенсировать все неправильно сложившиеся алгоритмы буквально за одно такое занятие, то такой же неадекватный способ взаимодействия и с миром и людьми молниеносно перемещается куда? В жизнь. А это уже извините, не для слабонервных.
Меня-то, конечно, не пробить, я бессердечное чудовище знаю, что делать. Но приятного мало, мягко говоря. И главное, если кому-то не понятно, Гриша делает это бессознательно. Это не продуманные манипуляции хитроумного разума. Если бы... Можно было бы восхититься целеустремлённостью человека. Но нет, не надо себя обманывать, мальчик всего лишь, как волчонок, пытается защитить свою жизнь, стабильность её уклада. Уроки, проходящие по другим правилам, для него - хаос и ужас. И, как следствие, на привычные уроки у него такая же реакция - ужас. Физиологический. Не продуманный. И только от педагога, в данном случае меня, зависит вернуть ему уверенность, спокойствие и понимание того, что он справится. Помните, я писала про то, как от одного только присутствия учителя общей школы, на следующий день Гриша терял 50% своего спокойствия на уроках. И с трудом его восстанавливал к следующему занятию с учителем? И так по кругу. Никакой привычки не произошло.
И кстати, именно поэтому я считаю, что Гриша не готов учиться в классе, а не потому что у него крошечное внимание или он дерётся. Всё хорошо у него и с вниманием и не дерётся он, если видит рядом авторитетную личность и доверяет ей, основываясь на опыте. Но только вот показать ему учителя и сказать - слушай этого дядю, он твой учитель - это, к сожалению, ничто. И я отлично понимаю, что никто нянчиться с Гришей не будет, доказывая делами, а не словами, свою авторитетность.
Как и когда это изменится, я не знаю.
---
И вот учительница, наша Фея... Второе занятие.
И этот процесс - кто-кого - начался...
---
А я... А что я?.. А я с замирающим сердцем (я справлюсь, я справлюсь, я справлюсь) и непроницаемым жизнерадостным лицом разгребаю последствия уже на наших уроках.
---
При этом я отлично понимаю, руководствуясь только логикой, а не материнскими хотелками, что, если Гриша научится работать с учительницей, то это будет не просто ступенька в его развитии. Это, при вышеописанном его подходе к учителям-авторитетам, будет фундаментальное изменение в его подходе к миру, к людям. Потому что эта его особенность - недоверие к людям, как следствие, неадекватные действия, мне кажется, один из главных тормозов его развития.
Я смогла переступить эту черту окончательно полтора года назад, научив впервые Гришу учиться, верить, слушать. Папа сделал это год назад. Это не было: о, это папа, я его слушаю на уроках, он же мой папа. Нет. Это был длительный процесс. Папа, чего только не сделаешь ради любимого сына, победил.
Итак.
Я написала это уточнение, чтобы не возникало больше вопросов и советов типа: не волнуйтесь, всё будет хорошо. Я то, конечно, не волнуюсь, ага, у меня бидон валерьянки под подушкой (шутка). Но вот хорошо не будет точно, по выше описанным причинам.
Но это и не плохо для сильного педагога, это неизбежность, преодолев которую ты получаешь мини-робота в виде очень ответственного, старательного, внимательного, любопытного, юморного мальчика, готового и слушать тебя, и выполнять любые задания.
Но получаешь такого ученика в виде Гриши ты, только преодолев этот этап.
Никто, кроме меня и Гришиного папы этого сделать, к сожалению, не смог.
А вот как справляется с этим наша учительница, я расскажу позже.
Удачи вам, дорогие мои читатели!
П.С. Для тех, кто не понимает, что только что прочёл - если Вы не понимаете, значит, Вам не нужно. Вероятнее всего Вы не сталкивались с таким поведением человека никогда. Поздравляю! Вы счастливый человек. И писать сейчас что-то типа "что же это такое надо сделать, чтобы ребёнок никому не доверял" - не надо. Повторяю, Вы не понимаете, что прочли. Гриша - жизнерадостный мальчик, который всем отлично доверяет. Но, как только он сталкивается с трудностями на уроках (связанными с его расстройствами развития - диспраксия, перекошенное восприятие (здесь слышу, здесь не слышу, здесь понимаю речь, здесь не понимаю), он лишается способности не то что кому-то доверять, но соображать вообще и в одно мгновение спускается на уровень развития орущего младенца.
И казалось бы, так оставьте его в покое, пусть будет жизнерадостным, не мучайте. Но вот в чём загвоздка, именно занятия (мучения и страдания), которые систематически начались в его жизни только два года назад, по описанным в заметке причинам, привели к тому, что он как раз и смог стать жизнерадостным, болтливым (он не говорил до 9 лет), любопытным, общительным ребёнком.
Такие дела.
