Граф Хортица делится впечатлениями от пластинки, которую считает музыкальным аналогом «Литпамятников».
Подчиняясь капризам чужой ностальгии, мы попадаем в призрачный мир, где тень кучера расхваливает тень лошади и коляски, злоупотребляя вниманием и доверием молодого поколения.
По этому принципу функционирует безразмерная «палата славы рок-н-ролла», чью деятельность блистательно проанализировал обозреватель журнала Rolling Stone Билл Уаймен. Такова логика реанимации исполнителей, чей возраст трижды превышает предел, за которым они успели создать то, что является безоговорочной классикой.
The Diary Of The Band – не самая популярная пластинка весьма плодовитого артиста, но мы нашли случай поделиться нелинейными размышлениями на темы, для которых нет повода и места в повседневной жизни, где многое (если не всё) решают за нас.
Джон Мейолл решился обнародовать «Дневники одной группы» полвека назад, когда судьба их содержания была еще не ясна, и живые записи, сделанные без черновых дублей, звучат словно в первый и последний раз. Они могли бы уйти в вентиляционную трубу вместе с табачным дымом, не оставив следа, но в данном случае «последний раз» оказался зафиксирован, и теперь его можно изучать сколько угодно.
В первую очередь, это возможность не оценить, а именно «подслушать», чем занимается Мик Тейлор в сопровождении полуанонимных коллег не как будущий гитарист Роллинг Стоунз, а как восемнадцатилетний самородок, чья дальнейшая карьера под вопросом.
В составе ансамбля, чей нарочито небрежный стиль на самом деле рассчитан по крупицам и не терпит ничего лишнего, Тейлору не позволяли импровизировать так эклектично и долго. По крайней мере, в студийном формате, а концертных выступлений мы видеть не могли. Поэтому его гитарные партии в Sway, Bitch и All Down The Line кажутся эхом чего-то более грандиозного, вызывая у слушателя вампирический голод и тоску по сверхдозам, погружающими в безудержный хаос.
Чтобы как следует выяснить особенности игры Мика Тейлора, просто необходимо вернуться к первобытной свободе клубных выступлений, мысленно проникнув в обстановку, в которой он успел изобразить и оформить своё звуковое «таро» на много лет вперед.
Еще в школьные годы, не владея музыковедческой терминологией, я обозначил манеру этого гитариста, как череду снайперских пауз, которые, даже занимая долю секунды, выглядят красноречиво посреди виртуозно сыгранных музыкальных фраз.
Даже когда приходится соображать быстро, в его игре не заметно ни одержимости, ни автоматизма. С точки зрения блюзовой графологии, Мик Тейлор — обладатель безупречного почерка, и Джон Мейолл поступил как джентльмен, сохранив для нас его образцы.
В Англии бушевала революция юных дарований – Джон Пол Джонс, Джимми Пейдж, Майк Леандер, звукорежиссер Джефф Эммерик успевали заявить о себе, не достигнув совершеннолетия.
Мастерство Мика Тейлора, проявленное столь рано, не нуждается в переаттестации и не требует сурдоперевода.
В обновленном Мейоллом составе Bluesbreakers он был самым молодым, хотя и остальные участники, за исключением саксофониста и руководителя — люди военных лет рождения. Молодость оправдывает экспериментальную эклектику многоминутных пьес, исполняемых, что следует подчеркнуть, за два года до разрушения хронометрических табу Led Zeppelin.
Рецензия «Дневника одной группы» на бумаге неминуемо напоминает «Записки сумасшедшего», написанные без гоголевского блеска, потому что интересная музыка, в отличие от эффектной прозы, при близком знакомстве всегда немного скучна. Особенно, когда она досягаема. Поэтому мои излияния местами напоминают фрагменты интервью без перевода, перемежающие музыкальный материал на диске Bluesbreakers. То и другое следует понимать, как некий трюк, не требующий разъяснения.
Присутствие Тейлора в составе «Роллинг Стоунз» носило призрачный характер. Несмотря на молодость, он выглядел выходцем из прошлого. Сильнейшие соло Time Waits For No One и Can’t You Hear Me Knockin’ парадоксальным образом направляют нас к чему-то большему, что находится позади.
