Осень в тот год началась рано, но какая! Дни стояли прозрачные. Деревья не торопились сбрасывать золотые свои одежды, хвалясь каждым листом. В длинных солнечных лучах кружили пчёлы и стрекозы, наслаждаясь столь щедрым осенним теплом. Неслыханный урожай кедровых шишек обрушился на землю. Полчища неутомимых бурундуков, не покладая лап, трудились над заготовкой этого богатства впрок.
И ничто не предвещало беды, а смутная тревога, проснувшаяся в одно прекрасное осеннее утро, уже не покидала отшельницу. Что-то должно было случиться. Что? Этого она не знала. Не чаял беды и лес, блаженствуя после летнего зноя.
Рысьим шагом крадётся опасность. Пока ещё где-то далеко – в самом сердце красного здания с колоннами, на седьмом этаже, в светлом пластиковом кабинете решалась судьба этой безмятежной земли и отважной женщины. Ещё предстояло подписать кучу документов. Но уже хищно оскалились чёрные закорючки на бумаге. Деловито поблёскивал монитор. И мило улыбались официантки, наполняя бокалы янтарным шампанским, и вальяжно ослабляла шёлковый галстук холёная рука с круглыми точёными ногтями.
Но всё это было пока далеко. А осень праздновала свои именины, щедро одаривая всех обитателей леса теплом и обильной пищей. Жирели барсуки, резвились крутобокие косули. Изрядно отросшая от тепла и влаги растительность обещала травоядным крепкий и многочисленный приплод весной. Даже птицы не торопились покидать родные места, будто чувствовали, что не придётся им свить гнезда по весне на знакомой от роду ветке.
Суждено в ту осень было случиться ещё одному происшествию. Лиза шла в сторону трассы – той самой еле заметной тропинкой, которая много лет назад привела к приютившему её лесному балагану. Она редко ходила в эту сторону, остерегаясь попадаться на глаза туристам. Да и теперь не имела сколько-нибудь чёткой цели своего путешествия. Брела, доверяя ногам выбор дороги. Изредка останавливалась для того, чтобы собрать и увязать охапку хвороста. Вязанки она оставляла на месте – собранный хворост можно забрать позже. Громкий стрёкот сорок заставил её насторожиться. Сороки – настоящие паникёры, но иногда предупреждают о творящемся по близости беспорядке. Очень уж расшумелись молодые сороки над оврагом. Что могло им не понравиться? Может зверь какой в беду попал?
Свернув с тропинки, она стала спускаться в овраг, придерживаясь за побеги волчьего лыка. Не сразу и разглядела лежащего на дне человека в камуфляжном костюме. Человек лежал на животе, неловко повернув голову, безвольно раскинув руки. Рядом валялась его кепка.
Приложив не мало усилий, она перевернула человека на спину. Лицо мужчины выглядело страшно - крупные фиолетово-бурые синяки, корки запекшейся крови, но она узнала его сразу. Это же Лёха! Один из охотников, спасших её в ту первую зиму. Лёха, который ещё уговаривал её взять ружьё для отпугивания медведей. Потом он уехал в город, бизнесом занялся, приветы ей всё слал через Митрича. Да-а видно что-то пошло не так в городе.
Признаков жизни он не подавал. Легонько потрясла его за плечи. Непослушными пальцами расстегнула куртку, толстовку. Припав ухом, жадно слушала грудь. Не понять. Схватила запястье и наконец – вот оно! Неровное тук-тук. Ура! Жив!
Воды! Скорей! Карабкалась наверх и бегом. Давно не приходилось ей так бегать. Испуганно журчал ключ: «успеть-успеть». Ковш висел на привычном месте. Зачерпнула холодную, прозрачную, как слеза рябь воды. С водой не побежишь, а надо бы!
Бедный Лёха всё так же лежал на дне оврага, задрав в небо искалеченное лицо. Она набрала в рот побольше воды и прыснула. Да очнись же ты! Ну! Он замычал тихо и беспомощно. И тут же почувствовал твёрдое и холодное на губах. Ключевая вода тонкими струйками потекла по подбородку к шее. Но в следующий миг горячие, распухшие губы уже втянули воду в себя, Глоток, и другой, и третий. Тело хотело жить.
В тот день сороки стрекотали до хрипоты. Они наблюдали странную картину. Щуплый человек в платке изо всех сил тащил другого человека, гораздо крупнее себя самого. Они продвигались крайне медленно, часто останавливаясь, но упрямо продолжали свой путь. «Тащит его в свою нору! Глядите! Глядите!» - орали сороки.
Оказалось, что у Лёхи перебиты обе ноги и сломаны рёбра. Лиза поила друга отварами трав, прикладывала к ногам кашицу из мухоморов. Медленно шёл он на поправку. Мало что и осталось от прежнего краснощёкого весельчака. Когда он не спал, то лежал молча, блуждая взглядом по бревенчатым стенам и закопчённой матице.
Матица - потолочная балка, или бревно, являющееся перекрытием и основой для крыши в деревянном доме. В русской культуре матица осознавалась, как граница между внутренним миром и миром внешним.
***
Тем временем сюжет про таёжную отшельницу не оправдал ожиданий. Просмотры явно не зашкаливали, и раздражённый рекламодатель грозил разорвать лакомый для редакции контракт.
- В студию её надо было тащить! В сту- ди-ю! Знахарку вашу, - кипятился редактор, - прямой эфир всегда выигрывает!
Раздобыть координаты отшельницы пытались не раз. В основном такая информация интересовала «товарищей по цеху» - блогеров и журналистов. Всё в этом мире чего-нибудь да стоит, особенно информация! И если бы не накрывшая Москву зима - ранняя да снежная, новые охотники за сюжетами ринулись бы пытать удачу в прикамские леса. Однако, порешили действовать благоразумно – ждать весны: «Никуда она от нас не денется! Куда ей деваться?
Постепенно всё успокоилось, и новогодняя иллюминация уже манила суматохой корпоративов, как вдруг в редакцию заглянул высокий молодой мужчина в дорогом сером пальто. Он принялся дотошно расспрашивать тех, кто видел таёжную отшельницу и разговаривал с ней. Почему-то он считал себя её сыном. Он не был в этом доподлинно уверен…
Но дело принимало интересный оборот.
(продолжение следует) - здесь!
Иллюстрация - репродукция картины русского художника Сергея Постникова "Под дождём"
Начало истории - тут!
2 часть, 3 часть, 4 часть, 5 часть, 6 часть, 7 часть.
Спасибо за внимание, уважаемый читатель!