Действие второе.
Большая комната.
Контролёр: Ну, что ж, продолжим.
Встаёт идёт к двери, где находятся мать, дочь сын. Открывает её.
Контролёр: Прошу. Нет. По старшинству, будьте любезны.
В комнату входит мать и стоит на месте.
Контролёр: Присаживайтесь.
Мать садится на указанное место. Контролёр внимательно и долго просматривает бумаги.
Контролёр: Приступим. Вы можете добавить что-нибудь к тому, что тут накалякано?
Мать: Что значит накалякано? Я старалась…
Контролёр: Кому нужны эти старания? Нужно приносить пользу государству, а не стараться. Реальную пользу. В чём ваша польза? Конкретно.
Мать: Я родила и вырастила двоих замечательных детей…
Контролёр: Насколько эти ваши детки замечательные, мы ещё не разбирались. Но не переживайте – разберёмся. Что-то более конкретное можете озвучить?
Мать: Куда уже конкретнее чем воспитание детей. Я отработала в школе 25 лет и этого достаточно для получения пенсии по достижению пенсионного возраста.
Контролёр: Смотри как точно. Нужно 25 и отработала 25. А почему не больше? Что за иждивенческое отношение к государству?
Мать: А сколько нужно было отработать, чтобы Вы посчитали это достаточным?
Контролёр: Похоже вы не понимаете, что я являюсь контролёром и от меня во многом зависит результат проверки. Я бы не стал на вашем месте дерзить, даже при всём моём уважении к вашему возрасту.
Мать: Я понимаю. Всё понимаю. Даже намного больше, чем Вам кажется понимаю.
Контролёр откидывается на стуле и с интересом смотрит на Мать.
Мать: Ты, что думаешь…
Контролёр резко перебивает.
Контролёр: Я представитель власти и прошу общаться со мной на «Вы».
Мать: …что же ты думаешь, я тебя не помню? Ты же тот прохвост, что сватался к моей дочери, когда учился в Университете, только чтобы она попросила отца поставить тебе хорошие оценки? Я всё помню.
Контролёр: Свои фантазии можете оставить при себе, но даже, если бы это было так, а это не так, то вы должны понимать, что сейчас, я провожу проверку вашей полезности и от меня зависит, что будет с вашей семьёй. Неужели не врубаетесь?
Мать: Неужели ты думаешь, что сможешь меня обмануть? Я же тебя ещё тогда, когда ты порывался в нашу семью втиснуться, насквозь видела. Твою мелкую душонку. Насквозь. И сейчас я иллюзий не питаю. Понимаю зачем ты явился. Потешить своё мелкое самолюбие, не иначе.
Контролёр: Я с глубоким сожалением вынужден сообщить, что отмечу Ваше неприемлемое поведение в отчете о проверке.
Мать: Не сомневаюсь на счёт «отметить». А вот, на счет «глубокого сожаления» сильно сомневаюсь.
Контролёр внимательно смотрит на Мать. Потом, будто бы что-то поняв меняет тон.
Контролёр: Вы знаете, я не буду отмечать в отчете Вашу грубость.
Мать: (растерянно) Вы не имеете права скрывать. Вы сами говорили.
Контролёр: Я понимаю, нервы, напряжение. Всё бывает. Мы всё должны учитывать для объективности проверки. Вы можете идти. Не туда. В другую комнату.
Мать уходит в дверь, на которую указал Контролёр.
Контролёр: Ха, думает умная очень. Хотела, чтобы я на неё накатал по полной программе и мне пришлось бы сокращать именно её. Сейчас. Я ещё не получил удовольствия от ваших стенаний в момент выбора, когда вы будете решать кого сокращать. Хотела легко отделаться. Я ещё ей, если они решат сократить её объявлю защиту от имени Комиссии контроля. Для неё осознавать, что по её вине кто-то пострадал пострашнее будет, чем самой страдать. Нет, ребята, вы меня не лишите удовольствия посмотреть на ваше унижение.
Контролёр с удовольствием потягивается на стуле. Затемнение.
