Начало повести здесь.
Глава пятая. Пришло время мстить
1.
* * *
Май 1942 года в Вихровке выдался тёплым и, если это можно так сказать, душистым. Природа цвела пышным цветом, далеко разнося запахи растений. Выйдя из мастерской, Алекс Ханд вдохнул полной грудью деревенский воздух, напоённый весенней свежестью. Запахи железа, масла, бензина и солярки ему давным-давно надоели. Завтра его ждал выходной, поскольку в воскресенье, если позволяла обстановка, они не работали.
"Пойду-ка я сегодня на речку." - подумал вдруг он. Обкатав возникшую мысль в голове, немец решил, что это неплохая идея. Он не хотел ещё раз видеть рожи тупых советских крестьян, слушать их непонятные разговоры, но главной причиной было то, что ему казалось, будто они смотрят на него осуждающе. В каждом взгляде, в каждом звуке голоса ему чудился укор.
"Всё равно никаких танцев не намечается. После того вечера, будь он проклят, вообще все танцы отменили." - зло подумал он и пошагал к себе.
Ситуация в деревне к тому времени и в самом деле сильно изменилась. Крепко получив по зубам под Москвой зимой 1941-го, фашистское командование пришло к мысли о рациональном использовании ресурсов на захваченных территориях. В этой связи крестьяне были обложены солидными налогами, которые собирались неукоснительно и, согласно немецкой педантичности, точно в срок. Отношение к местному населению заметно ухудшилось. Фашисты и их пособники полицаи, набранные из местных жителей, чинили произвол, зная, что всё им сойдёт с рук. Были случаи грабежей, убийств, изнасилований, что не добавляло, очень мягко и культурно говоря, у местного населения любви к оккупантам. Зато отношение к партизанам улучшилось. Теперь, узрев реальный звериный лик врага, жители сёл и деревень стали активнее поддерживать партизан. Участились случаи нападения на солдат вермахта, автоколонны, склады. Партизаны, уничтожая врага и его пособников, добывали оружие, боеприпасы, продовольствие. Гитлеровцы с такой ситуацией мириться не собирались, решив организовать карательную экспедицию на смоленщине. Партизан ожидали суровые времена, но пока они ещё не знали об этом.
Быстро собрав в мешок немного еды, бутыль самогона, к которому с того осеннего вечера он пристрастился, Алекс Ханд пошёл на реку. Проходя по деревенской улице мимо дома бывшего председателя, он посмотрел на покосившийся забор и подумал:
"Странно, что мальчишка и старик после этих событий пропали. Пока старик лечился, вроде его сын был с ним, помогал, ухаживал. А потом они оба пропали. Не ушли ли они к партизанам?"
Размышляя об этом, он гнал от себя воспоминания о том страшном вечере. В какой-то степени Ханд был прав, ведь его действительно боялись деревенские. Им было известно, что этот немец натворил 18 октября 1941 года в доме Холодных. А если кто-то об этом забывал, то достаточно было взглянуть на лицо фашиста, на котором остались шрамы от маленького ножика Ксении, чтобы вспомнить о совершённом злодеянии. После 18 октября 1941 года произошло немало событий, когда оккупанты показывали своё настоящее лицо, но тот случай был первым, а потому его запомнили особенно крепко .
Выйдя к Вихре, Алекс и не заметил, что его ноги сами повернули в том направлении, где находилась та самая речная яма. Только оказавшись на месте, он осознал, куда пришёл. Решив не заморачиваться и остановиться для отдыха здесь, он бросил мешок, быстро разжёг костёр и принялся ждать того момента, когда огонь прогорит, чтобы запечь картошку. Одиночество, мелкие заботы по приготовлению пищи, звуки природы – всё это отвлекло Алекса от грустных мыслей. Он выкатил палкой из золы картошины, быстро нарезал сало с хлебом и, плеснув полстакана самогона, принялся напиваться.
Продолжение 10 февраля в 10:00.