Ардануч и Шавшат стоят на параллельных дорогах, ведущих через горы из Артвина в Ардаган. Развилка этих дорог - высокий новый мост через подпёртую водохранилищем гигантской плотины Деринера реку, грузинам известную как Имерхеви, а туркам - как Берта. И направо от моста, вдоль её притока Купрелер, мимо башен Ахизы и еле заметного входа в Адское ущелье, рукой подать до Ардануча, а налево дорога в Шавшат тянется вверх по долине:
Долина Берты кажется холодной, мрачной и до странного пустой: на десятки километров вдоль дороги нет ни одного села. Однако безлюдье обманчиво: Имерхеви - сердце Южной Грузии, и боковые ущелья скрывают десятки селений с руинами древних церквей. У них давно уже турецкие названия, и жители их конечно называют себя турками, но например монастыри Берта и Парехи по-прежнему висят на скальных карнизах у скрывающегося в первом от моста повороте села Ортакёй.
В низовьях Имерхеви на заре "собирания земель" Грузинского царства располагалась Кларджетская пустынь - "республика" 12 монастырей, основанных на рубеже 8-9 веков Григолом Хандзтели. Как соседний Ардануч стоял у истоков грузинской государственности, так и эти обители сделались колыбелью грузинского православия. Старейший монастырь Опиза у скрытого в следующем повороте села Багчилар основал ещё в 5 веке царевич Артвах, молочный брат основателя Тбилиси и Артануджа царя Вахтанга Горгасала, и позже самые набожные из грузин бежали сюда от арабского гнёта.
Дальше дорога и вовсе уходит от Имерхеви, в глухих верховьях которой у самой границы в 14 сёлах живут имерхевцы - грузины-мусульмане, фактически те же аджарцы, как где-нибудь на Мачахеле или в Хуло. Разделившись с Бертой, трасса продолжается вдоль её притока Окчулар, и здесь начинают попадаться деревни. За очередным поворотом крепость на скале вдруг повисает над дорогой:
В разных местах её называют то Шавшат, то Сатлель - по городу, стоящему отсюда в 5 километрах, или по сросшемуся с ним селу в прямой видимости стен и высоких (16 и 20 метров) башен. На рубеже 8-9 веков эта крепость стала прологом к возвышению Тао-Кларджетии и превращению её в грузинского "собирателя земель". Тогда армянский князь и тбилисский наместник Ашот Багратуни поднял восстание против арабов, и потерпев поражение, скрылся с верными людьми за Арсианским хребтом.
Арабы предпочитали лишний раз не соваться сюда, чтобы не злить Византию, а вот царь Вахтанг Горгасали ещё в 5 веке построил в Кларджетии целую систему крепостей на чёрный день своего государства. Первая от перевала крепость Шавшети стала изначальным убежищем для чужака, прежде чем понял он, что таких чужаков, бежавших от арабского ига, здесь половина долины. Ашот Багратуни перебрался в Артанудж, позвал себе в духовники Григола Хандзтели, а его собственная фамилия на грузинский манер обрела иное звучание - Багратион, и досталась тысячелетней династии.
И хотя крепость стерегла важный перевал, Арсианский хребет более никогда не был пограничным. Ни в окрепшей под Багратионовым знаменем Тао-Кларджетии, ни в объединённом вокруг неё Грузинском царстве, ни даже в возникшем на его руинах в 14-15 веках княжестве Самцхе-Саатабаго крепость Сатлель не имела стратегической ценности, служа в лучшем какой-нибудь внутренней таможней или лагерем при переброске войск. Турки в 1572 году заняли её без боя и на всякий случай восстановили обветшалые укрепления.
Но быстро поняли, что в этом не было нужды: ахалцихские князья из древнего рода Джакели так перепугались за свою власть, что спешно приняли ислам и последующие века, вплоть до покорения Россией, из кожи вон лезли, выслуживаясь перед султаном. Крепость Сатлель, вновь оказавшись в глубоком тылу, была фактически брошена. Так и стояла она у дороги никому не нужной вплоть до 2007 года, когда в ней провели масштабные археологические раскопки и сделали музей.