Свет в комнате, куда вышла мать. Она всё ещё стоит у дверей. Профессор сидит, опустив голову и не видит её. Наконец поднимает голову и вскакивает навстречу жене.
Профессор: Ты, как?
Мать: Всё нормально. А ты?
Профессор: (после паузы) Нормально. Хорошо. Думаю, всё будет хорошо.
Мать: Я тебя люблю.
Профессор: Я тебя очень-очень люблю.
Мать: Если ты меня любишь, пообещай мне, что выполнишь мою просьбу.
Профессор: Конечно.
Мать: Если нам придётся выбирать кого сокращать…
Профессор: О чём ты говоришь!
Мать: Если нам придётся выбирать кого сокращать, то ты поддержишь моё решение – сократить меня.
Профессор: О чём ты говоришь! Нам не придётся выбирать. Всё будут хорошо.
Мать: Ты уверен?
Профессор: Да.
Мать: Тогда тебе ничего не стоит пообещать.
Профессор и мать обнимаются.
Затемнение в комнате профессора и матери.
Свет в большой комнате. Контролёр идёт к двери, где находятся Дочь и Сын. Открывает дверь
Контролёр: Прошу мадам. Ой Мадемуазель.
В комнату входит Дочь. Садится на стул, на котором сидел контролёр и отодвигает в сторону ноутбук.
Контролёр: Пересядьте сюда, пожалуйста.
Дочь: Спасибо, мне здесь удобно.
Контролёр: И тем не менее.
Дочь: Можешь отметить в протоколе проверки, что я не послушалась строгого контролёра и не пересела по его требованию. Вот твои коллеги поржут.
Контролёр: Уж, кому-кому, а тебе должно быть понятно в какой сложной ситуации вы оказались.
Дочь: (испугано) И что? Ничего нельзя поделать? Всё реально плохо? Может ты сможешь помочь? (дерзко) Этих вопросов ты ждал от меня?
Контролёр: Не так чтобы ждал, но моя благосклонность к вашей семье важнее для тебя, чем для меня.
Дочь: Твоя благосклонность — это как постная свинина. Как она может быть постной, если она свинина. Так и благосклонность – это вовсе не благосклонность, если она твоя.
Контролёр: Хватит кривляться. Ты не хуже меня знаешь, что дела ваши плохи и кроме меня никто не сможет вам помочь. Ты это понимаешь? Вижу понимаешь. Иначе бы не кривлялась.
Дочь: Должно быть у тебя есть предложение от которого я не смогу отказаться.
Контролёр: Есть. Отказаться ты можешь. Но твой отказ будет значить, что это именно ты стала виновником проблем своей семьи. Больших, я тебе скажу, проблем.
Дочь: И что я должна делать, чтобы спасти свою семью?
Контролёр: В сложившейся ситуации, только твой брак спасает вас от сокращения. Я, по крайней мере, не вижу другого выхода. Может и есть другие варианты, но уж очень мало времени что-то сделать.
Дочь: (смеётся) Отвергнутый и обиженный чиновник решил воспользоваться моментом, чтобы отомстить и предлагает руку и сердце как соломинку, которая спасает семью? Так?
Контролёр: На счёт отомстить – в самую точку. Не буду скрывать, что это мой единственный мотив. Но ты сильно хорошо обо мне думаешь, если считаешь, что я тебе делаю предложение, чтобы, как ты считаешь, унизить. Ты достойна мести, но брак со мной – это разве месть. Когда ты отвергла мои ухаживания и это совпало с моим отчислением из университета по воле твоего папаши, я поклялся себе, что отомщу. Но брак с тобой, даже понимая, что это претит тебе – это не есть достойная тебя месть.
Дочь: Что тебе мешает выполнить свои обязанности и в нашей семье будет сокращение. С большой долей вероятности – это буду я. Чем не месть?
Контролёр: Полноте. Разве я не вижу, что вы все из кожи лезете, чтобы я в отчете это указал и он был бы единственным кандидатом на сокращение. Что бы спасти остальных и не заставлять семью делать выбор. Вы, что меня за дурака держите? Да, я всё ваше поганое нутро насквозь вижу. Но, не на того нарвались. Вы ещё не осознали глубину моей ненависти к вам. Устраивают тут мне спектакли о самопожертвовании. Я вам такой спектакль устрою, что до скончания века будете себя проклинать. А вы же чувствительные все. Ваши страдания будут чудовищными.
Дочь: Что же ты при такой ненависти мне предлагаешь шанс на спасение семьи?
Контролёр: Так шанс тебе предлагается такой, что тебе и принять его и не принять будет одинаково противно. А как приятно мне будет любоваться на страдания утонченной натуры.
Дочь: Да, тут ты прав, выйти замуж за такую сволочь как ты это поистине кара за все мои грехи.
Контролёр: (зло смеётся) Что ты о себе навыдумывала? Я предлагаю тебе замуж? Ты явно рехнулась на почве нервного перенапряжения!
Контролёр продолжает смеяться.
Дочь: Это ты сказал, что мой брак спасет нашу семью…
Контролёр: Дура. С чего это тебе в голову взбрело, что я предлагал выйти за меня? Ты только посмотри, кто ты и кто я. Я молодой перспективный госслужащий. Да, я любой семье сейчас так добавлю коэффициент полезности, что меня хоть известные артистки захотят в мужья хоть важные государственные персоны пожелают в зятья. И кто ты против них? Не смеши больше.
Контролёр успокаивается. Жестом показывает «погоди». Отпивает воды из стакана. Дочь в замешательстве.
Контролёр: (успокоившись) Насмешила. Это плюс. Но теперь к делу. Вас реально может спасти твоё замужество. Не мне тебе объяснять, что помолвка или просто взаимное согласие вступить в брак, заявленное при проверке, приравнивается к браку. Нужно только чтобы обе стороны при проверке это подтвердили.
Дочь: И кто же может подтвердить это?
Контролёр: Не догадываешься? Подумай. Это просто. Ты же умная.
Дочь с удивлением и страхом смотрит на Контролёра.
Контролёр: Ну, вспоминай, чьё согласие на брак с тобой я могу озвучить? Подумала? Вижу подумала. Павлик.
Дочь: Кто?
Контролёр: Не придуривайся. Ты поняла.
Дочь: Павлик? Твой брат? Сколько ему?
Контролёр: Восемнадцать. За это не стоит беспокоится. Хотя может стоит. (гаденький смешок) И семью спасёшь, и мы на сиделке сэкономим. Да и Павлику какое-никакое развлечение.
Дочь: Ну, ты и мерзавец…
Контролёр: Хорошо, что это понимаешь. Поэтому будешь готова к тому, что я каждую неделю буду требовать доказательства, что ваш брак не фиктивный. Может даже камеру поставлю, чтобы любоваться как ты исполняешь свой супружеский долг. Мы же не можем допустить, чтобы различными уловками, типа фиктивного брака с умственно отсталым и парализованным мужчиной, набирали баллы для своей семьи разные мошенницы.
Дочь: Как тебе в голову могло такое прийти? Он же недееспособный…
Контролёр: Ну не весь. Поверь мне, не весь. Кое-что у него очень дееспособно. Иначе, как ты сможешь доказывать, что это брак по любви?
Дочь неподвижно сидит и смотрит перед собой.
Контролёр: Всё, приехали. Конечная остановка. Просьба освободить вагоны. Ты можешь озвучить своё решение в любой момент до оформления протокола. И главное пойми, что мне будет одинаково приятно любое твое решение. Меня удовлетворят, как твои физические мучения, если согласишься, так и моральные, если по твоей вине пострадает вся твоя семья. И не надейся даже, что тебе поможет самопожертвование, типа, сокращайте меня. Я вам такие пожертвования устрою, что мало не покажется.
Контролёр встает и трясёт за плечо Дочь.
Контролёр: Приехали. Конечная остановка.
Дочь встает и покидает комнату, как во сне. Она входит в комнату, где стоят, обнявшись родители и садится на кровать. Те молча садятся рядом с дочерью и обнимают её.
Контролёр: Вот так уже лучше. А то они своей готовностью к самопожертвованию уже совсем мои планы было расстроили. Тошнить уже начало. А теперь ничего так. Полегчало. И это они десятой доли моих планов не знают. А узнают ужаснуться, но будет поздно. Сначала они будут лебезить и пытаться задобрить, чтобы получить свой коэффициент полезности и жить как жили раньше. Сейчас. Ползайте, пресмыкайтесь, я ещё подбадривать буду «да-да, давайте посмотрим, что получится». А не получится. И тут начнёт переть из всех благородство. Меня, нет меня сокращайте. И все друг перед другом такие благородные. Противно и смешно на эту дребедень смотреть. Но они-то не знают, что это не последний акт. И вот, когда они наконец решили, кого сокращать и попрощались, окажется, что окончательные итоги требуют сокращения не одного. Вот так сюрприз! Вы надеялись, что все останутся, потом смирились, что сокращают одного, а оказывается, вы очень хорошо обо мне думали. Ещё один на выход. И здесь начинается самое приятное. Осознание своей полной власти над тем, кто тебя унизил и отверг. Ничто так не согревает душу, как ощущение превосходства над тем, кто реально выше тебя. Унизить того, кто ниже тебя и даже равного, разве в этом есть удовольствие. Истинное удовольствие унизить того, кто выше. А если это ещё и твой обидчик, то, что может быть слаще?
Комната, где находится Сын. Сын сидит на кровати обхватив голову руками. Потом резко встаёт и идёт к двери. Резко открывает её и видит, что на пороге стоит Контролёр.
Контролёр: Не стоит торопиться молодой человек. Прошу садиться. Нет не на этот стул.
Контролёр подходит к столу, садится и внимательно смотрит в монитор ноутбука.
Сын: Я хотел сделать заявление…
Контролёр останавливает жестом, не отвлекаясь от работы.
Контролёр: Я же сказал, не надо торопиться.
Контролёр не обращает внимания на Сына, тот через время начинает ёрзать на стуле от нетерпения. Контролёр наконец обращает внимание на собеседника.
Контролёр: Итак, заявление…
Сын хочет что-то сказать, но контролёр останавливает его жестом.
Контролёр: Я понял, понял. Заявление. Заявление, в котором вы хотите признаться в чём-то ужасном. Ну, там, обсуждали с кем-то несправедливость существующего порядка. Или ставили под сомнение правомерность всеобщего контроля для определения коэффициента полезности. Или заявить ещё какой-нибудь бред. Правильно? Вопрос риторический. Ответа не требует. Ну, типа, я такой самоотверженный – заявлю на себя и меня сократят, а остальных не тронут. Так?
Сын: Я хочу сделать заявление.
Контролёр: Вот прежде чем ты эту глупость осуществишь, я хочу тебе сказать пару слов.
Сын: Я хочу сделать официальное заявление.
Контролёр: Сделаешь, сделаешь. Но тебе нужно знать, что любой твой нелицеприятный поступок, влечёт за собой снижение коэффициента и это повлечёт негативные последствия для всей семьи.
Сын: Не нужно меня пугать. Я знаю, что нам не хватит баллов, чтобы семья осталась в прежнем составе. Всё равно будет сокращение. Пусть это буду я.
Контролёр: Ты, парень, не ломай мне мои планы. Подумай лучше, а не снизит ли твой поступок коэффициент настолько, что сокращать придётся не одного члена семьи, а двух.
Сын: Так не бывает! Это не по правилам!
Контролёр: А ты откуда знаешь, как бывает? Просто не слышал о таком? Так и действительно такого не бывает. Но не потому, что правила такие, а потому что такие как ты дебилы не встречается, чтобы подставить свою семью по глупости.
Контролёр и Сын смотрят друг на друга. Сын не выдерживает взгляд.
Сын: Вы всё врёте. Я вам не верю.
Контролёр: Не отягощён благодетелями. Сознаюсь вру и часто. Но не теперь. И зачем мне врать по-твоему?
Сын: Вы нас ненавидите. Я вижу. Вы не имеете право быть контролёром в нашей семье. Это неправильно.
Контролёр: Правильно, что неправильно. Но об этом нужно объявлять до начала проверки. Вы не объявили. Так что ешьте, что заказали, как говорят официанты в дешёвом ресторане. И запомни, что вы уже в такой глубокой яме, что твоей «души прекрасные порывы» загонят вас только ещё глубже. Не нужно усугублять.
Сын: Почему я должен вам верить?
Контролёр: Мне пофиг – веришь ты мне или нет. Хотя ты единственный в этой гнилой семье, к кому у меня претензий нет. Кроме того, что ты хочешь расстроить мои планы своей самоотверженностью. Поэтому слушай меня внимательно. Если ты сейчас сделаешь своё дурацкое заявление я тебе гарантирую, что я напишу в отчете, что на тебя оказали отрицательное внимание старшие члены семьи и укажу, кто конкретно это делал. И тогда этого члена семьи нужно будет сократить не зависимо от коэффициента. Вот так. А там выяснится, что коэффициент у вас проходной. И получится, что сократят кого-то по твоей милости. Врубаешься?
Контролёр внимательно смотрит на Сына. Тот не выдерживает взгляда.
Контролёр: Вижу врубаешься. Но продолжим. Вы хотели сделать какое-то заявление?
Сын: (после паузы) Нет.
Контролёр: Умнеем на глазах. И пожалуйста без самодеятельности при подведении итогов. Я свои слова на ветер не бросаю.
Сын: У меня вопрос. Почему Вы так ненавидите людей?
Контролёр: А кто сказал, что я всех людей ненавижу? Я не всех ненавижу. Есть люди, которых я просто не люблю. Есть те, кто вызывает у меня чувство брезгливости. А остальных, да, ненавижу.
Сын: Да, ещё есть ваше начальство, которое вы обожаете.
Контролёр: Начальство не обожаю, но уважаю. Добиться в нашей системе чего-то реально значимого – это же сколько дерьма нужно съесть? Это вызывает уважение. Но не отменяет ненависти. Любого, кого смогу уничтожить – уничтожу, не задумываясь. Правда с уважением к прежним заслугам.
Сын: Как же так жить можно, если никого не любить. И главное – зачем?
Контролёр: Ты слаб, когда кто-то тебе дорог. А слабаки не выживают в этом мире. Слабакам можно существовать, пока мы, сильные люди, им это позволяем.
Сын: Вы мне напоминаете больного человека, который обозлился и желает не своего исцеления, а чтобы заболели все. Такое отношение к миру не может быть нормой. Это аномалия, которая всё равно закончится. Потому что любовь всегда сильнее ненависти.
Контролёр: Странно мне слышать такие речи в ситуации, когда вы так любящие друг друга, с трепетом ждёте моего решения, которое и есть ненависть в чистом виде. Не говорит ли это о том, что сильнее? Я так думаю, говорит. И очень красноречиво говорит, что именно я прав, а не ты.
Сын: А знаете, я уверен в своей правоте. Я не знаю, как это доказать или объяснить. Но наша любовь, даже если она и не спасет нас, она делает нашу жизнь целесообразной. В отличие от вашей жизни. Вы же не живёте, вы страдаете. От нелюбви страдаете. Мне вас жалко. И даже самая большая власть не заменит вам любви. Когда-нибудь вы это поймёте. А если я не прав и это не так, то и покидать этот мир не страшно.
Контролёр: Пошёл вон отсюда, щенок. Жалеть меня вздумал. В свою комнату.
Сын уходит в свою комнату. Контролёр сидит молча без движений.
Контролёр: Тоже мне придумали – Любовь. Лишь бы было чем прикрыть свою слабость и никчемность. А спросишь такого, что есть любовь, хоть один бы ответил конкретно. Мямлят что-то вообще, а по сути, одна трескотня. Ненависть – это реально, ощутимо, понятно. Вот и посмотрим, что сильнее - моя ненависть или их любовь.
Занавес.