Оно, тем не менее, влияет на дальнейшее, продолжая функционировать, благодаря подвижничеству таких людей, как Мейолл, сбивая с толку «некрофилов», скорбящих об изгнании Брайена Джонса, без которого «Роллинги», естественно, уже «не те».
Разумеется, пишущий эти строки, сам успел побывать и «некрофилом» и мышиным жеребчиком, скачущим под She Was Hot и She’s a Boss – всему своё время. Но зрелый человек обязан быть центристом.
Diary of a Band представляет собой обособленную капсулу, некую прозрачную утробу, где и цирк и самодеятельность пульсируют синхронно гомункулу, чье сердце бьется вновь и вновь, несмотря на нехватку кислорода в прокуренном сонмище подземелий.
А между тем, на поверхности земли происходили не менее интересные вещи. Если память мне не изменяет, в аннотации к студийному альбому Crusade, в качестве показателя популярности блюза названы двадцать пять тысяч проданных пластинок. Опять же, если не ошибаюсь, в случае Velvet Underground речь идет о сорока тысячах экземпляров. В любом случае – немного. Но значение тех и других, извиняюсь за банальность, несопоставимо со статистикой. Тут важен соблазн, которым нашпигованы оба альбома.
Трудно поверить, что Crusade записан в 1967 году. Равно как не возникает ощущения, что люди, исполняющие эту музыку, вовлечены в сотворение чего-то необычного и нетленного. Они автоматически, по шаблону копируют похищенную из будущего формулу. Саунд Bluesbreakers в этом составе убийственно современен, ощущение движения по замкнутому кругу генерирует суеверный страх.
Сквозь рев стотысячной толпы на больших аренах восьмидесятых просачиваются почти средневековые звуки шестидесятых:
It's your time now, baby
But it’s gonna be my time after a while.
Keef Hartley – один из наиболее «джазовых» ударников на британской рок-сцене тех лет. В этом условном списке соседствуют Viv Prince и Jon Hiseman, Mike Avory и феноменальный вундеркинд Paul Hammond.
Все пять альбомов Кифа Хартли помогают уйти от действительности в предсказуемый некрополь британского прогрессива «с дудками», но Diary of a Band дает шанс проникновения туда, где нет места ни нам, ни нашим предкам, где, подобна песочным часам, струится Blood on the Night.
«Дневник одной группы» именно читается как текст, таким было его воздействие на память в эпоху винилового дефицита, когда мысленное воспроизведение музыки являлось одной из форм психиатрического самолечения. Сейчас у нас есть возможность проверить его волшебство в натуральном виде.
Полвека назад его содержание пугало и завораживало. Полвека спустя мы рискуем упустить нечто важное.
На человеке с Кифом Хартли подмышкой был синий пиджак с клубным вензелем. Никто не замечал Кифа Хартли, всем было до лампочки, что в его группе играл Gary Thain – басист «Хипов», все глазели на приталенный пиджак, бормоча: «Полуян пришел»!
Все глазели на синий пиджак Полуяна. Поэтому Киф Хартли (это был альбом Overdog) оказался у меня, вместе с еще двумя дисками хороших людей.
И вот о чем я думаю, выстукивая свои дополнения к «Дневнику» великого иностранца – не появись тогда Полуян в Парке металлургов, вместо него явился бы кто-нибудь другой, в Парке энергетиков. Не будь одного имени в одной группе с одним названием, кто-нибудь играл бы то же самое в группе с другим названием.
Главную роль играют личный опыт и память отдельного человека. Относитесь к ним бережно, как относился Джон Мейолл к творчеству своих подопечных.
Вот знаменитый провинциальный актер, гастролируя в Орле, выступает в «Записках сумасшедшего», и все жадно следят, восхищаются, как он, сидя на больничной койке, в халате, с неумеренно-небритым бабьим лицом, долго, мучительно-долго молчит, замирая в каком-то идиотски-радостном и все растущем удивлении, потом тихо, тихо подымает палец и наконец, с невероятной медленностью, с нестерпимой выразительностью, зверски выворачивая челюсть, начинает слог за слогом: «Се-го-дня-шнего дня…»