Куда и рассчитывали мы с Ольгой зайти, поднимаясь наверх по скрипучей деревянной лестнице. Ещё с асфальта я заметил, что дверь закрыта, а подёргав за ручку, убедился, что заперта. Напористый стук и крики "Хэллоу!" так же не возымели эффекта - нам не открыл угрюмый сторож со словами "кач пара?" ("Сколько денег?") или "ясак!" ("Запрещено!") и даже не отозвался собачий лай. Уж не знаю, в чём было дело, приказал ли музей долго жить или же просто закрылся на зиму (буйная листва пусть не вводит в заблуждение - так-то ноябрь был на дворе!).
А может просто туркам как истинным воинам мысль о беспрепятственном входе в крепость претит: едва ли не все крепости, что видели мы в этом углу страны, оказывались либо намертво заперты (Олту, Артвин), либо опасно-труднодоступны (Ардануч, Ахиза, Узундере). Ну а Сатлель соединил оба эти свойства: от запертой двери я приметил узкую, довольно крутую и неприятно сыпучую тропку направо вдоль стены, упиравшуюся в выщербленный полуразрушенный участок (на фото - за сетчатой вышкой), который казалось возможным перелезть. И хотя путь в полсотни метров растянулся на сорок минут, в итоге наш штурм увенчался успехом:
Но дело в том, что самое интересное у крепости Сатлель - внутри. До 2007 года там были только бурьян и кусты, однако турецкие археологи сняли тогда несколько метров культурного слоя. Под защитой османских стен скрыты фундаменты тысячелетнего грузинского военного лагеря, отмеченные множеством качественных инфостендов на турецком и английском языках. Вот вид в обратную сторону - справа заметен домик кассы у основных ворот, а слева, из проёма у разрушенной башни, мы сюда и влезли:
На кадре выше видны круглые колодцы, или вернее входы подземной цистерны с запасом воды. Непосредственно у "нашего" пролома обнаружились руины двухэтажного здания с окнами вместо бойниц. Как я понимаю, это был дворец бея (коменданта), жившего над самым стратегическим местом крепости - кухней. От неё в бывшем подвале сохранился тонэ - грузинский аналог тандыра:
По соседству, почти у проёма, на фоне донжона - пожалуй самый интересный объект крепости: аптека. То есть склад снадобий, настоек и трав для гарнизона, хранившихся в отдельных ячейках.
Подозреваю, чаще всего защитники этой далёкой от всех фронтов крепости просили в аптеке что-нибудь от похмелья: по всей крепости тут и там видны квеври - вкопанные в землю грузинские кувшины для вина:
В том числе в отдельном погребе практически под донжоном, где держали, видимо, особо ценное вино для командующего:
Большая часть крепостного двора - это фундаменты и погреба, где хранились припасы, оружие, жалование:
Бейский дворец и воинские казармы располагались, видимо, в стене у донжона. Больше всего же не повезло часовне посреди крепости: она обеспечивала дополнительную защиту для цистерной с водой, и потому турки перестроили её в баню. Причём не знаю, был ли в этом умысел унизить христиан или же голый (в прямом смысле слова) прагматизм, но оказалось, что притвор сгодился на роль раздевалки, а молельный зал - для купален.
Мы облазали всё это вдоль и поперёк - снова карабкаться по стене у обрыва да съезжать вниз по сыпучей тропке совсем не хотелось, и я надеялся то ли на возможность открыть дверь изнутри, то ли на альтернативный выход. Но дверь была заперта на ключ и видимо снаружи, а все остальные стороны крепости заканчивались либо высокой стеной, либо глубоким обрывом:
За баней-часовней нашлась ещё одна россыпь квеври,
Причём, пожалуй, самых хорошо сохранившихся в крепости:
Полюбовавшись скалами, с которыми крепость, построенная из тех же камней, издали совершенно сливается, да какими-то ещё фундаментами за линией стен, мы поняли, что спускаться всё равно придётся так ж, как и влезли.
Между тем, дорога за крепостью резко начинает подниматься, и позади из-за опалённых скал показывают ледяные вершины Понтийских гор. Арсианский хребет же - это западный край Малого Кавказа, простирающегося на восток до Тавуша и Карабаха. Понт и Кавказ разделяет в своём бездонном каньоне Чорох, и от ближних гор до дальних - вся Кларджетия:
