...Прошло меньше месяца с момента опубликования письма гвардейца Ивана Остапенко. И вдруг совершенно неожиданно редакция получила радостное известие: «Герой Советского Союза Дмитрий Остапенко жив!»
Оказывается, в памятном бою в ноябре 1942 года, когда братья Остапенко уничтожили 20 вражеских танков, он был тяжело ранен и немцы захватили его в плен. После долгих мытарств и страданий Дмитрию Остапенко удалось бежать. Советские патриоты приютили раненого героя и помогли ему добраться до родного села Жёлтое, Ворошиловградской области (ныне Луганской).
Зимой наши войска освободили это село, и Дмитрий Остапенко, оправившийся от ран, присоединился к одной из частей.
Вскоре в Москву приехал и сам Дмитрий Остапенко. В Кремле он получил Золотую звезду Героя Советского Союза. Остапенко побывал в редакции. Он подробно рассказал о себе, отвечая на многочисленные вопросы московских комсомольцев, собравшихся на встречу с ним.
Дмитрий Остапенко написал ответ своему брату и попросил опубликовать его на страницах газеты. Просьба была выполнена. Из этого письма читатели «Комсомольской правды» узнали продолжение истории, рассказанной в газете его братом 17 марта 1943 года.
Вот письмо Дмитрия Остапенко:
Дорогой брат Ваня!
— писал Дмитрий.
— Газета «Комсомольская правда» с твоей статьёй дошла и до нашего села Жёлтое, ныне освобождённого от немецкого ига. Дошла она и до меня. Из неё я узнал о том, что мне присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Бой наш ты описал правильно. Есть в твоей статье только одна неточность: я жив, нахожусь в Красной Армии и готов к новым боям. На правой стороне груди у меня теперь гвардейский знак. Отныне я буду драться по-гвардейски и заверяю тебя, что в будущих боях подожгу ещё не один вражеский танк.
Расскажу тебе по порядку, как получилось, что меня сочли убитым, и как я выжил назло врагам.
Помнишь, как перед боем говорили о родном селе, о наших стариках? Ты ещё сказал тогда:
«Эти танки топтали нашу родную Украину. Может быть, как раз они входили в наше село, а те фрицы, что прячутся за их бронёй, издевались над нашими односельчанами».
И такая тогда злоба у меня стала на немца, что никакая сила не смогла бы меня сшибить с занятого рубежа.
Когда я подшиб первый танк, немцы перенесли весь огонь на наш окоп. Такое поднялось вокруг, что и сейчас страшно вспомнить: танки лезут вперёд, автоматчики кричат, стреляют, я на автоматчиков старался не обращать внимания, — их били стрелки, а моё дело — следить за танками. И я подбивал один танк за другим. Теперь, когда вспомню, даже удивляюсь, откуда у меня было такое спокойствие. Если я попадал в танк, а он не загорался, я слал ему вторую пулю, чтобы дым пошёл.
Первую атаку отбили. Лейтенант Шубкин говорит: «Самое время теперь закурить». Закурили. Но тут снова танки полезли. Я опять взялся за работу. В бою не замечаешь, как и время летит! Вот уже поранило соколками моих обоих товарищей. Изредка переговаривался со мной лейтенант Шубкин, потом и он замолчал: убило его миной, весь бок вырвало. Остался я один.
Вдруг вперёд вырвался тяжёлый танк, а у меня уже все патроны вышли. Отходить нельзя: всё равно пропадёшь, — сильный огонь. Схватил я автомат, выждал момент и отполз в сторону от окопа, стал фрицев косить автоматным огнём. А немецкие танкисты и заметили, что я уполз. Навалился их тяжёлый танк на мой окоп и начал его утюжить. Как уже досадою было, что нечем эту гадину разнести!
Потом меня ранило в ногу. Я потерял сознание. Очнулся от какого-то удара. Открываю глаза — надо мною стоят немцы, бьют меня сапогами, прикладами, приказывают встать. Видят, что я встать не могу, схватили меня и поволокли. Когда притащили меня в свой окоп, опять били, потом бросили. Я потихоньку вырвал из комсомольского билета листочки и съел, а обложку закопал.
Тут наши опять пошли в контратаку. Немцы уволокли меня дальше в тыл, — понял я, что наши их жмут. Трудно рассказать, что пережил я в немецком плену. Могу только сказать, что выжил чудом, — товарищи выходили, спасли. А сколько раненых немцы на моих главах: добили! Сколько расстреляли! Как издевались над советскими людьми!
Ох, и накипела же у меня тогда злоба! Одна думка была: поскорее встать на ноги, бежать к своим, бежать к партизанам, чтобы снова бить немецких гадов. Наконец мне удалось удрать из лагеря. Был я ещё слаб, рана не зажила. Спасибо одной доброй женщине: спрятала она меня в подвал, приносила еду, ухаживала за мной. Спасла она меня!
И вот теперь я опять в родной нашей Красной Армии. Сил у меня теперь много. Много и ненависти у меня. Твоя клятва мстить врагу — это и моя клятва. Будем вместе мстить немцам за муки нашего народа, за нашу многострадальную Украину.
Поздравляю тебя с высокой наградой. Крепко жму твою руку и обнимаю. Дойдёт до тебя моё письмо, — обязательно ответь через «Комсомольскую правду».
Твой брат Дмитрий Остапенко
Ворошиловград.
(1943)
☆ ☆ ☆
Впоследствии братья Остапенко участвовали во многих боях и встретили Победу в поверженном Берлине. Оставили свои автографы и на стенах Рейхстага. После войны вернулись на родину — на Луганщину, где и прожили до конца своих дней.
☆ ☆ ☆